Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце.

16

Лиса

Нервно шагаю вверх по лестнице, по пути сбрасывая входящий звонок. Не вовремя. Но настойчивый абонент не собирается сдаваться. Сегодня день наступления на меня по всем фронтам?
- Лиса, - холодно и хрипловато летит мне в спину.
Да чтоб ты провалился! Но позже… Когда разберешься в моем деле и поможешь вернуть кафе.
- Что, Чон Чонгук? – оглядываюсь с вымученной улыбкой на лице.
Чон криво ухмыляется в ответ, словно мое отражение, и чуть заметно качает головой. Чувствует отношение к себе, понимает меня без слов. Порой кажется, даже мысли читает. Но продолжает гнуть свою линию и давить меня властью и авторитетом.
Впрочем, сейчас он всего лишь протягивает мне какой-то конверт. Спокойно и невозмутимо вкладывает в руку, которую я чуть отодвигаю, чтобы не касаться его. Лучше избегать лишних контактов. Я не доверяю Чонгуку, как и всем мужчинам. Каждое слово подвергаю анализу, пропускаю через детектор лжи, «вшитый» в меня бывшим мужем. А он молчит, как назло, словно я должна сама догадаться. Уровень IQ проверяет? И только когда я, заглянув внутрь и проведя пальцем по стопке купюр, вопросительно выгибаю бровь, он наконец-то снисходит до объяснений:
- Это остаток, который я должен был отдать сегодня агентству за проделанную работу. А так как именно ты спасла праздник, а главное, моих дочек… - касается средним пальцем переносицы, надавливает и выдыхает тяжело. - То и распоряжаться этими деньгами тебе.
- А если все себе присвою? – свожу брови, исподлобья изучая Чона.
- Не жалко, - устало отмахивается. – Заслужила, молодец.
Вот вроде бы не оскорбил прямо, а тон такой, будто к собаке обращается. Для полноты картины осталось еще за ухом меня почесать и сахарок подбросить.
- Спасибо, - цежу сквозь зубы.
Очередной смешок – и Чон скрывается в кабинете. А я все-таки беру трубку, прикрывая динамик рукой:
- Марк, все нормально, я уже дома, - лгу, не глядя на дисплей, ведь уверена, что в такое время меня может беспокоить только он.
- Почему дверь не открываешь, если дома? – неприятный, пропитанный ядом и гневом, голос заставляет меня поморщиться. - И кто такой Марк?
Останавливаюсь у двери детской. Заношу ладонь над ручкой, но открывать не спешу. Тщательно обдумываю ответ, чтобы не подставить Марка. Ему еще работать на этого урода.
- Минхек, стесняюсь спросить, а ты какого лешего в моей квартире забыл? – скриплю тихо, чтобы не услышал никто из Чонов. Окружили меня, атакуют со всех сторон.
- Поговорить приехал. Через весь город, мля. Черт-те куда забралась. На хрена вот? – кидает с претензией, выставляя меня виноватой. Характерно для моего бывшего мужа. Своей ошибки он никогда не признает.
- А надо было остаться с твоей Алей? Старшей женой? – хмыкаю недовольно. – Мы не на Ближнем Востоке, а ты не султан. Не дотягиваешь.
- Не перекручивай! Ты же знаешь, что она переехала после того, как ты вещи собрала и сбежала. Да и то я принял Альку из-за ее положения, - вздыхает так протяжно и жалобно, будто его заставили на чужую бабу лезть.
- Я занята, - хочу отключиться, услышав перешептывания малышек за дверью. И топот детских ножек.
- С кем? – его пробивает на ревность, но он осекает себя. И продолжает почти ласково: - Я шампанское купил твое любимое.
Ммнхек обезоруживает меня наглостью. И глупостью. Неужели и правда верит, что так легко склеить разбитую чашу?
- Брю-ут, - тянет. Кажется, шампанское он уже откупорил.
- Сухое, как скелет наших сдохших отношений? – язвлю с накопившейся злостью. Я и так с Чоном держалась, чтобы не выплеснуть на него эмоции, а на бывшем терпение лопается. - Я в кафе тебе все сказала.
- Я зато не все сказал, - тон ожесточается. – Кафе мое. Дом мой, где ты пока еще прописана. Но ты все еще можешь вернуть, - настаивает Минхек.
- Спасибо, что напомнил. Выпишусь, - фыркаю уверенно и обрываю связь. Полностью блокирую телефон. И даю себе пару секунд собраться с духом.
Жилье мне не принадлежит, бывший купил его до свадьбы, так что я ни на какую часть не претендую. Но кафе! Мой проект! Мое детище! Как он смеет вообще им распоряжаться?
«По закону, Лиса», - сама себя срываю на грешную землю. С тоской и безысходностью устремляю взгляд в сторону первого этажа. В полумраке впиваюсь в закрытую дверь кабинета, в котором, как царь на троне, восседает самый отвратительный, но единственный человек, который способен мне помочь.
«Ты мне нужен, проклятый Чон!» - признаюсь сама себе. И ощущаю, как в меня толкается дверь детской.
- Мама? Спать! - через щель шепчут Лина и Лана. Командуют мной, как их папочка.
- А вы почему не в своих кроватках? - строго отчитываю.
И два солнышка тут же отлетают от меня, запрыгивают на пружинящие матрасы и по горло накрываются тонкими пледами.
- Давайте договоримся, - закрыв комнату, подхожу к стулу, оставленному между изголовьями двух кроватей. Четко посередине. – Я – ваша няня. Называйте меня Лиса, - прошу, не вдаваясь в детали. Подробнее им пусть отец объясняет.
Сажусь и замечаю раскладной диван у противоположной стены. Видимо, на случай, если надо дежурить рядом с детьми всю ночь. Например, когда они болеют… Педантичный Чон продумал все до мелочи. Не могу не признать, что как папа он неплохой. Заботливый, внимательный. И очень любит дочек, это не сыграть. Но как мужчина… просто раздражающе невыносимый! Грубый, циничный хам с раздутым эго. Неудивительно, что его жена не выдержала. А на вопрос, почему детей себе не забрала, у меня крутится единственный ответ… Уловки гениального юриста Воскресенского.
- Мама Лися, - отвлекает меня Лина, пока Лана молча слушает мои указания.
- Просто Лиса, - настойчиво поправляю.
- Плосто Лися, можно нам сказку, - широко улыбается Лина, подавая мне красочную книжку и при этом играя ямочками на щеках.
- Пожалуйста, просто Лися, - проявляет вежливость Лана.
Вздыхаю, но решаю, что поучений на сегодня достаточно. Побуду пока «просто Лисой».
Открываю книгу на середине. Начинаю читать первую попавшуюся историю. Стараюсь делать это с выражением, чтобы девочкам было интереснее. И сама увлекаюсь процессом. В какой-то момент улыбаюсь, представив надменного индюка Чона, в лицах озвучивающего диалоги прекрасной принцессы и дракона. Думаю, ради своих милых крошек он сбрасывает холодную маску. С ними иначе нельзя. Только сидеть вот так между ними и выполнять любой каприз.
Совсем недавно я мечтала о чем-то подобном. О полноценной семье. С маленькими детками. Которых мы с мужем по очереди укладывали бы спать. И я старалась осуществить мечту. Столько всего перенесла. Даже в самые темные времена, когда я чувствовала себя мертвой, я по инерции двигалась дальше. Потому что не привыкла отступать, как бы ни было больно. Но Минхек выбрал легкий путь – и, вместо того чтобы возиться со мной, заделал ребенка на стороне. Наверное, я не имею права осуждать его. Ведь проблема во мне. Единственное, о чем я его просила, разойтись мирно и по совести. Остаться людьми. Однако бывший проигнорировал мои мольбы.
- Просто Лися, тебе дракона жалко? – внезапно доносится голосок Лана. А я непонимающе хлопаю ресницами.
- Глазки плакают, - Лина бесцеремонно тыкает пальчиком мне в лицо.
Лихорадочно стираю слезы со щек, ошеломленно смотрю на свою влажную ладонь и часто моргаю. Совсем расклеилась. Нервы расшатались за последний месяц. Мысленно отругав себя, я натягиваю на лицо улыбку.
- Спать хочу, - демонстративно зеваю и потягиваюсь. – Глаза устали и слезятся.
- С нами ложись, - малышки одновременно отодвигаются в разные стороны, освобождая для меня места на своих постельках. И переглядываются, воинственно прищуриваясь. Ждут, кого из них я выберу.
- Нет, сегодня мне нужно домой съездить, - кошусь на часы и думаю о том, уехал Минхек или все еще караулит по моими окнами. Ночевать на улице он точно не станет – слишком привык к комфорту и не готов приносить себя любимого в жертву.
- Тут же дом, - недоумевает Лина. – Не нлавится? – окидывает ручкой свои «владения». Неосознанно осматриваюсь: уютно, чисто и миленько. Сразу и не скажешь, что холостяк здесь живет. Подмяли его дочки под себя. И все вокруг – только для них.
- Мы уснем, а ты уйдешь? – Лана прикладывает пальчик к подбородку и нажимает. Выглядит так, будто продумывает сложную многоходовку. Умолкает и сестра, чуть ли не с головой спрятанная под одеялом, как в засаде.
Хоть малыши внешне не похожи на отца, но по манерам и поведению – вылитые Чоны. И в какой-то момент я даже ловлю себя на мысли, что ожидаю от них подвох в папкином стиле. Однако тут же отмахиваюсь от странных мыслей.
Такие лапочки! И совсем еще крохотные. Ну, какой подвох?!
- Да, солнышки, - протягиваю руки и одновременно глажу их по волосам. Чтобы никому обидно не было. – Но я обязательно дождусь, пока вы заснете, - листаю книгу сказок, чтобы найти страницу, на которой мы остановились.
- Плосто Лися, я писять хочу, - жалобно просит Лина.
- А я пить, - тут же подхватывает Лана.
И я понимаю, что педагогика – явно не моя сфера. Воспитывать детей – это не песочное тесто замешивать. Здесь нет рецептов!
Кажется, где-то в общении с девочками я совершила жесточайшую ошибку. Потому что следующие несколько часов превращаются в бесконечный марафон. Бег на выносливость.
Туалетом и водичкой желания принцесс не ограничиваются. Потом мы хотим другую сказку. Песню. Включить ночник. Выключить. Нам то жарко, то холодно. То грустно, то весело. И батарейки у нас никак не садятся. Вечный двигатель. Двойной.
Я нахожусь на грани и даже подумываю о том, чтобы позвать Чона. Однако стоит мне представить его пренебрежительное выражение лица, как от моего порыва не остается и следа. Слышу, как он скажет мне что-то вроде: «Лиса, ты же взрослая, серьезная женщина, а не смогла с четырехлетками справиться?» И улыбнется одним уголком губ, криво и ехидно.
Образ хозяина дома помогает мне взять себя в руки и все-таки уложить несносных малышек спать. Хотя в глубине души я понимаю, что в этом вряд ли есть моя заслуга. Просто они, наконец, вымотались, гоняя меня по комнате, и сами отключились.
- Спокойной ночи, - шепчу им, накрывая пледами. Порывисто целую обеих в лобики, не думая о том, что могу разбудить – и моя гонка по кругу продолжится. Нежность, внезапно пробудившаяся внутри меня, сильнее волнения и усталости.
Выхожу из детской с улыбкой на лице. И тут же она исчезает, когда мне приходится спуститься к Чону.
- Чонг… - резко толкаю дверь в его кабинет и осекаюсь на полуслове. Проглатываю его отчество, как и следующие за ним ругательства.
Обхватываю себя руками, растирая плечи от озноба. Холодно, как в склепе. Впрочем, может, для ледяного Чона это комфортная температура. Опираюсь лопаткой о косяк и задумчиво изучаю мужчину.
Он сидит в просторном кожаном кресле, откинувшись на его спинку. Глаза закрыты. Руки сложены на груди, размеренно поднимающейся с каждым вдохом, колени широко разведены, вальяжно и расслабленно, плечи опущены. Однако лицо жесткое и напряженное, а губы сжаты в одну линию, словно он даже во сне чем-то недоволен.
- Говнюк, - выдыхаю себе под нос, не боясь быть услышанной. Барин отдыхать изволил, пока гувернантка на месте и при деле. Тем не менее, меня не перестает удивлять тот факт, что Чон так легко доверил мне своих дочек. Причем на круглые сутки. Впустил меня в дом. Спокойно оставил с крошками в детской. И беспечно уснул, не переживая за них.
Вбираю носом прохладный ночной воздух, шумно выдыхаю сквозь приоткрытые губы, постукивая зубами, – и уверенно шагаю через весь кабинет. Понимаю, что чихающий юрист с температурой под сорок – это не совсем то, что мне нужно сейчас. Поэтому, обогнув Чона на кожаном троне, я плотно закрываю окно, которое осталось еще с момента нашей беседы, когда малышки крутились в кресле.
Напоследок еще раз кошусь на Чонгука, пару секунд изучаю его вблизи. Выразительные черты лица, широкий лоб, густые, сведенные брови, волевой подбородок с ямочкой, тонкие губы с изогнутым контуром, прямой нос. Вполне сносный мужчина, когда молчит. Местами даже… привлекательный.
Отвесив себе воображаемую пощечину, отворачиваюсь от него. Поглядываю на настенные часы с боем и едва не вскрикиваю, осознав, который час.
Скорее всего, Минхек уже сдался, допил мой брют и вернулся под беременный бочок любовницы. Но я не рискну сесть за руль в такое время, полусонная, и ехать на другой конец города. Да и не могу уйти, не предупредив Чона, и бросить двойняшек. Поэтому опять поднимаюсь на второй этаж. Вспоминаю, как он предлагал мне выбрать любую комнату. Однако хозяйничать посреди ночи не хочу, а уж тем более… случайно занять его спальню. Я, если честно, напрочь забыла, где она, и могу ошибиться.
Не придумываю иного выхода, кроме как вернуться в детскую. Устраиваюсь на диване у стены, ставлю будильник, чтобы проснуться засветло и уехать рано утром. Слышу едва различимое: «Мама?». Утвердительно мычу в ответ, практически сразу отключаясь.
* * *