Мой визг, наверное, услышала миссис Кригст, которая всегда в это время гуляет со своим Айком. Он был настолько отчаянным и болезненным, что можно было подумать, будто меня здесь действительно убивают.
Шэйн отступил назад, когда я, съехав вниз, присела на корточки и, сложив руки на коленях, спрятала в них лицо. Если знаешь мою проблему, почему делаешь такой удивлённый вид?
Было бы странно, если бы на мой крик не сбежалась вся орава. Первым примчался Уолт. Застыв в проёме, он взволнованным взглядом нашёл меня, после чего присел рядом. Потом появилась Ганриэтта и проделала тоже самое. Остальные стояли в дверях.
— Что случилось? — обеспокоенным голосом спросила Маэри, глядя то на меня, то на сына.
Я увидела испуганную Эмилию и Анабель, заинтересованно глядящую ей через плечо. Нет, я не могу дрожать. Только не при этой мымре. Я уже практически пришла в себя, поэтому поднялась без пошатываний. Скрестив руки на груди, я улыбнулась.
— Всё в порядке. Просто этот меня напугал, — я прищурилась, посмотрев на парня и тихонько добавила, — yeomso (козёл).
— Ну, что за ребячество, Шэйн? — строго обратилась к нему Маэри. — Уже вроде взрослый парень, а ведёшь себя...
Шэйн посмотрел на свой Rolex и понял, что дальше с отъездом тянуть нельзя. Он уехал, всё ещё пребывая в шоке. Да и не он один. Стоит признать, я давно так не визжала, с того момента, как меня научили контролировать свой страх, который теперь вышел наружу.
Мы снова расположились в зале, поедая торт-мороженое, который принесли мы с Ганриэттой. Его разложили по стаканчикам. У меня он уже был пустым больше, чем наполовину, а остальные едва добрались до середины.
— Это странно, — вдруг произнесла Маэри. — Шэйн ест мороженое.
— Огромными количествами, — машинально добавила я, глядя в одну точку.
Я отвоевала у папы кресло и буквально провалилась в его огромную мягкую толщу. Задумавшись, я не сразу сообразила, что Маэри продолжает говорить уже ко мне.
— Что? — переспросила я.
— Я говорю, что в последний раз Шэйн ел мороженое, когда Майк завёл новую жену, — после этой фразы Эмилия скривилась и тихо поставила стакан на стол — ей было неприятно, что Маэри говорит о её матери. — Я не знаю, почему, — женщина испытующе уставилась в мою сторону, как и остальные.
Э, нет! Я не расскажу ни вам, ни всем остальным. Это не моя тайна и не мне ею распоряжаться.
— Понятно, — спокойно ответила я, делая флегматичное движение ложечкой.
Я чуть не подавилась, когда подняла взгляд и увидела с какой благодарностью на меня смотрит Эмилия. Она тоже не знала секрета своего братца и не поверила, что я не в курсе (вот это, блин, проницательность!), но была признательна мне за то, что я закрыла эту тему, иначе о её матери снова и снова говорили бы.
Анабель высокомерно усмехнулась, поправив короткое платье. Вообще, ЭТО даже на одежду не похоже, скорее какая-то тряпочка, которая едва прикрывает то, что по идее не должно быть видно.
— А вы с ним часто куда-нибудь ходите? — снисходительным тоном, от которого мне захотелось размазать её рожу по стенке, обратилась она ко мне.
— Я — домосед.
Внешне я оставалась всё такой же флегматичной и задумчивой, но это только внешне.
— Ну, тебе лучше побольше двигаться, — усмехнулась Анабель, кокетливо облизывая ложечку. — А то с такими темпами, — она указала на мой почти пустой стаканчик, — тебе недолго придётся носить это платье.
Да тут того стаканчика! Вообще удивляюсь, как вы могли так мало съесть.
— Я тоже не оставляю надежды, что у меня ещё подрастет грудь, — да я прирождённая пофигистка!
Уолт спрятал смех за покашливанием, а папа из-за газеты всё-таки рассмеялся, за что получил мамин испепеляющий взгляд. Анабель презрительно фыркнула и отвернулась от меня. Хм, какая цаца. Больно надо.
К вечеру все разошлись, а Уолт вызвался отвезти нас с Ганриэттой. Мы с ней сели на заднее сидение, и он завёл машину.
— Так что же он сделал, раз уж тебя напугал? — спросил брат, когда мы выехали со стоянки.
Ганриэтта с интересом посмотрела на меня своими большими глазами. Я скрестила руки, что было не очень удобно сделать в застёгнутом пальто, да ещё и сидя.
— Он хотел меня поцеловать.
— Что-о? — я скривилась от такого удивления в голосе.
— Это вполне нормально для парня, который считает себя моим женихом, — безразлично пробормотала я, отвернувшись к окну. Только не говорите, что снова дождь будет, с утра ведь так тепло было!
— Ну да, нормально, — пробормотал Уолт, понимая, что это действительно глупо. — А больше он ничего не пытался сделать?
— Нет, только предлагал, — будничным тоном ответила я.
— Слушайте, а они, то есть его семья, не будут к тебе приставать со всякими там... — Ганриэтта запнулась, подыскивая слово.
— В смысле? — я недоуменно на неё посмотрела. — Зачем приставать?
— Ну, я же занимаюсь туризмом, — она доверительно понизила голос. — И читала, да и рассказывала мне одна девушка, которой я оформляла поездку в Японию, что азиаты очень придирчиво относятся к невесткам, особенно матери. Они, видишь ли, не хотят отдавать своего сыночка какой-нибудь неумехе, которая не сможет его обслужить по высшему разряду.
Я бегала глазами от Ганриэтты к Уолту и потихоньку начинала понимать, о чём меня пытаются предупредить. Действительно, во всех дорамах я видела, как «заботливые» свекрови учат «ничего не умеющую» невестку перед свадьбой. При этом сама невестка может быть просто замечательной кухаркой и тому подобное, но мамочка всё равно найдёт в чём упрекнуть и поддеть. А девушка даже не имеет права её ослушаться и обязана проявлять огромное уважение, а ещё благодарить за все «очень важные уроки, без которых, конечно же, просто не смогла бы жить.»
И тут я просто нереально испугалась, вспомнив, что в семье Эданов готовит именно мать. Они же богатые, так почему не нанять кухарку? Помогите.
— Эшли, — позвал Уолт, привлекая моё внимание. — Ты ведь пообещала, помнишь? Целый месяц. Уже три недели осталось.
Я бездумно уставилась в окно. М-да, мама, спасибо — удружила.
На следующий день я хорошо выспалась и была очень бодрой. В десять часов утра Дейзи уже сидела в своём тазике, напоминая мне, что сегодня день, в который я каждую неделю её мою. В отличие от многих кошек, она любила воду. Возможно это из-за того, что в прошлом она жила на помойке и прекрасно помнила какой была грязной, поэтому хочет быть чистой. А вот сушить шерсть ей не нравится. Кошка сразу же начинает грозно рычать на фен, а, когда процесс заканчивается — несколько раз бьёт его лапой. А от расчёсывания она даже глаза закрывает, такое удовольствие. В общем, во всём плохом есть и хорошее.
— Поубираться, что ли? — я оглянулась по сторонам. — Дэйзи, как считаешь?
Кошка неохотно мяукнула, зная, что слово «уборка» значит, что я вытащу пылесос, и он будет нарушать её покой своим резким шумом.
Когда я протёрла всю пыль в квартире, в дверь позвонили.
— Дэйзи, не мельтеши под ногами! — я чудом не наступила на кошку, пробираясь к двери.
Она громко мяукнула, продолжая искать самое удобное место для времяпрепровождения, пока я буду пылесосить. Потом заметила, что я иду к двери и застыла в «позе», не зная, куда пойти сначала. Я засмеялась и щёлкнула замком.
— Привет, — Шэйн посмотрел на меня удивлённо, как будто не думал, что я вообще умею улыбаться.
— Привет. Чего припёрся? Опять забыл заправиться? Извини, я занята.
— Не-не-не, я за тобой приехал.
Странно мы как-то разговаривали — через порог.
— За мной? Но я не могу. У меня уборка! — сказала я с таким видом, словно от того, что я уберусь зависит судьба мира.
— Тогда давай быстрее, — недовольно проворчал он, продолжая вертеть на пальце ключи от машины.
— Тогда помоги мне, — весело сказала я, наслаждаясь видом его растерянной физиономии.
— Я не...
— Ты будешь помогать, — бодро заявила я, хватая его за рукав джемпера и втаскивая в квартиру. О, да. Я на тебе отыграюсь за вчерашнее!
С очень торжественным видом я вручила ему пылесос. Дэйзи моментально оказалась на шкафу. Он выполнил свою работу качественно и тщательно. Я очень удивилась.
— Теперь мы можем поехать? — парень поставил пылесос на место.
Кошка спрыгнула к нему на плечи, вцепившись в водолазку когтями, оставив на шее красные полосы.
— Ой, прости, — я в ужасе прижала ладонь ко рту. Что будет, если он разозлиться? Я непроизвольно попятилась назад.
Дэйзи протяжно мяукнула, извиняясь, и подошла к моим ногам, спрятавшись.
— Ого, — усмехнулся Шэйн, прикасаясь к царапинам. — Знает, за кем прятаться.
— Что? — не поняла я.
— Она понимает, что тебе я вреда не причиню и прячется за тобой, а не под диваном или ещё где-нибудь, — он посмотрел на руку, где было немного крови. — Даже она понимает, а ты нет. И продолжаешь бояться.
Что? Нет, он не должен видеть, что я боюсь. Это унизительно. Я сглотнула и взяла себя в руки.
— Промоешь царапины перекисью. Сейчас принесу.
Я взяла кошку на руки, она легла мне на грудь, обнимая.
— Дэйзи, сейчас я уеду. Так что ты не волнуйся за меня и веди себя хорошо...
Я чувствовала на себе его взгляд до того, как не вышла из комнаты.
— Нет, переоденься, — вздохнул Шэйн.
— Зачем? — я осмотрела себя: чёрные джинсы, чёрная рубашка с коротким рукавом. Что не так?
— Сегодня приезжает моя бабушка. Мы с тобой едем её встречать.
Я упёрла руки в бока и с вызовом взглянула на него, скептично изогнув брови.
— А пораньше ты этого не мог сказать?
Я недовольно хмыкнула и, демонстративно развернувшись, ушла обратно в спальню. Что же мне надеть? Ну, точно не чёрное. Знакомство с азиатской бабушкой — это, во-первых, никаких брюк, а во-вторых, простота и не распущенность, короче, сплошное приличие и невинность. Кажется, я нашла то, что мне нужно. Нежно-зелёное платье выше колена с атласным поясом смотрелось очень неплохо.
Меня так и подмывало сказать этому мистеру: «Если не хочешь, чтобы я тебя боялась, не пялься так, будто я — последняя женщина на планете!» Но я молчала, обувая светлые босоножки, конечно же, на шпильке, а он смотрел на меня, словно следил за какой-то реликвией — ценной и очень важной. Ну зачем так смотреть? Немного неловко даже.
— Пока, Дэйзи, — я улыбнулась и помахала кошечке рукой, надевая кардиган (того же цвета, что и платье).
Я замялась когда Шэйн открыл дверь машины, приглашая меня внутрь. Когда я спросила, можно ли мне поехать сзади, он сказал: «Или рядом со мной, или в багажнике.» Я серьёзно раздумывала над его предложением, и тут он разозлился. Когда его поцарапали даже не отреагировал, а сейчас разозлился! Смешно. Но смеяться мне не хотелось, особенно после того, как парень, не выдержав, схватил меня за запястье и, сильно дёрнув, посадил в машину. Тут-то я подумала, что допрыгалась. Ну, а зачем было так грубо? Подумаешь, предпочла езду в багажнике езде рядом с ним! Надеюсь, синяков не останется — у меня очень нежная кожа.
Мы были в дороге около часа, когда Мистер Обиженный и Оскорблённый соизволил заговорить.
— Трёхцветная кошка — она ведь удачу приносит?
— Нет, удачу приносит белая, а трёхцветная — счастье, — пробормотала я, рассматривая свои ногти. Да, маникюр — это моя слабость. Даже перчатки специальные надеваю, когда мою посуду моющим средством, чтобы не испортить.
— А у тебя дома есть животные? — надо же о чём-то говорить, молчать скучно.
— Есть маламут... — произнёс он задумчиво.
— Это — кличка? — перебила я.
— Аляскинский маламут — это порода. А зовут его — Оскар, сокращённо — Ост. У Карэн есть два декоративных голубя. В прошлом году купили. Так она их не выпускает, наверное, боится, что улетят.
М-да, дорамщик — это стиль жизни. Даже собака с кличкой Ост попалась. Удивительно. Я хихикнула.
А вот с девочкой всё не так просто. Она не боится, что птицы улетят. Она боится, что они её бросят, также, как и вы — её семья, и мама.
— Ты чего? — видимо, услышал моё хихиканье.
— Ничего. Расскажи мне про Оскара.
— Кобель. Около пятидесяти килограммов...
— Ого, да он — огромный! — парень усмехнулся на мою реакцию.
— Посмотри в бардачке. Там есть фотографии.
Он возит с собой фотографии собаки? Какой сентиментальный! Я порылась в бардачке.
— А можно мне? — наверное, глаза, как у той собаки.
Парень нахмурился, на секунду повернувшись ко мне.
— Да хоть всю пачку, — чуть не рассмеялся он. — Только выплюнуть не забудь, а то бабушка у нас дама строгая.
Я надулась, как мышь на крупу. Неужели думает, что я сама не догадаюсь?! Индюк самодовольный! Я вытащила себе две подушечки ментоловой жвачки. Подумав, достала ещё пару.
— Рот открой, — он, не отрываясь от дороги, выполнил приказ, и я забросила их ему в рот. Освежайся! — И выплюнуть не забудь!
Шэйн был серьёзным и сосредоточенным, следя за дорогой. Он выглядел очень спокойным, и я впервые за всё время подумала: какой красивый. И впервые слово «мужчина» не вызвало у меня отвращения.
— Ты даже случайно брошенную фразу в штыки воспринимаешь, — улыбнулся Шэйн.
Я потрясла головой, чтобы прийти в себя и отвернулась, возвращаясь к бардачку.
— Это не ты! — я тыкнула пальцем в изображение: на нём был Шэйн и Оскар. Но это не мог быть он! Потому что...
— Нет, я, — спокойно возразил парень, сворачивая на главную дорогу.
— Это не можешь быть ты. Потому что здесь... Ты не можешь быть таким...
— Милым? — спокойно спросил он, не меняясь в лице. Я прямо рот раскрыла. Вот это самоуверенность! Я хмыкнула.
— Нет, милый здесь только пёсик, — процедила я сквозь зубы, потому что злилась, из-за того, что, пусть и на секунду, но он мне понравился.
Шэйн ничего не ответил. Мы уже подъезжали к аэропорту. Было ветрено, но не холодно. Я перекинула сумочку через голову и пошла за Шэйном.
— Здравствуйте, как мило! — мы не успели дойти до входа в аэропорт, к нам навстречу с носильщиком за спиной вышла старушка. И обняла сразу обоих. — Ты, как всегда, красавец, внучек! А ты, моя прелесть, приехала с этим шалопаем? Он тебя не обижал?
Я даже немного опешила от её напора. Бабушке Шэйна — Зелле Ивет — восемьдесят шесть лет, но выглядела она не больше, чем на семьдесят, а вела себя на пятьдесят.
— Нет, что вы, всё в порядке, — вымученно улыбнулась я, пытаясь приспособиться.
— Точно? — подозрительно прищурилась Зелла. — Я прекрасно знаю, как он ведёт себя с девушками. Это просто невозможно! Циничный хам! — она настолько искренне всё это говорила, что я чуть не рассмеялась.
— Бабушка, перестань. Ты меня позоришь, — абсолютно безразлично прокомментировал Шэйн, ведя носильщика к машине.
Пока они складывали вещи, Зелла успела провести тщательный допрос с пристрастием по поводу наших с её внуком отношений.
— Шэйн, я очень рада, что ты так изменился, — серьёзным тоном заявила Зелла, когда мы ехали обратно.
— Я изменился? — было ощущение, что он отвечает нехотя, будто ему невмоготу разговаривать. Да, что с ним происходит?
— Ты открыл девушке дверь, помог убрать в доме. Раньше ты на это не был способен. Никакого воспитания, — парень сжал руль до побелевших костяшек. Его это злило.
О чём она сейчас говорит? Вообще, сколько ни вспомню, его вечно в чём-то упрекают, ругают. Ни разу не слышала, чтобы его хвалили. Да ладно! Не может же такого быть! Что за семья такая?
— Невестка! — я аж дёрнулась, когда она так ко мне обратилась, даже не сразу откликнулась. — Ты же с нами поедешь? К нам в гости. Мне хотелось бы ещё с тобой побыть.
Ну нет! Зачем? Я так хотела сегодня отдохнуть!
— Конечно, как скажете, — я поджала губы, глядя перед собой.
Может, мне показалось, но Шэйн довольно усмехнулся. С чего бы это?
