Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце.

37

Две недели спустя

Лиса
- Чонгук, - томно лепечу спросонья.
Все эти дни после возвращения домой я засыпаю и просыпаюсь с его именем на губах. И в его жарких объятиях. Пытаюсь потянуться, но крепкая хватка сзади не позволяют мне сделать ни малейшего движения.
- Ты кого-то другого ждала в нашей постели?
Невольно улыбаюсь, повернув голову, и Чонгук целует меня в проступившую на щеке ямочку.
В нашей… Мы не так много времени по-настоящему вместе, но у нас уже все общее. Чонгук забрал нас с дачи сразу же, как появилась возможность, и теперь готов перестроить свой привычный уклад, перевернуть вверх дном собственный дом. Лишь бы я осталась, будто мне есть куда бежать. Вся моя жизнь теперь сосредоточена здесь. Чонгук не просто принимает меня в сложившуюся годами семью Чон. Он делает вид, что я всегда была с ними.
- Ревность – признак слабости и недоверия, - вытягиваю шею, чтобы ласково мазнуть носиком по его лицу.
- А острый язычок – предвестник наказания, - ухмыляется Чонгук и находит мои губы своими, впиваясь голодным поцелуем, сметающим последние остатки сна.
Крепче обнимает меня сзади, давит рукой на ребра, выбивая дух, впечатывается торсом в мою спину. Упирается пахом в поясницу так, чтобы я смогла в полной мере прочувствовать твердость и серьезность его намерений.
- Чонгук, почти шесть утра, - сипло шепчу, когда он зарывается носом в мои кудри, пробирается к шее и присасывается к горячей, бешено бьющейся жилке. - Мне тебя на работу отправлять, а потом лапочкам завтрак готовить.
Сопротивляюсь слабо и неохотно. Наоборот, запрокидываю голову, открываясь для жадных мужских ласк, опускаю руку к его напряженным бедрам, которые плотно прижаты к моим, поглаживаю ладонью, пытаясь вклиниться между нашими телами. Мне нравится трогать его не меньше, чем ему – меня. Мы оба одержимы друг другом.
- Считай, что уже начала «отправлять», - довольно рычит мне в ухо и оттягивает зубами мочку. - Сегодня у меня тяжелый день. Финальное слушание по делу Кима, пора уже освободить придурка. Так что мне необходим заряд бодрости и энергии.
Он намеренно не упоминает бывшую жену, а я не хочу разрушать такой интимный момент лишними расспросами. Чонгук убедил меня, что все идет как по маслу, и у меня нет причин ему не верить. Все, что я могу – так это подержать его. Обеспечить крепкий тыл нашему воину и защитнику.
- Судя по твоим аппетитам, у тебя каждый день тяжелее предыдущего, - издаю игривый смешок вместе со стоном, когда горячая ладонь забирается под мою тонкую майку и сжимает грудь.
- Так работа нервная, - хмыкает Чонгук, не прекращая ласкать меня.
Отвлекая меня поцелуями, скользит рукой по животику вниз. Невесомые шортики пижамы не становятся для него преградой. Он знает, как легко и быстро заставить меня согласиться на все что угодно.
Чона пора внести в список самых опасных обольстителей. Запретить его, как сильнодействующее средство, вызывающее привыкание.
Пара умелых прикосновений – и я растекаюсь от захлестнувших меня эмоций. Сама подаюсь ближе, насколько это вообще возможно.
Между нами не осталось ни миллиметра воздуха.
Сплелись, соединились, впитались друг друга.
Принимаю его со сдавленным вздохом. Мы оба очень быстро подходим к грани – и срываемся в пропасть чувственности и страсти практически одновременно. Идеальная совместимость.
«Где же ты был все эти пять лет. Всю мою жизнь…» - проносится в мыслях в тот самый момент, когда я взрываюсь фейерверком, разлетаясь миллиардом искр.
- Доброе утро, рыженькая, - ехидно произносит Чонгук, не выпуская меня из объятий.
Пытаемся отдышаться, но это сложно, когда сердца скачут одинаково безумно, тела превращаются в единый организм, а душа... у нас давно одна на двоих. Мы не решаемся оторваться друг от друга, будто сразу же упадем замертво.
Однако из динамика радионяни на тумбочке раздаются шорохи, а следом – детские голоса, от которых внутри разливается тепло. Широко улыбаюсь, чувствуя себя абсолютно счастливой. Желанной женщиной и любимой матерью.
- Ма-па-а, мы идем пи-исять, - радостно сообщают двойняшки по рации. Ответа не ждут, потому что радионяня работает только на прием, так что нас они не услышат.
- Вот теперь доброе утро, - заливисто смеюсь, поднимаясь с постели.
- Издержки многодетной семьи, - вторит мне Чон и, размяв шею, запускает пятерню в волосы.
- Многодетная – от трех малышей. Мы не дотягиваем, - беззаботно отвечаю и целую его в щеку.
- У нас все впереди, - говорит неожиданно серьезно, без тени улыбки. Так уверенно, будто это «дело» он уже тоже выиграл.
Чмокнув меня в висок, одевается и идет к детям, оставив меня в недоумении и растерянности. Неужели ему недостаточно того, что у нас уже есть?
* * *
День пролетает незаметно. Лапочки не дают мне заскучать, отгоняют все тревоги и переживания. Зашивают раненое сердце звонким смехом, шалостями и ласковым словом «мама». Они перестали называть меня по имени, ведь им изначально это не нравилось, а я исправляла и настаивала. Все изменилось, когда я узнала, что мы действительно родные. Мои малышки сами нашли меня, ведомые зовом крови, привязали к себе и не захотели отпускать, а я по глупости сопротивлялась…
Чувство вины грызет меня изнутри. Не знаю, как объяснить девочкам, почему меня так долго не было рядом. Благо, они и не спрашивают. Принимают блудную мать такой, какая есть, не отходят от меня ни на шаг. В их сердечках нет места для обиды – все заполнено любовью.
- Мама, там папа пр-лиехал, - хором вопят Лина и Лана и, бросив все дела, несутся к выходу.
Как только Чонгук открывает дверь, они налетают на него, обнимая так, будто не видели целую вечность. Если честно, меня переполняют похожие эмоции.
С каждым днем все сложнее разлучаться, даже на несколько часов. Может, станет легче, когда я займусь кафе, ведь за эти недели я превратилась в домохозяйку, которая с утра до вечера занимается детьми и ждет мужа с работы. Правда, мы не женаты, и это к лучшему. Первый официальный брак не принес мне ничего, кроме боли, предательства и раздела имущества.
- Старшенькая, иди сюда, для тебя тоже есть сюрприз, - бархатно зовет меня Сонгук, а сам тем временем отдает дочкам две красочные коробки с куклами. Красивыми, рыжеволосыми, чем-то похожими на наших лапочек.
Лана рассматривает сначала свою, потом заглядывает к Лине – и убедившись, что игрушки похожие и равноценные, удовлетворенно кивает. Двойняшки очень ревнивые. Видимо, переняли эту черту от отца-собственника, хотя и я не подарок.
- Продолжаешь их баловать? – строго, но тихо отчитываю Чона, подходя ближе.
- Есть повод, - подмигивает и протягивает мне букет цветов. А следом… вручает увесистую папку.
Сердце замирает, а в горле пересыхает, когда я открываю ее и вчитываюсь в текст.
- Документы на кафе? – с трудом выдавливаю из себя, листая. – Так быстро? Ты говорил, не меньше месяца…
- Ну, я поторопил, кого надо. Подтянул свои связи. Да и Ан не рискнул сопротивляться. Ему некогда бодаться с законом – у него в своем бизнесе проблемы. Серьезные, - заговорщически уточняет и притягивает меня за талию к себе. – Так что спокойно занимайся кондитерской. Делай, что душе угодно, реализовывай самые смелые фантазии. О деньгах не беспокойся, проспонсирую любую идею, - целует меня в щеку, ведет носом по скуле к виску, жарко раздувает волосы.
- Нет, не надо. Спасибо, ты и так много сделал для меня. Дальше я сама. Позвоню Марку. Правда, он собственный ресторан открывает, но обещал помочь мне в первое время, пока все не наладится. Вся остальная команда со мной останется, - ловлю взгляд Чонгука и замечаю тень недовольства на волевом лице. Он злится то ли из-за моего отказа, то ли от упоминания Марка. – Я просто утруждать тебя не хочу, - виновато добавляю.
- А чужого мужика, значит, хочешь? – цедит сквозь зубы, и каждое его слово сочится ревностью. От двусмысленности фразы я устало закатываю глаза.
- Прекрати, Марк собирается жениться, как только встанет на ноги и раскрутится, - фыркаю и обнимаю патологического ревнивца. Озираюсь по сторонам и, убедившись, что лапочки убежали в гостиную и играют там, я выбираю самый действенный способ успокоить Чонгука. Затыкаю его поцелуем. – А хочу я только одного мужика, - шепчу в его губы. – Только не решила, избить или отлюбить, - чуть слышно добавляю.
- Ты же знаешь, я весь в твоем распоряжении, - смягчается он и выглядит теперь, как довольный кот. – Я соскучился.
- Я тоже, - отложив папку, льну к нему всем телом. – Чонгук? Как все прошло в суде? – с волнением спрашиваю.
- Не совсем так, как я ожидал, но Кима все же разведут на моих условиях, - аккуратно отвечает, но явно умалчивает о чем-то.
Нахмурившись, беру его за руку и веду на кухню. Пока накрываю на стол, продолжаю разговор.
- А что случилось? – бросаю как бы невзначай.
- Момо истерику в зале суда закатила, пришлось делать перерыв, а потом и вовсе ей скорую вызывать, - морщится при воспоминании о бывшей.
- Думаешь, она специально сцену разыграла? – ставлю перед ним тарелку и кладу приборы.
- Черт ее знает. Ким проследит. Расскажет потом, что и как. Она давно не моя забота, - отмахивается небрежно. – Главное, что нам Момо ничем не грозит. Лапочки твои, документы уже готовятся, а ты… моя, - лукаво ухмыляется. - Остальное нас не должно беспокоить, - подводит итог и невозмутимо принимается за еду.
После ужина проводим остаток вечера в гостиной. Пока малышки возятся с куклами, Чоннук включает телевизор и запускает видео с флешки.
- На чем мы остановились вчера? – задумчиво уточняет он, перелистывая ролики.
- На их трехлетии, - всхлипываю, потому что нервы не выдерживают. Натягиваются и рвутся, как старые струны. Каждый раз, когда мы… смотрим домашнее видео с участием лапочек.
Это стало нашей традицией. В первый же день, когда мы вернулись в дом, я попросила Чонгука показать мне детские фотографии Лины и Ланы. Ревела, заливая слезами изображения крошечных комочков, слабых, худеньких и красных. Смотрела, как они росли, крепли и менялись. Как превращались в улыбчивых бутузов. Благодаря Чонгуку, который не сдался сам и им не позволил. Спас их заботой и любовью, пока я носилась по клиникам и тратила жизнь на предателя.
Дико хотелось повернуть время вспять – и оказаться рядом с ними в тот момент. Жаль, невозможно.
Когда закончились фотографии, Чонгук перешел к видео. И моя психика не выдержала. Я просто рыдала на его груди, пока он не нажал на паузу. Сказал, что будет показывать мне ролики дозировано, чтобы я не сломалась от потока эмоций.
- Лиса, может, хватит мучить себя? – хмурится Чон, покосившись на меня и заносит руку с пультом.
- Нет, пожалуйста, - умоляю его и улыбаюсь в знак того, что я в порядке. - Я столько пропустила, позволь хотя бы так наверстать прошлое.
Окинув меня изучающим взглядом, он все-таки кивает, включает видео и садится рядом со мной, сгребая меня в охапку. Целует в макушку, пока я беззвучно плачу.
Трехлетние Лина и Лана на экране кружатся в пышных платьях, водят хоровод вокруг торта, задувают свечи, а перед телевизором прыгают наши настоящие малышки.
- О-о-о, это мы, - тычут пальчиками, а я улыбаюсь нежно и смахиваю слезы. Остановившись посередине коврика, они вдруг оборачиваются, прищуриваются и впервые за все время задают убийственный вопрос: - Мама, а где ты была тогда?
Замираю, покрываясь льдом и замерзая изнутри. Не знаю, что ответить. Все мысли выветриваются из головы, оставляя лишь боль.
- Наша мама болела, - приходит на помощь Чонгук, поглаживая меня по голове. – Память потеряла. Поэтому ее некоторое время не было рядом, и она не сразу вас узнала при встрече, - на ходу придумывает отговорку.
Мой лучший адвокат. В любой ситуации.
- Больше не теряй ничего, мам, - не совсем правильно понимают отца рыжульки, но зато соглашаются.
Быстро забыв о теме разговора и переключившись, они залезают на диван и ныряют в наши объятия. Лепечут что-то, хихикают.
Прижимаю дочек к себе, как самое главное свое сокровище.
- Никогда не потеряю, мои любимые, - нежно произношу, и эта фраза касается в том числе и Чонгука.