Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце.

11

Лиса

Атмосфера накалена до предела. Кажется, достаточно искры, чтобы вспыхнул пожар. Пока приглашенные дети беззаботно веселятся, а крошки Чон не отлипают от моей измазанной кремом юбки, взрослые напряжены. Будто в зал кто-то пронес бомбу и теперь главный вопрос: удастся ли обезвредить ее или здание взлетит на воздух.
По спине проносится колючий мороз, и я передергиваю плечами, сбрасывая с себя чей-то взгляд. Недоуменно осматриваюсь, цепляю в толпе мощную, мрачную фигуру Чона – и отвлекаюсь на малышек, которые обнимают меня за ноги.
- Мама, мы тебе тоже голову феи оставили, - одной невинной фразой Лана, сама того не ведая, проезжается по мне катком. И повторяет лихой маневр, когда протягивает блюдце с растерзанным кусочком торта и нетронутой сахарной фигуркой.
С трудом выдавливаю улыбку сквозь слезы. И пытаюсь унять скачущее в груди сердце. Они ведь этих фей сразу себе отвоевали – и весь вечер охраняли от всех. А меня словно только что приняли в свою тайную ложу.
Нет. В семью. Я должна бы воспринимать это как милую шалость избалованных девчушек, но мне… больно. Настолько, что нечем дышать.
- А втолую – папе, - ревностно добавляет Лина и отодвигает свою тарелку. – Надо половну, - грозит мне испачканным в морковном муссе пальчиком.
Спохватившись, беру салфетку со стола – и принимаюсь вытирать малышке ручки. Ловлю на себе косые взгляды аниматоров и настороженные – гостей. Впервые оказываюсь в столь неоднозначной ситуации.
- Лалиса, понравились вы именинницам, - приглушенно посмеивается Марк, подходя ко мне со спины. - Смотрите, попросят вас себе в качестве подарка. Знаете, как в том старом фильме… «Игрушка».
- Плохая шутка, Марк, - осекаю его. – Их отец при желании может поставить крест на нашем возрождающемся бизнесе. Если ему покажется, что я как-то неправильно веду себя с его детьми, то...
- Мы вас в обиду не дадим, - перебивает меня шеф.
Разум вопит, что я должна вернуться на кухню и не искать себе лишних проблем, но непослушный взгляд опять выделяет среди шумной толпы две поцелованные солнцем макушки. Уголки губ тянутся вверх, а вот сердце почему-то не на месте.
- Мам, папа уходит, - подлетев ко мне, малышки дергают меня за многострадальную юбку.
Любуюсь ими и в очередной раз удивляюсь, как у хмурого Воскресенского могли появиться такие яркие звездочки. Он же как корочка черного хлеба, забытая где-то за кухонным шкафчиком на долгие годы. Мрачный сухарь, превратившийся в камень. И ничто не в силах сломать его или хотя бы вызвать трещину. Правда, рядом с дочками он смягчается. Становится не похожим на самого себя. Но этого недостаточно, чтобы размочить его полностью. Две капельки чистейшей воды против застарелого сгустка негатива.
- Значит, у него появились срочные дела, - присев, успокаиваю обиженных детей. И их капризно надутые губки вдруг растягиваются в сияющей улыбке.
Кажется, в этот момент все внимание присутствующих сосредоточено на мне. Чувствую себя преступницей. Со стороны и правда подозрительно: чужая тетка покушается на дочек хозяина. Благо, сам Чон не видит и не слышит нас. Он занят какой-то гостьей. На расстоянии я не могу рассмотреть ее, но, когда она поворачивается в профиль, мне на секунду кажется, что я ее где-то видела. Изучить незнакомку детальнее не позволяет Чонгук, который ведет ее к выходу. Совсем не галантно. Наоборот, настойчиво, жестко и нервно.
- Вера, вы еще в зале? Вам здесь больше делать нечего, - фурией подлетает ко мне Айрин. – Не хватало мне еще за поваров от этого козла огрести, - добавляет чуть слышно и, лихорадочно прокручивая кольца на дрожащих руках, становится передо мой, заслоняя весь обзор. - Немедленно марш на кухню! Тщательно уберите все после себя, сложите вещи – и можете уезжать.
Ее командный тон, стервозное выражение лица и пренебрежительные слова вызывают у меня отторжение. И чувство протеста. Я лично никогда в подобном тоне не общалась с подчиненными. Это унизительно, прежде всего, для самого руководителя. Признаться, я ожидала чего-то подобного от Чона, но наша с ним короткая беседа прошла, на удивление, вполне адекватно. И сейчас я должны выслушивать претензии Айрин?
Делаю глубокий вдох, чтобы осадить ее, но, сцепив зубы, останавливаю себя. Вспоминаю, что я больше не хозяйка. Я обычный наемный работник. Кондитер без кафе. И каждый заказ мне необходим, как воздух.
- «Сладкая жизнь» всегда выполняет свои обязанности безупречно, - вежливо, но все-таки ставлю нахалку на место. – А уйдем мы после того, как получим остаток гонорара.
- Это произойдет не раньше, чем у меня самой окажутся деньги на руках. Сейчас их элементарно нет, - беспокойно поглядывает на часы. – Через пятнадцать минут истечет время, на которое мы договаривались с заказчиком. И слава богу, - бубнит себе под нос. – Чон внес только задаток, остальное – после мероприятия. Если у него не будет претензий к нашей работе, - на дне ее зрачков мелькает первобытный страх.
- Не проблема, мы подождем, - с легкостью выдерживаю зрительную и словесную перепалку, чем дезориентирую администратора. – А вы пока постарайтесь не потерять опять именинниц, - бросаю колкость в сторону Айрин и, ухмыльнувшись, направляюсь на кухню.
По пути оглядываюсь и, убедившись, что Лина и Айрин спокойно сидят за столом, болтая ножками, я подзываю ребят. Ухожу, хотя душу оставляю здесь, в зале. Отдаю ее рыжим ангелочкам.
Пяти минут нам с командой хватает, чтобы собрать вещи. Я приучила ребят работать аккуратно и в процессе ничего после себя не оставлять, так что выполнить «приказ» Айрин несложно. У нас и так все было чисто.
Еще через две – Марк подхватывает сумки, чтобы отнести их к машине и заодно пройти проверку у охранника. В особняке Чона все строго. Впрочем, наверное, если бы у меня были такие рыжие сокровища, я бы тоже их трепетно оберегала.
Осматриваю вылизанную до блеска рабочую поверхность кухни, цепляюсь за каждую деталь, чтобы не посыпаться на мелочах. Я не дам Воскресенскому ни единого повода усомниться в нашем профессионализме. Дело принципа.
Но вместо того чтобы тщательно все проверить, я незаметно для самой себя оказываюсь в проеме двери. Прижимаюсь плечом к косяку, а непослушный взгляд лихорадочно ищет солнечных малышек. Ноги рвутся побежать в зал, тело тянется туда же, но разум запрещает эмоциям брать верх.
- Это всего лишь работа, - убеждаю себя.
Но, вопреки здравому смыслу, делаю шаг, переступая порог. В этот же миг в меня впечатывается девчонка-аниматор в костюме Фиксика, только без огромной мягкой головы. Протягивает мне какие-то пакеты.
- Пожалуйста, можешь выбросить? – запыхавшись, с трудом хрипит она. – Айрин там свирепствует, загоняла нас. Хочет, чтобы мы за две секунды собрались. А мы что, волшебники? – жалуется огорченно. – Я вообще… Нолик, - грустно кивает на свой синий комбинезон.
- Давай. Помогу, конечно, - без проблем и излишней гордыни соглашаюсь. Жаль девушку, а от меня не убудет. – Беги, - отпускаю ее.
Тащу объемные пакеты на задний двор. Тяжело вздыхаю, пытаясь запихнуть их в контейнер. Роняю один, и его содержимое рассыпается по газону.
Ругаясь себе под нос, присаживаюсь, чтобы все собрать.
- Дожила! В мусоре копаюсь, - вздыхаю.
Беру в руки коробку, еще одну и… Застываю, уставившись шокированым взором в знакомую наклейку.
«Сладкая жизнь», - красуется на прозрачном окошке. Крышка из оранжевого картона. Продолговатой прямоугольной формы. С обрывком красной ленты на уголке.
Сердце камнем падает вниз, разбиваясь на осколки.
Я осознаю, что было в этой коробке.
Апельсин, орехи, миндальная мука… Чертовы макаруны!
Вспоминаю женщину, для которой сделала доставку. И мозг сам проводит параллель с гостьей Чон. Пазл складывается в жуткую картинку, от которой я едва не задыхаюсь, будто наяву ощутив приступ анафиклактического шока. Я не понаслышке знаю, что это такое.
Ребра ломаются острыми краями внутрь, разрывая органы. Потому что коробка… пустая.
- Господи, малышки, - вскрикнув, бросаю мусор и со всех ног мчусь обратно в гостиную.