Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце.

29

Лиса

Перебираю пальцами мягкие кудряшки и под шум дождя тихо напеваю незамысловатую колыбельную. Умолкаю, с легкой улыбкой прислушиваясь к размеренному сопению малышек. Они засыпают одновременно, прижавшись ко мне в двух сторон, обняв ручками и уложив головы мне на грудь. Одинаково, словно в зеркальном отражении. И даже дышат в унисон.
Опускаю взгляд на рыжие макушки, тянусь к ним по очереди и невесомо целую.
Я бы осталась с ними до утра, как делаю на протяжении всей этой недели, пока их папочки нет рядом, но… Аккуратно выбираюсь из детского плена. Сжав губы от волнения, я медленно сползаю к изножью кровати и бесшумно ступаю босыми ногами на пол.
Без двойняшек мгновенно замерзаю – и начинаю дрожать, лишенная их тепла. Тонкий пеньюар не спасает от холода. Шелковый, короткий. Нежного персикового цвета. С кружевными вставками на груди, плечах по линии бедер. Красивый, но непрактичный. Остался в моем гардеробе из прошлой жизни, как напоминание об идеальной Лисе в неудачном браке.
Кожа покрывается мурашками – и я, схватив с вешалки длинный вязаный кардиган, плотно укутываюсь в него. Завязав пояс на талии, расплываюсь в удивленной и в то же время довольной улыбке. Странно, но именно в этот момент я, невзрачная, сонная и домашняя, чувствую себя по-настоящему счастливой. Рядом с лапочками Чон я становлюсь полноценной, словно именно их мне не хватало все эти годы. Не представляю, как уйду от них, а ведь однажды придется. Я смогу работать няней вечно.
- Папа-мама, - сумбурно лепечут в полудреме Лина и Лана.
- Тш-ш-ш, спите, - успокаиваю их. – Мы здесь, - соглашаюсь машинально.
Услышав мой голос, они удовлетворенно мурлычут и, обняв друг друга, затихают.
Выдохнув с облегчением, крадусь в коридор. Закрываю за собой дверь в небольшую, уютную комнату, которую выбрали сами малышки. Осторожно, но плотно, чтобы не потревожить их чуткий сон.
Спускаюсь с мансарды в зал и взглядом ищу Чона. Судя по звенящей, тоскливой тишине, в доме его нет. Неужели уехал на ночь глядя? Впрочем, у него действительно много дел, в том числе и мое. И ему нужно быть там, в городе, не отвлекаться.
Разумом все понимаю, однако почему-то не возвращаюсь наверх. Вместо этого ныряю ногами в первые попавшиеся на пути тапки – и толкаю тяжелую входную дверь. Морщусь от ее скрипа, вздрагиваю от потока сырого воздуха, ворвавшегося в дом, поправляю разметавшиеся на ветру локоны. Но забываю о дискомфорте, когда ловлю боковым зрением мрачную фигуру на скамейке.
Значит, Чон остался… Сидит на сквозняке, сгорбившись над какими-то документами, и ругается себе под нос. Вместе с терпким, жестким и брутальным ароматом мужского парфюма меня окутывает негативной энергетикой.
Под шелест бумаг делаю неуверенный шаг. Приближаюсь к Чонгуку и становлюсь за его спиной.
- У тебя все в порядке? – неосознанно опускаю ладонь на стальное, напряженное плечо.
- Пока не знаю, - бросает Чон холодно, не оборачиваясь.
Надо убрать руку, развернуться и уйти. Не лезть в чужие дела. Но ладонь словно прилипла к нему, а пальцы впились в твердые мышцы. Стою, замерев на месте, и пускаю корни под его кожу. Сплетаюсь с ним, впитывая его эмоции.
- Я не в курсе, что это… - обхожу скамейку и приседаю на самый ее край, - но я уверена, что ты со всем справишься.
Произношу последнюю фразу убедительно, будто гипнотизирую его и даю установку. Исключительно на победу. Иначе нельзя. Если Чон по какой-то причине сломается, я ведь без него не справлюсь.
- Тест ДНК, - ошарашив меня ответом, он сурово вчитывается в текст. – Решил проверить Момо на материнство.
- Неожиданно, - выдыхаю и больше не могу выдавить ни слова. Меня будто парализует.
Все, на что я способна сейчас, это находиться рядом и рассматривать в полумраке его волевой профиль. Улавливать каждое изменение мимики, каждую морщинку, каждое движение губ. И собирать воедино разлетевшиеся мысли.
Нет ни единого предположения, почему Чон вдруг решил провести анализ ДНК. Неужели спустя столько лет у него зародились сомнения? Впрочем, этот мужчина создан из подозрительности и недоверия.
- Вот как, - бесстрастно выдает, зажимая пальцами уголок листа.
Жду конкретики, однако Чонгук молчит. Задумчиво вглядывается в документ, словно не верит в увиденное. В то время как я сгораю от переживаний.
Разумная Лиса напоминает мне, что я не имею никакого права требовать от Чона объяснений. Наоборот, этичнее будет оставить его одного и не мешать заниматься делами. И мысленно я именно так и поступаю. Но внутренняя фурия, не знающая слова «нет» и не замечающая преград, грозно произносит:
- Чон Чонгук, я понимаю, что это не мое дело, но я беспокоюсь. Вы хотя бы подайте какие-то признаки жизни.
Почти щелкаю пальцами возле его уха, но одергиваю руку, когда он, наконец, поворачивает голову и обращает на меня внимание. Сканирует пристально, будто видит впервые. Или не верит, что я реальная. При этом в его глазах – всепоглощающая тьма.
- Насколько все плохо, Чонгук? – стушевавшись, уточняю сочувственно. – По десятибалльной шкале.
- Ноль, - хрипло бросает и вдруг… приподнимает один уголок губ. Хитро улыбается, а на дне его зрачков начинают летать искры.
- Не понимаю, - отрицательно качаю головой. – То есть без вариантов? – предполагаю худший исход.
- Без… - кивает довольно, как блаженный. Признаться, он пугает меня. Но вместо того чтобы сбежать от безумца, я двигаюсь ближе к нему и накрываю ладонью его сжатый кулак. – Ноль процентов, материнство не подтверждено, - повторяет заключение теста. Медленно, чуть ли не по слогам, будто пропускает через себя каждый звук.
- То есть Момо не мать лапочек? – шепчу как можно тише, боясь, что нас подслушают, хотя двойняшки далеко наверху и уже спят. Но и на расстоянии я все равно беспокоюсь о них.
- Лалиса, - громогласно, иронично хохочет Чонгук. И я импульсивно врезаюсь ногтями в его кисть. – Я считал вас умной женщиной, не разочаровывайте меня, - не прекращая смеяться, он перехватывает мою руку и, уложив на свое бедро, невозмутимо сплетает наши пальцы. Так естественно, что я и не замечаю неловкости.
- Но как это возможно? – по-прежнему не могу отойти от потрясения. – Что произошло?
Хватка усиливается, а ладонь охватывает жаром. В противовес окружающей вечерней прохладе в месте нашего соприкосновения разгорается локальный костер.
- А вот это еще только предстоит выяснить, - с лукавой ухмылкой тянет Чонгук, а в его черных омутах черти устаивают дикие пляски. – Сейчас начнется самое веселье, - довольно подмигивает мне, встряхнув папку.
Я же не разделяю противоречивых эмоций свихнувшегося Чона. Хмурюсь, изучая победное выражение его лица.
- Чонгук, ты псих, да? – все-таки не выдерживаю такой радикальной смены настроения. - От усталости и нервного перенапряжения ты потихоньку сходишь с ума? Или это защитная реакция на шокирующие новости? – подаюсь практически вплотную к нему, ни на секунду не разрывая зрительного контакта. И не отпуская его руки.
- Лиса, разве ты не понимаешь, что это решает все мои проблемы? – он мгновенно становится серьезным. - Момо в суд подала на прошлой неделе, сразу после того, как ты ее выставила вон с тортом вдогонку, - смотрит на меня с благодарностью и непривычным восхищением, будто я герой для него.
- В суд? На тебя?
- В свете последних событий... - кивает на тест и усмехается с сарказмом: - на себя. В последнее время Момо занята тем, что обивает пороги всех инстанций, слезно умоляет вернуть ей родительские права. Устал ли я, спрашиваешь? Да, устал. Задолбался от этой борьбы? Чертовски! Испугался? Да, как последний трус, – на эмоциях выпаливает и повышает голос. - Но теперь у меня есть шанс остановить ее и отправить на все четыре стороны. Закрыть дорогу к моим детям. И пусть я буду в твоих глазах психом или циником, мне плевать. Но я сделаю все, чтобы не подпустить ее к лапочкам.
Несмотря на грубые слова, звучат они с огорчением. Будто Чонгук ждал моей поддержки и не получил ее.
- Нет, я не смею обвинять тебя. Наоборот, после того, как Момо дважды чуть не отправила малышек в больницу, я полностью на твоей стороне, - спешу его успокоить и вижу усталую улыбку. - Извини, я, наверное, неправильно выразилась. Просто у меня в голове все это не укладывается. Разве не она выносила и родила девочек? Как же тогда…
- Мы делали ЭКО, - перебивает меня, понимая с полуслова. - Видимо, в клинике что-то пошло не по плану. Какие-то махинации с биоматериалами. Не исключено, что в них замешана Момо. Я рассчитываю на это. Надо поднимать все протоколы и трясти врачей, о чем я и пытался тебе сказать. Но это детали. Важнее то, что Момо моим детям никто. Для меня и для них это главное. Чужая женщина. Остальное - дело времени, моих связей и денег, - признается без прикрас.
- А ты… тоже неродной им? – рискую озвучить самое страшное для любящего отца предположение.
- Почему? – возмущенно прищуривается, но я успеваю поймать тень сомнения и паники в его суровом взгляде. – У меня тоже брали образец. Для точности анализа.
Отпустив мою руку, Чонгук принимается листать документы. Гневно и сбивчиво дыша, ищет нужную графу.
- Девяносто девять и девять, - смахивает испарину со лба. – Мои они. Одной крови, - заключает, не скрывая ликования.
- Поздравляю, - тепло улыбаюсь. – Осталось выяснить, кто их настоящая мать и открыть ей правду?
Мой невинный вопрос действует на Чонгука как детонатор. Из заботливого папочки и обычного человека он вновь превращается в бесчувственного «говнюка», каким я воспринимала его поначалу. И хоть сейчас я знаю, что это всего лишь оболочка, мне все равно не по себе.
- Тц-тц, нет, - цокает он предупреждающе и грозит мне пальцем. – Вот это как раз меня совершенно не устраивает. Не для того я избавляюсь от одной пиявки, чтобы прицепить к себе другую. Зачем? Чтобы непонятно какая левая мадам претендовала на моих девочек? Мне еще и с ней судиться? А у тебя, Лиса, тортов не хватит на всех «кандидаток», - прячет истинные эмоции под злым юмором.
- И все-таки... - я покачиваю головой, не соглашаясь с ним.
– Лалиса, я на этом гадком свете живу уже тридцать восемь лет, из них более пятнадцати - активной адвокатской практики. Я знаю, о чем говорю. Через меня столько дел прошло. Но те, в которых были замешаны дети, оказывались наиболее тяжелыми и грязными. Нет уж, увольте, моих девочек в это болото втягивать не позволю.
- Если произошла ошибка, то… родная мама имеет право знать, - делаю слабую попытку вразумить его, достучаться до «нормального мужчины». Но тщетно.
- Насрать мне на чьи-то права и чувства, - чеканит строго, и каждое слово отбивается сталью. – Меня волнует исключительно моя семья. В пределах моего дома. Все, что вне этих границ, может смело катиться к черту.
- Ты очень категоричен, - не унимаюсь, хотя пора замолчать. В конце концов, это его дело. И хоть я стараюсь не принимать пренебрежительную фразу на свой счет, но в груди все равно неприятно царапает.
- Не отрицаю, - отводит взгляд, доставая из кармана телефон. – Если ты не против, я сделаю звонок, - набирает контакт с необычным именем «Б/у зам Ким». Если Чонгук вызывает заместителя, значит, разговор будет касаться работы.
- Я не буду мешать, - очнувшись, подскакиваю со скамьи.
- Лиса, я не хотел… - летит мне вслед, но я врываюсь в дом и захлопываю за собой дверь.