Наши сердца разобьются этой зимой

Глава 10. Так случилось

— Сука-а-а!..

Парень простонал мне на ухо, вдавливая в пол, и я поморщилась, ощутив давление на рёбра.

— Встань с меня, — прохрипела я. — Ты сейчас меня раздавишь.

Но мотальщик не слышал. Он поднял голову, огляделся осоловелыми глазами и совсем обмяк, придавив меня тучным телом. Собрав все силы, я оттолкнула парня от себя, замычав. Высвободившись, я поднялась на колени и осмотрелась. В ДК царила полная вакханалия, на которую Владимир Ильич сурово глядел со своего постамента. Я не видела знакомых лиц, все сплелись в одно цветастое пятно из курток и свитеров. Мимо, истошно визжа свистком, пронёсся милиционер и едва не ступил мне на пальцы.

Поднявшись на ноги, я спряталась за колонной и посмотрела на выход. До него было всего ничего, рукой подать, но путь преградила драка щуплого усатого мента, похожего на Коневича, с огромным пацаном. Второй, разогнавшись, завалил первого, как борец сумо. Я видела подобное на отцовских японских кассетах, привезённых его другом из Хабаровска. Милиционер завизжал, брыкаясь, а пацан тянул его за свисток, висящий на шее.

— Я тебе эту визжалку ща, знаешь, куда суну?! — протянул низкий басистый голос, и я до смерти перепугалась за тощего мента — у него аж лицо покраснело от веса противника. — Ни один уролог, сука, не достанет!

— Чего стоим, кого ждём? — От запыхавшегося голоса Валеры и прикосновения к плечу я взвизгнула, подпрыгнула и прижала ладони к губам, испугавшись собственной реакции. — Танцы сегодня что-то не задались, давай свалим, м?

Валера, не спрашивая, схватил меня за руку, а я молча уставилась на него. Из носа бежала кровь, которую он пытался остановить шмыганьем и рукавом кофты, щёки раскраснелись от ударов, волосы были взъерошены и взмокли. Ладонь его была влажная и липкая — от его крови или чужой, я не знала.

Потянув меня за собой, Валера стал расталкивать дерущихся. Двоих ему пришлось ударить, выпустив мою ладонь. Третий, выскочивший откуда ни возьмись, схватил меня за подол платья. Расцеловать бы руки мастеру, пришившему юбку к корсету — платье не разошлось по шву, а я, широко замахнувшись, ударила пацана по лицу. Моей злости хватило для такой хлёсткой пощёчины, что парень отшатнулся, дёрнув головой. Моя ладонь горела, но я вскинула вторую, приготовив для следующего удара.