Проблемы воспитания разновозрастных детей

Глава 30. Учитель уходит

Чэн Цянь был совершенно ошеломлен звуком его голоса. Поначалу он терзался сомнениями касательно того, должен ли он теперь называть его «шицзу».

Чуть больше года назад, когда Чэн Цянь впервые взошел на гору Фуяо, он слепо решил, что попал в незаконный, но все же довольно приличный клан.

И было вполне понятно, почему он так решил. В конце концов, если не считать рассказов о странствующих заклинателях, что в этих историях говорилось о кланах? В них всегда были те, кто сражался днями напролет и стремился превзойти друг друга.

Между тем в клане Фуяо был разве что глава с горсткой неоперившихся птенцов. Возможно, даже банда парней из ближайшей деревни была куда сильнее, чем они.

Но за последние пару дней Чэн Цянь постепенно узнал о том, что у него есть не только шибо, но и шицзу. Хоть тут и нечем было гордиться.

Всего лишь взглянув на своего шибо, совершавшего поразительные подвиги, и своего шицзу, лучшего темного заклинателя в мире, а затем на учителя, «живущего, чтобы достичь бессмертия», Чэн Цянь не мог не задаться вопросом, не было ли тайной целью клана Фуяо разъяснить миру смысл фразы «добро вырастает на чи, зло на чжан» (1).

(1) 道高一尺，魔高一丈 (dào gāo yī chǐ, mó gāo yī zhàng) досл. добро вырастает на один чи, зло возрастает на чжан; обр. чем больше успехов делать, тем больше трудностей встает на пути.

Более того, Чэн Цянь колебался, какое определение лучше подходило клану Фуяо: «клан домашних птиц» или «оплот темных заклинателей»?

Осознав, что его узнали, господин Бэймин вздохнул. Черный туман вокруг его тела рассеялся, открыв истинное лицо.

Он не обладал ни манерами бессмертного ни обликом даоса. Не было у него и ужасной гримасы. В целом, он казался обычным человеком.

Запавшие глаза лишь добавляли его лицу привлекательности. Кроме того, легендарный учитель, уничтоживший десять тысяч демонов, на самом деле оказался невзрачным мужчиной средних лет. Изможденным, с бледным лицом и проступающей на висках сединой.

Спрятав ладони в длинных рукавах, господин Бэймин стоял возле своего одинокого трупа. Затем он махнул рукой и сказал:

— Встань, сяо Чунь, — взмахнув рукой, наконец, произнес он. — Ты никогда не становился передо мной на колени, когда я был жив, так зачем же делать это сейчас?