— Эй, Хёнджин, ты завтра идёшь или всё ещё дома?
Хёнджин на чужой голос отреагировал спокойно: неспешно оторвался от листка на столе, удерживая на нём взгляд до последнего, и повернулся в сторону открытого окна, откуда уже привычно виднелась белая макушка Ликса.
— Всё ещё дома, — подперев ладонью подбородок, удрученно выдохнул он.
Шесть дней. Хёнджин сидел дома уже целых шесть дней, за которые он, кажется, начал медленно, но верно сходить с ума. А всё потому, что больничный меньше чем на неделю ему давать наотрез отказались, аргументируя это тем, что между людьми и так гуляло дофига заразы.
Хван тогда сидел, уткнувшись жалобным взглядом в маму, и наивно полагал, что она встанет на его сторону и спасёт от заточения в четырёх стенах. Однако она никак противиться словам врача не стала. Только покачала головой, а-ля: «Сам виноват, я тебе говорила нормально одеваться», забрала предписание и погнала Хёнджина в его комнату, чтобы он лишний раз не разносил по дому бактерии.
Уже на четвертый день Хёнджин чувствовал себя прекрасно, прямо-таки на все сто двадцать процентов, отчего постоянно пребывать в собственной комнате ему стало ужасно скучно. Делать было нечего, а лежать пластом на кровати как-то слишком быстро надоело, — душа требовала приключений.
Спасал его только Феликс, который, к огромному удивлению Хвана, стучал в его окошко каждый день, спрашивал про самочувствие и будто даже не жалел на него своего времени и внимания, выслушивая абсолютно всё.
И этот факт непозволительно сильно грел душу Хёнджина.
Общаться через окно было классно. Хёнджину очень нравилось каждый вечер стоять вот так: с упёршимися в подоконник локтями, склонённой набок головой и накрепко прилипшими к рассказывающему про свой день Феликсу глазами. И хоть взамен он ничем занимательным поделиться не мог, некомфортно от этого всё равно не было. Ликс искренне внимательно слушал про то, как Хёнджин за целый день походил по дому туда-сюда целых два раза, как днём от скуки поспал почти полных три часа и как долго пытался вникнуть в пропущенный школьный материал, параллельно попивая горячий чай с мёдом.
Пару раз он даже заинтересовался новыми рисунками, отчего у Хвана точно на несколько мгновений остановилось сердце. Уламывать его долго не пришлось — за красивые глазки вывалил всё и сразу, а потом ещё долго краснел, словно впервые показал что-то из своих творений.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Окна напротив (hyunlix/хёнликсы)
أدب الهواةХёнджин скрытно любил его три года. Восхищался издалека, расплывался от чувств после каждой новой фотки в инсте, что тут же переносил на бумагу, и не мог дышать, когда слышал от него томный «привет» со сдержанной улыбкой. Так продолжалось бы бескон...
