Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце.

12

Все как в ускоренной съемке – и невозможно нажать на паузу. От страха не разбираю пути. Окружающий интерьер плывет и смазывается, как в тумане. Не замечаю, в какой момент я сталкиваюсь с Марком – и, больно ударившись о него плечом, отлетаю от бугая, как теннисный мячик.
- Ты быстро, - мямлю вибрирующим голосом и тут же огибаю его, стремительно шагая дальше.
- Да охраны на парковке не было. Оставил все в машине – и вернулся, - спешит за мной. – А ты чего такая взвинченная? Что случилось?
- Надеюсь, пока ничего, - хватаю свою сумку и в одно мгновение пересекаю кухню. - А сам Чон где? – оборачиваюсь на миг.
- Не видел его, - разбивает последнюю надежду. – Только гости какие-то выходили.
Не понимаю, почему в День рождения дочек папа пропадает где-то весь вечер? Занят чем угодно, только не малышками. А ведь они могут попасть в беду. Если не уже…
- Черт, - запыхавшись, выдавливаю из себя с трудом и болью.
В отчаянии ругаю Чон, который так необходим сейчас собственным детям. Ведь только он знает, насколько все серьезно и что делать.
Злюсь на себя тоже. Потому что могла задержаться в зале. Или украдкой присматривать за девчушками из кухни. Дождаться, пока вернется их отец. Знала же, что  Айрин невнимательная и равнодушная! Предчувствовала нечто плохое. И не поверила себе.
Казалось бы, мы абсолютно чужие с Линой и Ланой, но мне так страшно сейчас, словно они мои плоть и кровь. А тело само ведет меня к ним, как если бы между нами была связь.
В груди колет от бега и нервов, дыхание сбивается. Но я не останавливаюсь ни на секунду. Потому что в поле моего зрения, наконец-то, появляются яркие солнышки. Сидят за столом там же, где я их оставила. Смеются, забирают что-то друг у друга.
Почти выдыхаю с облегчением, но замечаю в их ручках оранжевые макаруны. За них они и дерутся. А потом… запихивают в ротики. И смахивают с пышных юбочек крошки, а они забились между воланами.
- Нет, не надо, - подскакиваю к ним, забираю проклятые сладости из ладошек, кидаю на пол. - Все-таки попробовали? – с ужасом смотрю на измазанные ротики.
Кивают растерянно, крепко стиснув губки.
- Плюйте. Немедленно! – приказываю и подаю салфетки.
Девочки вздрагивают, кривятся – и готовы расплакаться. От паники я ненароком напугала их. И опасный десерт они упорно не выплевывают. Неизвестно, сколько съели до моего прихода. Никто же не следил.
- Марк, вызывай скорую, - отчаявшись, прошу шефа. И он без лишних вопросов исполняет мою просьбу. Шустро набирает номер. - Лучше перестрахуемся. Потому что если начнется… - сглатываю колючий ком, который царапает и рвет горло. – Не дай бог не успеть, - чуть не плачу.
Возвращаю все внимание к расстроенным детям. Они наивно хлопают ресницами, изучают меня, а в глазках поблескивает разочарование.
Так! Вдох!
Это всего лишь дети. Они многого не понимают. И я обязана найти к ним подход. Силой и приказами ничего не добиться.
- Малышки, послушайте меня, - поглаживаю их липкие ладошки. – Вам же бывало плохо от какой-то неправильной еды? – помедлив, опускают ресницы. Соглашаются. А у меня внутри все скучивается в морской узел. – Так вот. Это были вредные сладости, - указываю на макаруны. - Вам придется выплюнуть то, что вы скушали. Так нужно.
Лина и Лана переглядываются, будто мысленно совещаясь, верить ли мне.
- Я желаю вам только добра, - убедительно произношу и иду на запрещенный прием: - Вы же сами называете меня мамой. А маму надо слушаться.
Тактика срабатывает – и в следующую секунду на салфетке оказываются крошки печенья-безе, смешанные со слюной.
Уже легче.
- Папа говолит, дома нам все можно, - бубнит одна, а вторая активно кивает, подтверждая слова сестры.
Дико хочется придушить Чон. Даже на расстоянии он мешает мне. Спасать его же дочек!
- Прополоскайте рот, - даю им стакан минералки. И еще один, пустой, куда малышки сплевывают окрасившуюся жидкость.
- Вледные? – повторяет Лина.
- От плохой тети? – хмурится Лана.
Заставляю их прополоскать ротики еще раз. Умываю лица минералкой. Прямо здесь, за столом. Нет времени бегать по дому в поисках ванной.
Вокруг собираются гости, которые еще не успели увести своих детей. Уточняют, что случилось. И, к моему удивлению, позволяют мне дальше возиться с девочками. Странно, что они мне доверяют.
- Судя по всему, да, - продолжаю поддерживать беседу, пока роюсь в своей сумочке. - Очень плохой.
Вспоминаю надменную шатенку, ее небрежный жест, когда она откинула коробку, которую так жалостливо просила подготовить для нее вне очереди. Зачем? Чтобы принести именинницам хоть что-нибудь? Лишь бы был подарок. И ей плевать, что он опасен?
- Она нам не понлавилась, - признается Лина.
– И эта тетя – тоже не нр-равится, - заговорщически шепчет Лана, глядя куда-то за мою спину.
Отвлекаюсь на мини-аптечку, которую наконец нащупываю в складках сумки. Достаю противоаллергенное и абсорбент. Я всегда ношу их с собой, наряду с обезболивающим и прочими таблетками первой необходимости.
- Что ты творишь? Какая скорая? – лает над ухом Айрин. – Скандал решила устроить?
Широко и как можно естественнее улыбаюсь малышкам, которые сжались в два огненных комочка от громкого, мерзкого голоса администратора. Вцепились ручками в пышные юбки и ошеломленно распахнули зеленовато-лазурные глазки. Сразу заметно, что в этом доме на детей никто не кричит. Уверена, если бы рядом был Чон, то сегодняшнее мероприятие стало бы последним в карьере Айрин. Но здесь только я. Против собственного начальства.
- О скандале надо было думать прежде, чем кормить аллергиков апельсинами и миндалем, - цежу сквозь зубы, продолжая тянуть улыбку.
Подрагивающими пальцами вскрываю упаковку с лекарством. Пробегаю глазами инструкцию, чтобы понять, какую дозу антигистаминного можно дать четырехлеткам.
- Здесь нет такого, лжешь, - спорит Айрин, но в ее тоне проскальзывают нотки паники и страха.
В ответ у меня не находится приличных, спокойных слов, и я, не оборачиваясь, смахиваю остатки макарунов со стола вместе с тарелкой. Тут же подмигиваю девочкам, будто это какая-то игра.
- Вы обязаны были проверить все, что даете именинницам. Неважно, кто принес. Все! А вы мало того, что мне перед заказом забыли про аллергены сказать, так еще и девочек накормили не пойми чем и от кого! Как вы работаете? – мой шепот срывается в грозное шипение. Но крошки вздрагивают, и я заставляю себя замолчать.
Выдавливаю драже, делю на две ровные части.
- Солнышки, пополам. Как вы сами учили, - протягиваю детям, но Айрин наклоняется к нам.
- Чем ты их травишь? Тебя наняли наши конкуренты? – рычит она гневно.
- Лекарство против аллергии, - отбиваю локтем ее руку. И даю деткам запить таблетки. – Я тоже аллергик. Только у меня реакция на мед и продукты пчеловодства. От укусов почти мгновенно отекаю и задыхаюсь. Так что, поверьте мне, это не шутки, - говорю серьезные вещи, но стараюсь держать улыбку, чтобы не пугать двойняшек.
Айрин замирает на некоторое время. Размышляет о чем-то, не сводя с нас напряженного взгляда. На секунду опускает его на часы, щелкает пальцами аниматорам, а после – начинает лихорадочно поправлять костюм, будто собирается куда-то.
- Ну что, дала свои лекарства? Уходим, - опускает ладонь на мое плечо. – Наше время закончилось. Лучше смыться, пока Чон еще эту их аллергию на нас не повесил. И скорую отмени. Они вон, нормальные, не отекли, - небрежно машет в их сторону. - Сворачиваемся, пока заказчик ни о чем не узнал. По судам нас затаскает.
После пережитого стресса у меня не хватает выдержки терпеть ее равнодушие и глупость. Вскакиваю на ноги, слегка отталкиваю Айрин, чтобы дети не стали случайными свидетелями нашей ссоры, и цежу ей в лицо:
- Послушай, - чуть ли скриплю зубами и перехожу на «ты». – Мне совершенно плевать на твое агентство. На тебя. И на себя тоже, - с каждым словом она будто становится ниже ростом. Настолько сжимается. – Все, что имеет для меня значение, - это здоровье двух крох, которое может пострадать из-за твоей безалаберности, - не выбираю выражений. Все равно «Радость» прекратит со мной сотрудничество после сегодняшего.
- Но… - лепечет она.
- Иди и ищи Чон, веди его сюда. А я пока буду присматривать за детьми, - боковым зрением замечаю, как они почухивают шею и грудь. Шмыгают носиками. То ли расстроились, то ли… началась реакция.
Молюсь, чтобы мои лекарства подействовали, а мы спокойно дождались врачей.
Айрин исчезает, но я сомневаюсь, что она ушла за Чонгуком. Не решится. Прошу кого-то из гостей набрать его, но номер занят. Очередное ругательство добавляется в копилку, которая скоро лопнет, переполненная моим негодованием.
Но лично Чон я искать не собираюсь. Потому что не хочу оставлять крошек. Второй раз я не допущу ту же ошибку. Открываю окна настежь, чтобы в помещении хватало свежего воздуха.
Сажусь на диван и, не переживая, что обо мне подумают окружающие, обнимаю чужих детей. Киваю с благодарностью какому-то бородатому громиле, который вызывается поискать непутевого папочку. Со мной остается миниатюрная брюнетка. Кажется, его жена.
- Меня зовут Дахен, - тихонько представляется она. – Я могу чем-то помочь?
- Спасибо, но вряд ли. Осталось лишь дождаться врачей, - выдаю честно.
- Вы молодец. Я, наверное, растерялась бы, - качает головой и поворачивается к сыну, который, пролетев ураганчиком, дергает ее за руку.
«Молодец», которая останется без заказов. И, возможно, потеряет остатки репутации.
Однако я подумаю об этом позже, а сейчас осматриваю Лину и Лану, прислушиваюсь к их дыханию, губами касаюсь маленьких лобиков, чтобы измерить температуру. И нервно кусаю губы, пока девочки обнимают меня и, уложив головки мне на грудь, зевают. Видимо, лекарство дает о себе знать – от него всегда в сон клонит.
- Кажется, приехали, - будто сквозь вакуум, пробивается голос Марк. – Быстро они. Правда, я их там припугнул немного, - хмыкает. – Сгустил краски, когда все описывал.
Уловив звуки сирены с улицы, молюсь, чтобы мне не показалось.
- Слава богу, - оценив состояние крошек, я выдыхаю с облегчением. Успели!
Но от моего мимолетного спокойствия не остается и следа. Его сносит ударной волной негатива, который ощущаю каждой клеточкой кожи.
- М-м-м, папулька, - сонно сообщают малышки, приподнимаясь с меня и смотря в сторону входной двери.
Нехотя оборачиваюсь, встречаясь взглядами с Чон, и тону во всепоглощающей тьме. «Папулька» быстро и раздраженно шагает к нам. Правда, при этом он выглядит так, будто ему самому нужна скорая.