Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце.

34

Совершенно не узнаю себя! Будто злой гений превратил меня в марионетку и неистово дергает за ниточки, заставляя плясать под его дудку, биться в агонии и полыхать в огне ярости. Имя этому жестокому кукловоду – Чон Чонгук. Циничный манипулятор, азартный игрок и… лучший адвокат. Правда, общий для нас с бывшим. Один на двоих.
Предатель? Но мне казалось, что я узнала его с другой стороны. И наша ночь… Неужели все было ложью? Четко спланированной акцией, чтобы… Чтобы что? Ради чего он держал меня рядом, прятал с дочками за городом, приручал? Зачем?
Прокручиваю все возможные варианты в голове, но не вижу логики. Тонкие нити разрозненных предположений сплетаются между собой в кривой, искаженный узор, лишенный смысла. Картинка вспыхивает, чернеет и осыпается пеплом по ветру.
Разум предполагает худшее, но сердце требует четкого, ясного ответа. Прямого, как выстрел в лоб. Именно чувства ведут меня, отключая сознание и подчиняя тело.
Действую словно в туманной дымке, не отдавая себе отчет, принимаю решения на порыве. В состоянии полубреда сажусь в такси и называю водителю адрес суда. Бросаю взгляд на маленький домишко, в котором обрела необъятно большое счастье. И дико хочу его сохранить. Но не могу сделать этого без доверия.
Оставив лапочек в надежных руках няни и под защитой ответственного охранника, я с мятежной душой еду туда, где сегодня решится моя судьба. И дело не только в кафе, которое вдруг отодвигается на задний план.
На кону нечто большее.
На чаше весов слепой богини правосудия… все!
- Осторожнее, - сурово обращаюсь к таксисту, когда меня подбрасывает на сиденье, а потом едва не вбивает в дверь на повороте. – Сбавьте скорость.
- Вы говорили, что мы торопимся, - оборачивается на меня мужчина.
- Да, но не на тот свет, - строгим взглядом приказываю ему следить за дорогой.
Покосившись на наручные часики, понимаю, что заседание уже началось. Представляю, как ворвусь в зал суда в самый разгар словесных баталий, увижу двух мужчин, которые объединились против меня, и устрою скандал. Наплевав на Минхека, к которому не чувствую ничего, кроме презрения, я помчусь к Чону. Расцарапаю его ехидное лицо, без прикрас скажу, куда он может засунуть свои лживые слова. А напоследок рухну на колени, рыдая над осколками своей жизни.
Морщусь с отвращением к самой себе, поддавшейся чувствам, и передергиваю плечами. По спине проходит озноб, а раненое сердце замерзает, превращая кровь в ледяные сосульки.
«Лиса, ты же не истеричная тряпка», - убеждаю сама себя.
С каждым метром, приближающим меня к цели, я остываю. Первая волна эмоций, высокая и разрушающая, постепенно сходит на нет. Холодный рассудок возвращается ко мне. И лишь душа по-прежнему в клочья.
«Чонгук, я могу присутствовать на слушании?» - отправляю сообщение на номер Чона, не надеясь на обратную связь. По крайней мере, я попытаюсь сообщить ему заранее и своем приезде. С моей стороны это будет честно и правильно.
«Оно уже идет, ты не успеешь», - прилетает спустя минут пять. Словно Чон тщательно подбирал слова и дотошно формулировал фразу.
«Я подъезжаю к зданию суда», - реагирую мгновенно, пока он на линии. «Девочки с Чхве Соен», - добавляю поспешно, чтобы Чонгук не переживал. Наши отношения и стычки не должны касаться детей.
«Зачем тогда спрашиваешь, если сама все решила?», - появляется на дисплее после задержки.
«Значит, просто предупреждаю», - выглядит несколько угрожающе. Но я ни буквы не исправляю. Пусть будет так.
Затаив дыхание, жду его реакции. Минуту, две, три. Мне кажется, я просверлю дыру в телефоне пристальным взглядом. Нервничаю, боясь получить новый ожог. На мне ведь и так не осталось живого места...
Очередное входящее открываю дрожащими пальцами.
«Ты обещала не мешать своему адвокату».
- А ты обещал, что я смогу тебе доверять, - зло шиплю себе под нос.
- Что? – оглядывается водитель, но я отмахиваюсь.
«Я помню. И всегда держу свои обещания. А ты?» - набираю, пропуская некоторые буквы от нервов.
«Хорошо. Тебя встретят и проведут», - официально и сухо отвечает, игнорируя мой короткий вопрос.
Собираюсь спрятать телефон в сумку, как вдогонку летит странная, но дающая надежду эсэмэска: «Я на твоей стороне». Долго смотрю на нее, будто запоминаю.
Не нахожу себе места на протяжении всего остатка пути. Расплатившись с таксистом, спешу покинуть салон автомобиля и на негнущихся ногах иду к высокому, пафосному зданию. У входа меня действительно ждут.
Незнакомый мужчина, увидев меня, отбрасывает так и не подожженную сигарету в мусорку и шагает мне навстречу.
- Здравствуйте, Лалиса, - протягивает мне руку и пожимает кончики пальцев. – Слушание продолжится через три минуты. Нужно поторопиться, - пропускает меня вперед. – Я Ким Намджун, ваш адвокат. Сегодня я защищаю ваши интересы, - неожиданно выстреливает откровением мне в спину, и я готова упасть замертво прямо на ступеньках. Но вместо этого застываю на крыльце, внутренне ломаясь от осознания жестокой правды.
Минхек не солгал. Но это сделал другой мужчина, которому я открылась. Содрал кожу, забрался в вены – и уничтожил меня изнутри.
- Кто? - сипло переспрашиваю, раскалываясь на части.
Уложив ладонь четко между моих лопаток, Ким осторожно подталкивает меня, вынуждая переступить порог. Дверь захлопывается за нашими спинами, словно ловушка. Охрана тоже остается позади, а мы идем вдоль по коридору.
- Я знаю, что вы не в курсе рокировки, но, поверьте, все делается ради вашего блага, - сдавленно, негромко объясняет мужчина, боясь быть подслушанным. – На данный момент чаша весов склоняется в нашу сторону. Мы предоставили суду все доказательства, в том числе и свидетельства, что кафе было куплено за деньги, которые вы получили в дар от родителей.
Я пытаюсь совладать с собой и спокойно выслушать его, но меня никак не покидает мысль о том, что меня обвели вокруг пальца, как несмышленого ребенка. Усыпили мою бдительность, навешали лапши на уши, чтобы за спиной провернуть «взрослые» мужские дела. Чонгук в очередной раз показал свое отношение ко всему слабому полу. Женщины для него так и остались глупыми, бесправными, ни на что не способными существами. Я не стала исключением.
Он обманул меня, потому что сам мне не доверяет. По-прежнему полагается лишь на себя, не впуская никого в свой вакуум. Что же, это взаимно. Теперь я тоже вряд ли смогу ему верить.
- Суд готов вынести решение в вашу пользу, Лалиса, - чуть слышно уговаривает меня Ким. Видимо, Чонгук поручил ему угомонить меня, чтобы я не закатила истерику. Или что там, в его понимании, обычно вытворяют бабы? - Остались мелкие нюансы, и кафе вернется к своему законному владельцу, то есть к вам.
- Очень на это надеюсь, иначе прокляну вас. Вместе с ним, - выпаливаю в сердцах и киваю на закрытую дверь зала заседаний.
- Хм, чувство юмора у вас обоих своеобразное, - хмурится он.
- А кто сказал, что я шучу? – зыркнув на него исподлобья, тянусь к дверной ручке. Ладонь дрожит, а в груди клокочет от обиды и гнева. Даю себе пару секунд отдышаться.
Не знаю, как выдержу то, что увижу внутри. Ведь, если я правильно сопоставила факты, Чон сейчас выступает на стороне Минхека. Против меня. Пусть даже это шоу, но… черт возьми! Почему он не сказал мне ничего? В ту ночь, когда раздел меня до самого сердца, выпотрошил, вывернул наизнанку.
Я открылась ему с таким трудом, а потом больно ударилась лбом о бетонную стену, которую он и не собирался убирать между нами.
- Не подавайте вида, что вы знакомы, - продолжает инструктировать меня Ким. – Я стараюсь провести все аккуратно, чтобы его репутация была задета по минимуму, хоть он и приказал не заморачиваться с этим, а защищать только вас, - многозначительно косится в мою сторону. - В случае если ваш бывший муж заподозрит что-то и пожалуется, он может лишиться карьеры, - цедит, специально не называя имен.
- Зачем ему так рисковать? – недоуменно свожу брови.
- На этот вопрос вы сами должны знать ответ, Лалиса, - усмехнувшись, с намеком бросает Ким.
Спохватившись, ныряю рукой в сумку достаю смятые листы. Помедлив, все-таки протягиваю подставному адвокату распечатки моей утренней переписки с Минхеком. Хотела передать их Чонгуку, но обстоятельства сложились иначе.
- Возможно, пригодится, - пожимаю плечами, сгорая от стыда. По-прежнему ненавижу проклятого Чона за ложь, но искренне хочу помочь. Любой ценой. - Это не первые угрозы бывшего мужа в мой адрес.
- Да, понял, спасибо, - кивает он, расправляя бумаги.
И, поправив наручные часы, вдруг распахивает передо мной дверь. В момент, когда я совсем не готова.
В просторном помещении я сразу нахожу Чонгука. На уровне интуиции чувствую, где он. Схлестнувшись взглядами, мы оба застываем. Внешне – два каменных изваяния, холодных и безжизненных. Но внутри… У меня горит пожар, обжигает все органы, кипятит кровь и обугливает сердце. У него… Один дьявол знает, что происходит у Чона в душе.
Он напряженный, мрачный и уставший, будто не спал несколько дней. Я взбудоражена, как под действием энергетика, и хочу убивать. Первым делом – его.
Ким покашливает над ухом, и я отвожу глаза от Чонгука. Никто не должен понять, что мы знаем друг друга.
Мельком скользнув взглядом по Минхеку, который сидит рядом со своим адвокатом, уткнувшись в телефон, я отворачиваюсь. Молча направляюсь к месту, на которое указывает мне Ким. Сажусь за стол, оказываясь напротив них. Очная ставка, которую я принимаю с достоинством, однако подсознательно ожидаю от бывшего какой-нибудь гадкой выходки.
Минхек реагирует на мое появление, багровея от ярости. Дергается, одними губами произносит: «Стерва», - и порывается, чтобы встать. Сложно предугадать, что он собрался делать со мной дальше. Наорать? Унизить при всех? Избить? Я уже ничему не удивлюсь. Но претворить в жизнь свои грязные планы Минхек не успевает. Тяжелая ладонь незамедлительно падает ему на плечо и с силой припечатывает его к стулу. Чон наклоняется к своему клиенту и что-то ему говорит. Коротко, шепотом, так что невозможно разобрать. Замечаю лишь, как мощная рука превращается в кулак, ломая карандаш на две части.
- Прошу встать, - объявляет секретарь, когда в зал возвращается судья.
Слушание продолжается, и я пытаюсь вникнуть в его суть. Это как смотреть фильм с середины. Благо, я послушала «краткое содержание предыдущих серий» перед тем, как зайти сюда.
Ким ведет себя бойко. Много и уверенно говорит, сыплет фактами. Он явно играет главную роль в этом спектакле и делает это умело. «Режиссер» Чонгук внимательно следит за ним, сохраняя стальное выражение лица. Отвечает редко и лениво, без энтузиазма. Жестом останавливает ни о чем не подозревающего Минхека, когда тот пытается вклиниться и сказать свое слово.
Бывший злится, щелкает ручкой, мечет в меня молнии, захлебывается слюнями. Но он бессилен перед опытными кукловодами. Впрочем, как и я. Наше отличие лишь в том, что команда интриганов на моей стороне. И это принципиально.
Как бы я не была зла на Чонгука, но… не могу не восхищаться его умом, стратегией и выдержкой. Даже мое незапланированное появление не выбило его из колеи. Человек-машина. Жаль, что в личной жизни такой же бесчувственный.
- Также я хотел бы ходатайствовать о запрете гражданину Ан приближаться к моей подзащитной, - напоследок обращается к суду Ким.
Чонгук выгибает бровь, удивленный тем, что его «ручной адвокат» проявляет инициативу. Взмахом ладони приказывает открывшему рот Минхеку заткнуться. Сам же подается вперед, складывая руки в замок. Внимательно наблюдает, как Кис дает судье мои распечатки.
- Гражданин Ан не только ввел в заблуждение суд и своего адвоката, - не упускает случая оправдать Чона, за что тот пронзает его недовольным взглядом. – Но также он преследует гражданку Манобан и угрожает ей.
Чонгук напрягается, мрачнеет и впервые за все время заседания устремляет глаза на меня. Сканирует так пристально, будто ищет увечья или другие свидетельства «преследования». Теряюсь под его взволнованным, изучающим взглядом – и чуть заметно взмахиваю кудрями, посылая слабый сигнал, что со мной все в порядке. В следующую секунду мы одновременно, как по команде, поворачиваем головы к Киму, пуская в него ядовитые стрелы за то, что он слишком сгущает краски. Но адвокат лишь ухмыляется, будто привык быть виноватым во всем.
- У вас есть что сказать по этому поводу? – судья поправляет очки и смотрит на Минхека через толстые стекла.
На стол перед бывшим ложатся копии переписки, и их тут же перехватывает Чон. Нервные, рваные движения выдают его истинное настроение. Чоннук вчитывается в текст, темнеет с каждым новым сообщением, пока не становится чернее грозовой тучи. Смяв уголки пальцами, откладывает листы и поворачивается к Минхеку. Читаю по губам грубое ругательство. Но, к счастью, улавливаю это только я. Бывший тем временем утыкается носом в бумаги и кривится, сцепив зубы.
- Фотошоп! Лжет эта тварь, - плюется ядом и подскакивает с места.
Не выдержав, Чонгук хватает его за локоть, с силой сжимает и рывком дергает вниз. Минхек буквально падает на стул, морщится от боли – и потирает плечо, которое, кажется, ему едва не вывихнул собственный адвокат. Ким укоризненно смотрит на «напарника», но тот уже вернул себе ледяную маску и сейчас выглядит невозмутимо, будто ничего не произошло.
- Штраф гражданину Ан за неуважение к участникам процесса, - судья добивает и так пострадавшего Минхека. – Еще одно предупреждение, и вы будете удалены из зала, - остудив его пыл, объявляет: - Суд готов озвучить свое решение.
На этих словах у меня замирает сердце. Затаив дыхание, вся превращаюсь в слух. С каждой строчкой, которую зачитывает судья, я все шире округляю глаза, не в силах поверить своей удаче.
Воскресенскому удалось невозможное: при помощи Кима он доказал, что кафе полностью мое, и смог вернуть его, как и обещал. Более того, Минхека обязали возместить материальный ущерб, нанесенный помещению так называемым «ремонтом». И вишенкой на торте стал запрет на приближение и к кафе, и ко мне.
- Что за хрень! – по-хамски выкрикивает Минхек. Вспотевший, взъерошенный и красный от возмущения. – Почему вы слушаете эту стерву? Она что, и вам дала?
Судья пропускает подтекст мимо ушей или намеренно игнорирует, зато понимаю его я. Обхватываю горящие щеки ладонями, потому что мне стыдно за бывшего мужа. И отчасти за себя, потому что именно я когда-то выбрала такого урода. А ведь родителям он никогда не нравился. Как всегда, они оказались правы.
Вздрагиваю, ощутив пугающе мрачную энергетику. Воздух в зале накаляется. С беспокойством смотрю на Чонгука, который готов разорвать Минхека в клочья, наплевав на репутацию и карьеру. На все! За секунду до того, как он совершит роковую ошибку, появляется охранник и выводит бывшего из зала суда.
Чон провожает их взглядом, лихорадочно сжимая и разжимая кулаки. Сдерживается, чтобы не рвануть следом. Призвав остатки силы воли, все-таки досиживает до закрытия заседания. Как только судья встает, собираясь уйти, надо мной нависает Ким.
- Поздравляю, Лалиса, а теперь я отвезу вас домой, - тараторит, бегая взглядом по сторонам. Ведет меня к противоположной от центрального входа двери.
- Но… - растерянно оборачиваюсь на Чонгука, который собирает портфель, чересчур грубо запихивая в него папки. Старается оставаться холодным и каменным, но негатив пробивается через брешь в его потрескавшейся оболочке. Не хотелось бы оставлять Чона в таком состоянии.
- Это тоже его поручение, - настойчиво тянет меня за собой надоедливый Ким.
- Я не подчиняюсь приказам, - сопротивляюсь, но тщетно.
- Знаю, он предупреждал, - хмыкает обреченно. – Послушайте, Лалиса, вы мастерски спровоцировали бывшего мужа и удачно вывели его на эмоции. Его агрессия сыграла нам на руку. Однако на Чонгука вы тоже действуете сильно. Хотите, чтобы он сорвался, разнес здесь все и прибил Ан? Тем самым он рассекретит себя и перечеркнет результаты дела. Вы этого добиваетесь? – сдавленно отчитывает меня Ким и трясет документами в руках.
- Нет, - отрицательно качаю головой, украдкой поглядывая на Чона.
– Ан еще на территории. И наверняка захочет поговорить со своим адвокатом, который «проиграл» дело. Нельзя, чтобы он видел вас вместе.
Вздохнув, нехотя соглашаюсь с Кимом. Раздражение отравляет кровь, но разум призывает меня подчиниться. Я и так не должна быть на заседании. Из-за своей импульсивности я могла все испортить.
Позволяю вывести меня через черный вход на служебную парковку. Покорно сажусь в машину и пытаюсь осознать, что сегодня произошло. Заодно решить, что со всем этим делать. Голова разрывается от мыслей, а сердце – от чувств.
Разве можно ощущать себя одновременно обманутой и спасенной? С Чонгуком всегда так. К нему нельзя относиться хорошо или плохо. Он балансирует где-то на пограничье. Насквозь пропитан противоречиями – и заражает ими меня.
«Буду на даче ближе к ночи. Верю, что ты не бросишь дочек и дождешься моего приезда», - приходит сдержанное сообщение от Чонгука.
Фыркнув, начинаю нервно смеяться, прикрыв глаза и прижав ладонь ко лбу. Чон даже на расстоянии дергает меня за ниточки. Знает, как я отношусь к лапочкам и что я просто не смогу от них уйти. По крайней мере, не сегодня. Привязал меня детьми – и пользуется моей слабостью.
- Манипулятор, - машинально выдаю вслух.
- Он провернул все это ради вас, Лалиса, - заступается за товарища Ким.
Отсмеявшись, поворачиваюсь к нему, натягивая ремень безопасности. Отвлекаю его от дороги.
- Намджун, расскажите лучше, как давно вы дружите с Чонгуком?
- Дружили. В прошлом. А потом произошла некрасивая история, - хмуро бурчит он и осекается.
- Нам ехать несколько часов, - откидываюсь на спинку, удобнее устраиваясь в пассажирском кресле. – Рассказывайте свою историю.
- Нечем там хвастаться, - виновато скрипит, прокручивая руль. – Его жена ушла ко мне, после чего он выгнал меня из фирмы и нас обоих оставил ни с чем.
- Заслуженно, - зло огрызаюсь, вспоминая, что говорил мне Чонгук о Момо и ее любовнике.
- Согласен, поэтому реабилитируюсь, как могу, - тяжело вздыхает.
- Странно, что он вам еще доверяет.
- Мне – нет. Он просто знает, что я никуда не денусь, пока он не разведет меня с Момо, - признается Намджун, а потом вдруг устремляет на меня серьезный взгляд. - А вот вам он верит. И убежден, что вы его не подставите и не предадите.
Его слова заставляют меня опешить. Отворачиваюсь к окну и резко умолкаю.
Посеянные Кимом зерна сомнений падают на благодатную почву и прорастают в самое сердце. Я больше не уверена, что поступаю правильно.
Остаток пути мы едем в полной тишине. Каждый думает о своем. Ким – о предательстве и искуплении. А я – о будущем, которое меняется с учетом новых обстоятельств.
Я вернула кафе, но так боюсь обжечься, что отказываюсь от мужчины. Кажется, любимого...