Наши сердца разобьются этой зимой

Глава 17. Держать удар

Дорогие читатели, я прошу прощения за то, что глава вышла после 16-ой с таким большим перерывом. У автора были и есть проблемы, в том числе со здоровьем, которые неизбежно влияют на общее состояние (как физическое, так и ментальное). Сейчас я стараюсь прийти в норму, войти в нормальный режим работы над историями, но удаётся с переменным успехом. «Наши сердца разобьются этой зимой» ни в коем случае не заморожена. Просто сейчас есть небольшие заминки. Надеюсь на ваше понимание.

Приятного чтения! 💙

Ритмичное постукивание пальцами по деревянному лакированному столу раздражало. Я уже пять минут сидела напротив директрисы в кабинете, и за это время Марина Леонидовна не сказала мне ни слова. Даже не посмотрела на меня. Сидя в кожаном кресле, как на троне, женщина изучала текст на бумаге и задумчиво барабанила пальцами по столу. Хотя мы обе знали, что так она меня маринует. Для предстоящего разговора. И выговора.

Сжав коленями сложенные ладони, я разглядывала ставни окон, забитые тряпками и ватой. Мыслями я была не здесь, а во вчерашнем дне. В думах о Валере.

Я вчера так и не сказала, что игра в «Гвозди» меня порядком напугала. Но, казалось, больше никто не был удивлён случившимся. Старшие Хадишевских только посмеялись и подтрунивали над Исаком, который, чертыхаясь, заматывал руку принесёнными Мэри тряпками. Лампа ковырял пальцы и разглядывал зашитые штаны. Зима задумчиво курил, уставившись в стену напротив. Кащей, опрокинув в себя стопку спиртного, стал раскладывать карты, даже не удосужившись перед этим вытереть капли крови на столе. Гвоздь так и остался лежать в центре, как напоминание о случившемся, о котором все тут же позабыли.

Валера сидел на стуле, закинув щиколотку на колено, и играл с незажжённой сигаретой. Он вертел её между длинными пальцами и буравил бледного Исака тяжёлым взглядом. На меня он не смотрел, может, даже и не понял, что я всё видела.

Позже Туркин проводил меня до дома: уже смеркалось, метель понемногу сходила на нет, от жёлто-оранжевых фонарей по свежему снегу разливался грязноватый свет. Шагали мы молча, но Валера крепко, словно опасался, что я сбегу, держал мою ладонь в своей, согревая теплом.

Остановившись возле моего подъезда, оглядев пустующий двор, Валера притянул меня за грудки и жадно поцеловал. Я оторопела от неожиданности, тихо ойкнула и тут же обмякла. Мысли о том, что Турбо специально проткнул перепонку Исака ржавым гвоздём, мгновенно испарились из моей головы. Всё, что в тот момент имело значения, — обветренные горячие губы парня, его твёрдая хватка на моём пальто и головокружительный поцелуй.