Я пристегиваю ремень безопасности трясущимися руками, чувствуя, как самолет утробно гудит, готовясь к взлету. Эхо этого гула отдается во мне, сливается с грохотом пульса в ушах, отчего волнение только нарастает, пересушивая горло. Мысли путаются, наскакивая одна на другую, не давая сосредоточиться. Боже, что я делаю? Куда несусь сломя голову, наплевав на все и всех? Но точки возврата уже нет, остается только вжаться в кресло и постараться дышать ровно, успокаивая скачущее сердце.
Ева сидит рядом - собранная, сосредоточенная, излучая уверенность. Она поворачивается ко мне, встречаясь взглядом, и в ее зеленых глазах я вижу понимание напополам с затаенной горечью. Будто она сама когда-то совершала такой же безумный прыжок в неизвестность и знает, каково это - лететь навстречу своим страхам, навстречу тому, от чего бежала.
— Расскажи, — вдруг прошу я, удивляя саму себя этим порывом. — Расскажи о нем. О вас. Какими вы были.
Она надолго замолкает, погружаясь в воспоминания, словно собираясь с мыслями или подбирая правильные слова. Когда Ева наконец начинает говорить, ее голос звучит тихо, с едва уловимой ностальгической ноткой:
— Макс всегда был непростым. Не по годам серьезным, вдумчивым. С этим своим умением смотреть в самую суть, в самое сердце. Даже в детстве у него был такой пронзительный взгляд, словно насквозь прожигал, пробирался под кожу.
Ее голос слегка дрожит, и в нем я слышу вязкую смесь нежности и затаенной боли. Затаив дыхание, я слушаю, ловя каждое слово, цепляясь за него, как за соломинку.
— Мы с ним словно из разных миров были, — продолжает Ева, погружаясь в воспоминания. — Я - простая, приземленная. А он - не от мира сего. Вечно в своих мыслях, в каких-то далеких сферах витал. Рано начал читать запоем, будто искал в книгах ответы на свои бесконечные вопросы.
Смотрю на Еву, боясь лишний раз вздохнуть, чтобы не спугнуть момент откровения. Каждое ее слово - словно мазок на холсте, лепит образ Макса, обрисовывая грани личности, которых я никогда не знала. Ранимого, погруженного в себя мальчика с тяжелым, пронизывающим взглядом зеленых глаз.
— Но чувствительный был, ох какой чувствительный, — голос Евы теплеет, когда она продолжает рассказ. — Обидишь ненароком - уйдет в себя, спрячется в раковину. Неделями потом не докричишься, не достучишься. Только в глазах - такая пронзительная, острая боль. Стоит, молчит, а внутри все горит, полыхает.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Звезды на моем потолке
Teen FictionНикогда не думала, что моя жизнь превратится в роман. Знаете, из тех, где наивная девчонка влюбляется в плохого парня? Ха! Как бы не так. Я собиралась быть примерной студенткой, зубрить по ночам и, может быть, изредка позволять себе безобидный флирт...
