Седьмой Лорд Qi Ye

Глава 61. Заговор раскрыт

Цзин Ци не возвращался в Поместье, пока не наступил глубокий вечер. Улегшись рядом с небольшим горным ручьем, он невольно заснул, проснувшись гораздо более расслабленным. Однако, как только он вспомнил, что ему нужно вернуться в Поместье, он вновь почувствовал себя подавленным.

Столица действительно была... угнетающим местом.

Он медленно ехал на своей лошади, начиная размышлять о том, как он собирается совершить побег.

Идея остаться подле Хелянь И была, конечно, бредом. Неважно, сколько лет он прожил, неважно, сколько он уже удерживал себя — он все еще был собой, и Хелянь И все еще был Хелянь И. Сталкиваясь с ним, Цзин Ци не мог избежать страха, каждый раз испытывая мучения; но если бы он не встретился с ним лицом к лицу, эти мысли остались бы в его голове.
В прежние дни между ними была вражда и привязанность, любовь и ненависть, оставшиеся в его душе. Теперь, когда он справился с этими чувствами и стал равнодушным к ним, внутри всегда оставался осадок сожаления вместе с настойчивым желанием отдалиться, но ему не позволяли.

Если он хотел уехать в полной тайне, сохранив при этом голову на плечах, ему нужна была нестабильная ситуация, и чем больше хаоса, тем лучше, подумал он.

У Си ехал следом, молча наблюдая за ним. По какой-то причине он вдруг подумал, что удача благоволит смелым, поэтому сказал:

— Скажи мне... если прямо перед отбытием я тайно увезу тебя обратно в Наньцзян, решится ли Хелянь И на войну?

Цзин Ци закатил глаза.

— Не получится, сколько бы раз ты ни поднимал этот вопрос.

У Си рассмеялся. Минуту спустя он тихо сказал:

— У меня есть способ забрать тебя. Не волнуйся.

Цзин Ци улыбнулся, но ничего не сказал, подумав про себя: даже я ещё не придумал план. Я еще даже не придумал способ. Какой способ у тебя может быть?

— Если я вернусь, у Великой Цин неизбежно возникнут опасения по поводу Наньцзяна в течение трех лет. Я не понимал этого принципа, когда был маленьким, но сейчас я вижу это ясно, как никогда. Если желаешь поймать белого волка — этого не сделать голыми руками. Необходим козырь в рукаве. После этого, не важно, какую просьбу я выдвину, Императору Великой Цин придётся принять ее во внимание.

Цзин Ци был ошеломлен, услышав это, и повернул голову, чтобы вглядеться в юношу, который вырос во взрослого на его глазах. Последняя тень незрелости на лице говорящего полностью исчезла, он по-прежнему большую часть времени был молчалив и не улыбался. Однако, когда Цзин Ци оглянулся, в уголках его рта застыла легкая улыбка, а взгляд стал невыразимо нежным. Каждое его движение больше не было движением того бесчувственного, дикого ребенка, который когда-то устроил сцену при дворе.

Крепкий камень множество раз закалялся и переплавливался, превратившись в прекрасный нефрит.

Внезапно у Цзин Ци появилось необъяснимое чувство. Это было похоже на то, как ноет сердце, напоминало нежную трогательность, напоминало... то чувство гордости от мысли, что он был тем, кто полировал этот нефрит.

Он не мог не сказать:

— Ты делаешь это для...

— Конечно, я делаю это для тебя, — прервал его У Си, — и я не хочу войны.

Цзин Ци расхохотался. Не важно, кто вырос из того ребёнка, его прямота никуда не исчезла.

У Си внезапно подогнал свою лошадь немного ближе к нему и схватил его за руку.

— Я могу сделать для тебя все, что угодно. Тебе не может нравиться никто другой, — серьезно сказал он. — ещё мне не нравится, что ты ходишь в эти бордели, и кто-то еще прикасается к тебе.

Он сделал паузу, а затем его голос стал обиженным.

— В Великой Цин я ничего не могу сделать. Если бы это был Наньцзян и кто-то осмелился прикоснуться к тебе, я бы отрубил ему руку. Если бы кто-то осмелился смотреть на тебя слишком пристально, я бы выколол ему глаза. Если бы кто-то посмел возжелать тебя, я бы вырвал его сердце и повесил тело на дереве.

Улыбка на лице Цзин Ци застыла, и он вздохнул, не зная, как реагировать. Он пришпорил коня, и тот рванулся вперед трусцой.... этот маленький монстр всегда казался чистым и добрым, но было ли его сердце кроваво-красным, словно перья журавля?

Когда он вернулся в Поместье, Пин Ань подошел к нему вплотную и тихо сказал:

— Госпожа Су от... прислала его обратно.

Цзин Ци хотел что-то спросить, но когда поднял взгляд, то увидел, что глаза Пин Аня покраснели, и ему стало ясно, что тот, которого отправили обратно, был мертв. Поэтому он тихо вздохнул.

— Вынеси его и похорони. Ты можешь распоряжаться, как знаешь, не показывай мне... Госпожа Су, конечно, честна. Она хотела заставить меня осмотреть посылку?

В тот момент, когда он потерял Цзи Сяна, он понял, что его жизнь и смерть будут полностью зависеть от его собственных слов.

В конце концов, что было, то было....

Сети Хуа Юэ были хорошо расставлены; она знала, что ее Госпожа была красивой бумажной куклой, у которой обычно не было серьёзных идей и которая слепо плыла по течению, предназначенная для увеселения и ничего больше. Не приходилось рассчитывать, что она будет принимать серьёзных решений. Наблюдая, как Су Цинлуань прильнула к числу сторонников Наследного Принца, как растение прижимается к стене, Хуа Юэ поняла, что она больше не намерена действовать, и так продолжаться не могло.

Она рассчитывала, что, если Су Цинлуань заставила ее позвать Цзи Сяна, то ей определенно хотелось узнать больше информации. Цзи Сян, конечно, откажется говорить, так что ей придется заставить его; она думала использовать вопрос о браке с ним в качестве приманки, чтобы обманом заставить его признаться своей Госпоже.

Однако только эта причина не могла заставить его говорить. Когда Су Цинлуань все узнает, то она ещё больше запутается и лишится решимости. Чтобы решить этот вопрос, требовался подходящий человек и подходящий метод. Этот подходящий человек должен был иметь тесные отношения с приспешниками Наследного Принца, и не быть из тех, кто мог бы убить, чтоб обеспечить чьё-либо молчание.
Поразмыслив над этим, она вспомнила, что существует один молодой Мастер Чжоу, который часто сопровождал Наследного Принца, и его младший брат по секте.

Цзи Сян рассказал ей много интересного о Поместье Принца; из тех, кто упоминался чаще всего, одним был Шаман, а другим - Лян Цзюсяо. Хуа Юэ знала, что у этого парня не только были хорошие отношения с Принцем, но и он, к тому же, был намного ближе к Молодому Мастеру Чжоу. Даже Наследный Принц иногда перекидывался с ним шутками, охотно слушая, как тот рассказывает разные истории из мира цзянху.

Что было самым важным, так это то, что он, как оказалось, однажды забрал молодую Госпожу из поместья Цзян, и отвёл ее пойти поиграть в Поместье Принца, а также водил хорошую дружбу с семьей Цзян Чжэна.

Мог ли найтись более подходящий человек под небесами?

По этой причине, она тайно осведомилась о местонахождении Лян Цзюсяо и попросила младшую сестру, которая когда-то выступала вместе с ней, передать письмо.

Она верила, что ее собственный план безупречен, но все же не ожидала... что Су Цинлуань на самом деле захочет убить ее, чтобы заставить замолчать.

Хуа Юэ было всего пятнадцать, милая, трогательная юная девушка, которая считала себя очень умной — и она действительно была умна, но в конечном счете слишком молода, так как еще не достигла того возраста, когда сможет постичь предательство в сердцах людей.

Однако именно из-за ее юношеского невежества, из-за которого никто вообще не воспринимал ее девичьи мысли слишком серьезно, ее плану позволили наполовину увенчаться успехом.

Лян Цзюйсяо чувствовал себя так, словно его душу вытащили из тела. Он не знал, как он вышел оттуда, и не помнил, как ушел, до такой степени, что у него даже не было времени услышать, как Су Цинлуань приказала убить этих двух людей.

Он думал только о том, как Наследный принц самостоятельно донёс Цзян Сюэ из дома Чжоу Цзышу в Поместье Принца, чтобы уговорить ее поиграть. Принцу она понравилась с первого взгляда, и он почти принял ее как крестницу. Даже его брат по секте в то время часто приносил с собой конфеты и игрушки. Они все так любили эту странную маленькую девочку. Как это было возможно?

Господин Цзян был верным подданным! Верный подданный, ради которого Наследный Принц без колебаний заступился, заставляя Господина Лу ломать голову над тем, как спасти Цзян Чжэна, заменив обвинение простым проступком!

Он внезапно побежал как сумасшедший. Ему нужно было вернуться и найти своего брата по секте, чтобы попросить у него объяснений!

Чжоу Цзышу сидел в кабинете. Увидев, как тот ворвался, даже не поздоровавшись, он не счел это странным, немного приподнял голову и продолжил проверять счётную книгу, которую держал в руках.

— Почему ты сегодня так рано?  — небрежно спросил он. — Это редкость.

Лян Цзюсяо с минуту тупо смотрел на него, внезапно не в силах произнести слова, застывшие на его губах. Поэтому он пробормотал приветствие, сел в стороне, взял чашку чая и поднес ее ко рту.

Чжоу Цзышу мельком заметил это, нахмурив брови.

— Позови кого-нибудь, чтобы подменили чайник. Этот уже остыл.

Лян Цзюсяо выдавил из себя улыбку.

— Все в порядке, я просто прибежал сюда в спешке. Я выпью это.

Чжоу Цзышу положил то, что держал в руках, и посмотрел на него с некоторым сомнением.

— Почему твой разум в смятении?

Лян Цзюсяо отвел взгляд, не смея оглянуться на него, и несчастно рассмеялся.

— Ничего серьёзного, я просто... Я только что заметил толстую маленькую девочку, идущую с леденцом в руках по обочине, и я подумал о...

Сказав это, он опустил голову, но все же украдкой изучил выражение лица Чжоу Цзышу.

Чжоу Цзышу вздохнул.

— Цзюйсяо, не будь таким.

На его лице, казалось, была озабоченность, брови нахмурились, но кроме этого, больше ничего не было. Лян Цзюсяо внезапно засомневался, был ли его взгляд подлинным. Человека, который больше всего заботился о нем, который был ему ближе всех, и которого он больше не понимал.

Снова подумав о словах Цзи Сяна, он сказал:

— Брат, у меня... в последнее время были некоторые проблемы со сном. У тебя есть какие-нибудь благовония или лекарства, которые могут помочь при отдыхе?

Чжоу Цзышу заметил, что с каждым днем он становился все более изможденным; на его лице не отражались ни огорчения, ни беспокойства, но внутри него они ни чуть не уменьшились. Встав, он взял его за запястье, пощупал пульс и внимательно оглядел его лицо. Подумав, что ему следует принять какое-нибудь успокаивающее нервы лекарство, он достал из рукава маленький жетон.

— Иди в аптеку и попроси кого-нибудь найти тебе немного. Дай продавцу понять, что это для твоего собственного использования. Все лекарства Шамана превосходны.

Лян Цзюсяо взял свой жетон и направился к выходу.

Тот, кто управлял аптекой, конечно, знал, кто он такой, и когда увидел жетон, то тут же отправился за лекарственными снадобьями. Разложив их повсюду, он представлял их одну за другой, почтительно улыбаясь.

— Юный господин Лян, взгляните, какой сорт вы захотите использовать. Ни один из них не причиняет вреда и может быть использован в любое время.

Лян Цзюсяо подумал о том, что ощущал в тот день; он чувствовал, что сон, который он видел в Поместье Принца, до сих пор казался таким реалистичным, и он все еще помнил его после такого долгого времени.

— Есть ли такое средство... которое заставляет видеть хорошие сны? Мне постоянно снятся кошмары, и я плохо сплю.

Аптекарь был застигнут врасплох, после чего хлопнул себя по лбу.

— Эй, если бы вы ничего не сказали, я бы забыл.

Он открыл маленький шкафчик и достал из него небольшой флакон.

— Это средство называется "Жизнь как сон". У этого скромного лекаря здесь только один флакон, так как оно крайне редкое. Я забыл об этом тогда, потому что это своего рода усыпляющий порошок без цвета и вкуса, и, приняв его или вдохнув немного, можно надолго потерять сознание. Причина, по которой это называется «Жизнь как сон», заключается в том, что те, кто его принимает, будут мечтать о том, что в их сердцах является самым счастливым. Это действительно хорошая вещь.

Лян Цзюсяо ошеломленно принял это, показав улыбку, которая была уродливее, чем слезы.

— Так это и есть...

Так что принц все же был по-настоящему хорошим другом, раз согласился использовать на нем что-то столь редкое.

Он взял ту маленькую бутылочку и вышел с состоянии, словно лишился души....

В конце концов, дураком был только он. Только такого дурака, как он, могли держать в неведении.

Он снова вошел в кабинет Чжоу Цзышу, захлопнув дверь поворотом руки.

— Брат, семья сэра Цзян...  это ведь твоих рук дело, верно?

Кисть в руке Чжоу Цзышу упала на землю.

Лицо Лян Цзюсяо выражало ни то плачь, ни то смех. Он поднял флакон в руке.

— В тот день, когда Принц позволил мне остаться на ночь, он подмешал мне «Жизнь как сон», верно?

Чжоу Цзышу открыл рот, но остался молчать, и только спустя долгое время смог выдавить улыбку.

— Ты одержим? Что это за буйное воображение?

— Брат, не скрывай это от меня. Я хочу все понять,  — ответил Лян Цзюсяо. — Второй Отпрыск убил Цзян Чжэна и попал в тюрьму — кто, в конце концов, выигрывает от этого? В те дни, когда поместье Цзян  добросовестно охранялось, до тех пор, покаон благополучно не покинул столицу, кто тогда был наименее подозрительным человеком? Почему ты появился в том разрушенном храме той ночью? Даже если бы Принц послал тебе сообщение, ты бы не возражал, если бы я отправился куда-нибудь один, так почему же ты вместо этого привёл людей, чтобы они искали меня всего лишь из-за ночного прощания?

Выражение лица Чжоу Цзышу было отсутствующим. Он только слушал, как Лян Цзюсяо продолжает.

— Я, наконец, тоже понял, почему Принцу было больно каждый раз, когда он нес Цзян Сюэ и держал ее за руку. Он не хотел отпускать ее, и каждый раз, когда он заговаривал о желании принять ее в качестве крестницы, Наследный Принц всегда менял тему.
Принц хотел сделать ее своей дочерью, он, знающий, что должно было произойти! Она ему искренне нравилась! Он хотел защитить ее жизнь!

— Брат... брат, ты...

Взгляд Лян Цзюсяо встретился с взглядом Чжоу Цзышу, и он только почувствовал, что глаза его брата по секте были пусты, как у мертвеца.

— Как может твое сердце вынести это? В любом случае, зачем вы все это делаете? Власть? Трон? Слава и богатство? Вы все...

В конце концов он не смог удержаться от слез, сердце болело так, словно его скручивали.

Чжоу Цзышу молча сидел в своем кресле. Этот человек с тысячью махинаций в уме, сотней перемен и сосредоточенным умом в ту долю секунды оказался пустоголовым, неспособным придумать хотя бы одну уважительную причину.

Спустя вечность Лян Цзюсяо внезапно встал, вытер лицо, а затем пристально посмотрел на Чжоу Цзышу.

— Брат, я не могу это скрывать! Я собираюсь рассказать об этом всему миру!

Чжоу Цзышу внезапно пришел в себя и встал.

— Что ты сказал?

Лян Цзюсяо обнаружил, что пугающе спокоен.

— Брат, ты был околдован вышестоящим человеком и не можешь ясно видеть. Наследный Принц — это тот, кто внешне доброжелателен и добродетелен; в один момент он близок и снисходителен к кому-то, но в следующий он может сделать... что-то столь же порочное, как то, что он совершил. Он всеми вами пользуется, пока вы сами того не подозреваете! Если ты будешь продолжать в том же духе, твой конец не будет хорошим! Тебе нужно проснуться!

Чжоу Цзышу выглядел мертвенно-бледным.

— Ты понимаешь, о чем ты говоришь?

Лян Цзюсяо покачал головой.

— Брат, разве убийство кого-то не должно быть оплачено чужой жизнью, не говоря уже об убийстве верного подданого?

Фигура Чжоу Цзышу покачнулось.

— Ты... ты хочешь, чтобы я заплатил своей жизнью?

— Как ты можешь не понимать, брат? — крикнул Лян Цзюсяо. — Наследный принц просто использует тебя! Убийца — это он, это Хелянь И! Он убил Господина Цзян и подставил Второго Принца! Такой нечестный, бессердечный, несправедливый человек — до какого момента вы собираетесь ему помогать? Пока он не станет Императором? Позволить ему причинить вред землям нашей Великой Цин...

Он не стал продолжать говорить, так как его прервала пощечина Чжоу Цзышу. Он закрыл лицо руками, недоверчиво глядя на последнего.

— Брат...

Тот, кто больше всего заботился о нем с тех пор, как он был ребенком ... Действительно ударил его?

Звук с их стороны немедленно привлек внимание людей, стоявших на страже у двери, и несколько теней бесшумно появились в комнате.

Чжоу Цзышу выдавил пару слов сквозь зубы.

— Взять... взять его!

От переводчика с китайского: *дудит на трубе* Вот и они! Последствия твоих действий! Хреново тебе, приятель!