Вспомнить о любви

Глава 6

— Знаешь, что Пашу сегодня избили? — нарушил тишину Рома. Девушка перевела на него взгляд и нахмурила брови.
— Знаю. Он говорил на счет этого.
— Ты знаешь, кто это был?
— Нет.
— Один из дружков твоего Голубева. — слегка ухмыльнулся парень и взглянул на озадаченную от его слов Князеву. Она сначала поверила, но сразу же откинула эти мысли. С чего бы им избивать ее брата?
— Что за чушь? Ты хоть себя слышишь? — дрожащими губами спросила она, крутя пальцем возле виска.
— Хорошо, не верь. Я не собираюсь тебе это внушать.
— Если ты хочешь быть разлучником наших с Андреем отношений, то будь добр. Придумай, что-то другое. Более адекватное.
Татьяна забрала у него из руки пакет и дальше пошагала вперед сама. Она знала Пятифанова лучше, чем он сам. И она знала, что он не из тех людей, которые любят врать, но и верить в каждое его суеверие, она не собиралась. Зайдя в дом, она разулась и сняла верхнюю одежду. Зайдя на кухню, она увидела маму, которая, что-то усердного готовила.
— Пахнет вкусно. Что на сегодня? — неожиданно для женщины послышался голос. Та бедная подскочила уронив кружку на пол. Она с грохотом разбилась на осколки у ног матери Татьяны.
— Мам, ты не поранилась?
— Напугала до смерти. — небрежно выругалась Алла и дрожащими руками обняла дочь. — Все хорошо, только осколки убрать нужно, пока никто не поранился.
— Это не проблема. — усмехнулась девушка и слегка отстранилась, посмотрев назад через плечо. — Пашуня! Иди-ка сюда!
— Ладно! — послышалось из другого когда дома.
Через несколько секунд в дверь вошел весь заклеенный в пластырях Павел. — Чего звала?
— Убери пожалуйста. — она указала на осколки от кружки.
— Да блин. Почему я? — возмутился брюнет, недовольно цокнув со слов сестры.
— Потому что ты младше. Давай быстрее, а то еще один фингал получишь. — пригрозила брюнетка и окончательно отстранилась от матери.
— Тань, ты перегибаешь. Он уставший, побитый, пусть отдыхает, а я сама уберу. — с пониманием возразила Алла и потянулась к венику. — Пашенька, иди отдыхай к себе.
— Спасибо, мам. — улыбнулся юноша и вышел из кухни. Таня отвела взгляд под ноги и взяла у мамы веник. В окончательном результате, подметала осколки она, а не мама, ведь женщина в то время допекала запеченную курицу с картошкой. Татьяна хоть и была старше на три года, но с братом они были очень похожи и близки, да и мозг как будто был на двоих, а не одного. Брюнетка выбросила мусор и обернулась к женщине.
— А где папаня? Он вернулся?
— Тоже отдыхает. — Алла тяжело вздохнула и усталыми глазами посмотрела на Таню. — Я завтра на роботу не поеду, сможешь Марине отнести документы, чтобы передала?
— Теть Марине? Ладно, я отнесу.
— Иди позови остальних.
Князева вышла из кухни и столкнулась с отцом.
— Привет, — сказал Виктор, пока его дочь недовольно взглянула на него.
— Я все еще обижаюсь. Иди кушать. — фыркнул она, обходя мужчину. Ее сильно задевало когда кто-то плохо отзывался о ее парне. Но в некоторой степени Виктор был прав. Голубев давно уже подсел на наркотические вещества и девушка это знала, но не хотела, чтобы кто-то об этом знал из ее семьи и знакомых. Встречаться с наркоманом не лучшее решение, но она любит его, каким бы он не был. Таня постучала в комнату брата. Дверь открылась перед ее носом и Паша сонно потер руками глаза.
— Ты спал?
— Тань, че ты хочешь?
— Мама кушать зовет. Слушай, — нахмурилась девушка и взяла брата за плечи. Она вспомнила то, что ей сказал Роме.
— Кто тебя побил?
— Тебе то что? — он откинула ее руки и зашел в комнату. Таня осталась в дверном проеме, пока Паша искал в шкафу футболку.
— Я твоя сестра и несу за тебя ответственность. Разве это не твои слова? Повторюсь. Кто тебя побил?
— Все ровно не поверишь. — отмахнулся парень и надел футболку. — Я не маленький, сам решу свои проблемы.
— Тебе только четырнадцать.
— Но не пять. Тань, прими тот факт, что я вырос. — спокойный голос произнес Павел, проходя мимо сестры.
— Вот засранец.
Хотя чего она ожидала? Паша никогда не рассказывал о таком. Он не хотел впутывать в свои проблемы родных,  но он всегда мог обратиться к одному человеку. К Пятифану. Он был единственным кому Князев доверял все, чтобы было у него в жизни и душе. На нем он и строил свою личность. Он был его примером подражания. С самого детства, Рома для него стал как старший брат, даже когда его сестра рассталась с ним, именно Паша был огорчен больше чем сами Ромка и Таня.
Брюнетка огорчено поплелась за юношей, хотя тот и сам не был рад всему случившемуся. Если бы он рассказал правду, сестра бы очень расстроилась услышанному. Ведь все, что сказал Пятифан правда.
— Так, так, что тут у нас, — радостно потер ладони Павлуша и сел за стол. — Запеченная картошечка, моя любимая!
— Приятного аппетита. — уныло пожелала брюнетка, садясь возле Паши. — Подвинься.
Парень отодвинулся от нее, набивая рот едой.
— Что с голосом? Ты заболела? — спросил Виктор, подняв взгляд с тарелки на дочь.
— Нет. — отмахнулась девушка и отвела взгляд.
— Опять поссорились? — устало спросила Алла и присела возле мужа. — И опять из-за Андрея?
— У мужа своего спроси. — тихо промямлила себе под нос дева, погружая вилку в рот. Женщина вопросительно взглянула на супруга. Они часто ссорились из-за всяких мелочей, но когда дело касалось Голубева, Таня всегда стояла на своем.
— Тань, давай не будем вмешивать остальних в всякую мелочь, договорились?
— Ты серьезно?! — подняла голову брюнетка. — Ты назвал моего парня пришибленным наркоманом и думаешь, что я буду молчать?!
— Спустись ты уже с небес! Он тобой играется, а ты как дура этого не замечаешь. Да он на учете стоит! Полиция его уже не раз за всяким недопустимым дерьмом ловила. Я не позволю, чтобы моя дочь с таким шлялась.
— Я наелась. — глухо произнесла Татьяна, отодвинув тарелку от себя. Она обиженно вышла из кухни в направлении своей комнаты.
— Ну ты не мог промолчать? — недовольно стала подниматься со стула Алла, — Не дал ребенку наесться. Ей Богу, Вить. Она еще молода, пусть делает, что хочет и встречается с кем хочет, ее выбор. — сказав, женщина пошла за дочерью.
— А если она не дай Господь наркоманкой станет? Тоже попускать ей это будешь?! — крикнул ей в след Виктор и взглянул на сына. — Не понимаю я этих женщин.
Продолжение следует.