в ореоле тьмы

лучше бы ее вовсе не было

прошлое

Это случилось спустя семь месяцев после моего признания, на которое он не ответил. Я сидела с мамой на диване, перечитывала «Гарри Поттера», листала любимые моменты из «Ордена Феникса» и вспоминала свое детство. Впервые все книги прочитала мне мама. Она с такой любовью погружала меня в этот волшебный, магический мир, что у меня не осталось никаких шансов. Я полюбила мальчика, который выжил. Мальчика, дарующего надежду на то, что зло никогда не победит. В дверь постучали. Стук был такой неуверенный, едва слышный, что мы с мамой переглянулись.
— Кто-то стучит? – спросила она.
Стук послышался вновь. Два коротких удара о деревянную дверь.
– Пойду посмотрю. – Я поднялась с дивана, отложив раскрытую книгу на журнальный столик.
Стук из тихого и неуверенного в одно мгновение превратился в яростный удар кулаком. От неожиданности я подскочила на месте.
– Может, это Коралина? – дрожащим голосом спросила мама.
Моя сестра не звонила, не писала последние семь месяцев. Студия, которую снимали ей родители, пустовала. Моя мать по привычке каждую неделю обзванивала больницы и полицейских, но никакой информацией они не обладали. Теом сказал ей, что Коралина в порядке и иногда выходит на связь. Именно поэтому ее не объявляли в розыск. Она исчезла, но только для нас.
За те полгода мама постарела и осунулась. Стоило мне выйти из дому, она начинала звонить и спрашивать, где я. А ходила я только в школу...
Мой выпускной класс начался со звонков посередине урока. Мама не могла контролировать свое беспокойство и тревогу. А я не знала, как ей помочь... Поэтому отпрашивалась, выходила из класса и отвечала на ее звонки.
После школы мчалась домой и вот так сидела с ней на диване дни напролет. Отец пропадал на работе. Он справлялся со стрессом иначе. Быть рядом – единственное, что я могла сделать, чтобы поддержать маму.
Стук не прекращался, по двери яростно барабанили. Но я не могла сдвинуться с места. Все тело оцепенело.
– Откройте! – орала моя сестра.
Но... я так сильно не хотела открывать эту дверь. Мне так сильно хотелось, чтобы она ушла. Ушла навсегда.
Мама оказалась быстрее и расторопнее. Она открыла дверь одним рывком и сразу же повисла на шее у блудной дочери. То, с какой силой она обнимала ее, разбивало мне сердце.
—Ты пришла... – Она по-матерински погладила по лицу свое дитя, тихий всхлип сорвался с ее губ.
Клэр нахмурилась.
– Только не устраивай драму на пустом месте, – недовольно пробормотала она, сделав шаг назад.
В тот момент я подумала, что лучше бы она умерла. Раз и навсегда. Просто-напросто исчезла из нашей жизни. «Лучше бы ее вовсе не было», – кричала я про себя, борясь с собственными эмоциями, чтобы не произнести этого вслух. Толком не понимая, чего именно желаю. Бойтесь своих желаний... Сейчас я осознаю весь горький и пугающий смысл этой фразы. Тогда же юношеский максимализм, жажда справедливости и праведная злость вперемешку с исступленным гневом смотрели на сестру и мечтали уничтожить ее одним взглядом. Коралина же на меня даже не посмотрела, словно я пустое место и меня вовсе не существует. Мама неловко выпустила ее из объятий и отошла от нее, открывая моему взору то, на что стала похожа моя сестра. Она выглядела совсем мальчишкой в черном худи оверсайз и прямых широких джинсах. Волосы были сбриты под ноль. Макушка поблескивала под лампочкой в коридоре. Под карими глазами залегли глубокие круги и морщины, щеки запали. Ей было 26 лет, но выглядела она значительно старше.
– Ты совсем исхудала, – тихо прошептала мама.
Было видно, что она изо всех сил борется со слезами, которые душили ее и рвались наружу.
– Не начинай, – буркнула Клэр. – Мне надо в туалет.
Она мельком взглянула на меня и, потупив глаза, пошла вниз по коридору в уборную. Мама подошла ко мне. Дрожащей рукой схватила мою кисть.
– Она пришла, Марлеша... она пришла.
Мне хотелось сказать: «Ты же знаешь, что это ненадолго», однако я не смогла, глядя в ее заплаканные глаза, произнести вслух эти слова.
– Хоть бы она осталась... – будто прочитав мои мысли, сказала мама, и в ее голосе было столько надежды. Мое сердце защемило от жалости.
– Надо позвонить папе, может, он уговорит ее пойти к врачу, – продолжила она озвучивать мысли вслух.
Они пытались заманить Коралину к психотерапевту последние два года. В прошлый раз во время разговора она запустила стаканом в стенку и, хлопнув дверью, исчезла на семь месяцев.
– Давай пока не говорить ей об этом. Пусть успокоится и... почувствует себя... – я запнулась и тихо добавила: – ...дома.
Мама крепче стиснула мою руку.
– Ты права. Ты абсолютно права. Давай накроем на стол, она, скорее всего, очень голодная. – Мама потянула меня на кухню и суетливо начала доставать продукты из холодильника. – Думаешь, она захочет курицу? Или лучше запечь рыбу? У нас еще есть сте...