Седьмой Лорд Qi Ye

Глава 73. Финальная битва [часть 3]

Первого октября защита Великого Объединения пала.
Двадцать третьего октября был захвачен город Сюаньчэн.
В конце октября был оккупирован перевал Цзин.

К северу от столицы в этот момент больше не было ни вооруженных районов, которые могли бы защитить её, ни возвышающихся городских ворот — всюду, насколько хватало глаз, были лишь пустые поля.
Вождь вакуры, Джеше, противостоял многотысячной армии Хэлянь Чжао в Ганьсу. Несмотря на то, что последний погиб в бою, а оставшиеся в живых воины Великой Цин в ужасе бежали, урон, нанесенный Вакуре, был немалым. Джеше считал силы противника толпой, которая не выдержит и одного удара, но, к его удивлению, они были исключительно сильны в бою.

Позже он понял, что недооценил людей Великой Цин. В той битве он был на грани того, чтоб победить десять тысяч врагов ценой потери восьми тысяч своих воинов. Если бы Хэлянь Чжао в последнюю секунду не упал с подстреленной лошади и не был зарублен насмерть воином Вакуры, который воспользовался хаосом, то, вероятно, ему даже пришла бы в голову идея отступить.

Однако Небеса помогли ему.

После великой битвы при Ганьсу он некоторое время отдыхал и перестраивал войска, чтобы рассчитать новый план атаки, потому что знал, что впереди его ждёт череда попыток сопротивления Великой Цин.

Джеше Урме в этом году исполнилось тридцать шесть лет, он был редко встречающимся типом амбициозного человека из степей. Он помогал Чжао Чжэньшу в содержании частных войск на Весенней Ярмарке, терпеливо подгоняя того, как собаку, более десяти лет. В те годы он прошел путь от энергичного молодого человека до постепенного превращения в терпеливо и упорно выжидающего волка, воспитывая в себе утонченность, которая со временем стала глубока, как траншея.

Чжао Чжэньшу использовал свои власть и деньги и успешно вырастил этого дикого степного волка. Все эти годы он взращивал его и поддерживал, давая несметные богатства.

Джеше не растратил их впустую. Он продолжал есть сушёные лепешки, приготовленные его женой, грыз грубое, жёсткое вяленое мясо, как простые люди, и носил вонючую одежду пастухов, но деньги использовал, чтобы тайно подкупать высокопоставленных чиновников, дарить рабов и красавиц своим врагам, а затем по отдельности объединять их вокруг себя.

Потребовалось десятилетие, чтобы охватить всю степь, в результате чего Вакура, которая в течение нескольких сотен лет была разрушена и раздроблена на части, снова объединилась. Северный голубой волк издал протяжный вой, показывая острые когти, и направился на юг.

Джеше охотился не только за богатствами Великой Цин. Он привел воинов, похожих на хищников, не для того, чтобы украсть кучу богатств, отхватить несколько красавиц и покончить с этим; он жаждал всех просторов земель Центральных равнин.

У древних была поговорка: был ли кто-нибудь от рождения Принцем, Князем, Генералом или Министром? Если даже крестьяне, занимавшиеся в горах сельским хозяйством, говорили такое, то почему им, этим слабым, самолюбивым жителям Центральных равнин позволено в течение тысячи лет занимать такую пышную, красивую, плодородную местность ?

У его стремящейся вглубь равнин армии всегда была только одна цель — столица.

После захвата столицы — большой тронный зал.

И всё же ожидаемого сопротивления не оказалось. Единственная битва при Ганьсу словно сломила мужество Великой Цин, сделав путешествие на юг удивительно лёгким. Многие города рухнули почти сами по себе, без боя, а территории, которые оказывали хоть какое-то сопротивление, на деле были обычными, выглядевшими чрезвычайно слабыми.

Он кое-что понял — народ Великой Цин на протяжении пары сотен веков жил в мире и процветании. Даже если бы им хоть раз удалось собраться с духом, это было бы всего лишь попыткой защититься листом бумаги, которую порыв ветра мог разорвать на куски.

Джеше практически ликовал, и его возбуждённое настроение всё усиливалось по мере того, как они приближались к столице. Казалось, он представлял себе легендарное, похожее на небесный город место, склоняющееся к его ногам, сам входил во дворец, вымощенный золотом, заставляя всех в стране поклоняться ему.

Наконец, двадцатого ноября войска должны были подойти к городским стенам.

Тем временем в столице покрытый пылью тронный зал в последний раз шумно приветствовал придворных чиновников. Ван У, Ю Куй, евнух Си и все остальные расступились по углам. Рядом с Хэлянь И стояли два человека, чьи лица никогда раньше не показывались: одним была одетой по-мужски принцессой Цзинань, а другим — Чжоу Цзышу в маске из человеческой кожи, который был одет, как ученый средних лет.

Симметрично стояли два ряда чиновников. Хэлянь И велел кому-то высоко повесить его драконью мантию в Большом зале, как будто поднимая сверкающий золотой тотем. Он носил тяжелую броню, и линии его скул казались заострёнными из-за увядания, врезающиеся прямо в линию роста волос. Он обладал энергией, которую никто никогда раньше не видел.

Генералы закончили делиться, когда восемнадцать тысяч солдат были распределены на девять столичных Врат.

— Врата Черной Черепахи, Фэн Сяошу. Врата Утреннего Солнца, Хэ Юньсин...

Наконец, прямо на севере были Врата Военного Порядка. Восемьдесят одна плита голубого камня шириной и длиной в три чжана вымостили весь путь от этих Врат. Это было место, во всей столице более всего пропитанное кровью, где пятнадцатилетний У Си разрубил на части двадцати четырёх чёрных Шаманов-убийц, и теперь именно здесь должно было находиться сопротивление волчьим клыкам Вакуры.

Чжоу Цзышу сжал в руке свиток императорского указа и прочитал его вслух, делая паузу между каждым словом.

— Врата Военного Порядка, охраняются самим Императором.

Большинство тех, кто стоял сейчас в Большом зале, первый, и, возможно, последний раз в жизни принимали участие в военном собрании перед скрещиванием мечей. Здесь больше не осталось Императоров, Главных министров, Принцев или Принцесс, были только люди, которые защищали город, люди, которые владели мечами, и люди, которые собирались рисковать своей жизнью.

— Половина страны пала, а к югу от нее находится столица. Больше нет никаких крепких барьеров, и наше непочтительное "я" привело к тому, что нация покрылась грязью, пейзаж потемнел. Воистину, будет трудно встретиться лицом к лицу с нашими предками у Девяти Источников.

— Сотни тысяч солдат были уничтожены в Ганьсу, и войска придворной элиты несли потери, пока их практически не осталось. Наш Царственный Брат умер, даже не оставив трупа, который можно было бы завернуть в лошадиную шкуру. Армия варваров близко, страна пребывает в ужасном положении; имея хорошие головы на плечах и горячую кровью в груди, почему мы всё ещё не бросим её? Почему мы не откажемся от неё? Если сейчас столичная армия будет разбита, резные перила и нефритовые плиты останутся в целости, но лица тех, кого мы помним, изменятся*; вчерашний день станет древней историей, и нация будет действовать под другой Династией. Тогда мы будем мертвы, и с каким лицом нам придётся извиняться перед всем царством? Каждый из вас, с каким лицом мы должны будем встретиться с предками?!

— Мы надеемся подражать великому генералу династии Хан, сжигая наши лодки и сражаясь спиной к воде — если победы не будет, то на этом всё закончится.

*п.п. swk: из стихов Ли Юя, «Опечаленная красавица»

— В начале этой битвы войска выйдут наружу, а Девять Врат закроются. Все, кто носит доспехи и держит оружие, не должны входить в город! Те, кто ослушаются, будут обезглавлены! Те, кто покинут свой пост без разрешения, будут обезглавлены! Если кто-то появится рядом с линией обороны, того немедленно обезглавить! Те, кто осмелятся защищать их, должны считаться виновными в том же преступлении! Если покажется, что генералы захотят отступить, солдаты могут собраться толпой, чтобы низвергнуть, убрать и заменить их, в ином случае тех, кто осмелится пойти против военных приказов или отказаться от их выполнения — обезглавить!

Его голос на короткое время прервался.

— Мы также пойдем со всеми вами, генералы, — четко произнёс он. — Мы клянёмся, что будем жить или умрем вместе с этой землёй.

Двадцать первого ноября Вакура и последние солдаты Великой династии Цин официально вступили в бой.

Этот город, который пережил сотни лет ветров и морозов, который позже прихорашивался румянами, начал переносить омовение волной крови, которую принёс кочевой народ далекой страны.

В первый день осады Джеше на пробу атаковал Врата Высокой Благодати. Генералом, защищавшим Врата, был Тай Жу из Восточного корпуса Имперской армии егерей, которого Хэ Юньсин раньше втихомолку насмешливо называл рабом Старшего Принца. Поскольку он был стражем столицы, Хэлянь Чжао не взял его с собой в поход ради того, чтобы оставить себе заранее спланированный путь к отступлению, к которому он мог бы прибегнуть.

Однако теперь Хэлянь Чжао больше не было, и ему больше не нужен был путь к отступлению. Поэтому Тай Жу собирался идти до конца.

В этот момент ненависть обрела мистическую силу, и за одну ночь ягнёнок превратился в хищника. Шесть тысяч свирепых воинов Вакуры гордо отправились к городским воротам, в которые Джеше послал их постучаться, но внезапно они встретились с дьявольским отпором защитников Великой Цин, которые практически их разбили.

Когда история повторилась, все были шокированы. Вакуры вели себя точно так же, как солдаты Великой Цин в Ганьсу той ночью, когда их лагерь попал в засаду — в панике, растерянные, сдавшиеся с одного удара и разбежавшиеся в разные стороны. Разница заключалась в том, что у них не было генерала, который мог бы заглянуть в сердца как врага, так и своей собственной стороны, осмелившись высоко поднять меч и рискнуть своей жизнью, чтобы возглавить войска.

Было похоже, будто реку Полнолуния за ночь наполнили расплавленным жидким железом. Джеше пристально посмотрел на высокие, роскошные городские ворота и достигающий облаков дворец, который он смутно различал, когда поднял голову. У него было дурное предчувствие, как будто... этот город был неприступен.

А в это время последние два человека, оставшиеся на стороне Хэлянь И, со стороны Врат Военного Порядка расположились вокруг оборонительной схемы, один сидя, а другой стоя.

Все, кого можно было использовать, ушли защищать город. Цзин Ци и Чжоу Цзышу оставались рядом с Хэлянь И, прежде всего, для его безопасности; с другой стороны, это самое опасное место Врат Военного Порядка считалось последним пунктом управления. Несколько сотен разведчиков, которые двигались, словно призраки, под командованием Чжоу Цзышу стали узлом связи между Девятью Вратами. Все они переоделись в одежду простолюдинов, вытатуировали на предплечьях веточку зимней сливы и смешались с толпой, максимально быстро формируя всю столичную новостную систему.

Цзин Ци переоделся в тёмную и очень простую одежду. Эти несущественные детали и узоры, а также украшения, висевшие на нём, полностью исчезли прошлой ночью. Его руки были скрещены на груди, брови слегка нахмурены.

Хэлянь И посмотрел ему в спину, думая, что этот человек чем-то отличается от того вечно бескостного, ленивого Цзин Бэйюаня. Его плечи были худыми, но прямыми, как стержень. Широкие рукава, которые он раньше носил, были собраны до талии. Аура утончённого аристократа, проникшая в его душу, внезапно исчезла, как будто все эти долгие годы была притворством.

Его скулы были острыми, а глаза цвета персика слегка запали, что делало его неописуемо суровым.

Хэлянь И почувствовал слабую боль в сердце, но боль быстро сменилась ещё большим оцепенением; ни у кого из них не было никаких путей к отступлению.

Цзин Ци несколько раз прошёлся на месте, пока разведчики постоянно приходили докладывать о ходе битвы у Врат Высокой Благодати. Хэлянь И велел им держать крошечную победу в секрете и только сообщил другим генералам, что защита Врат держится, и воины находятся в разгаре боя.

Цзин Ци внезапно нахмурился.

— Ваше Величество, Девять Врат выглядят как стратегические проходы, расположенные высоко вверху, но это места, которые легко атаковать и нелегко защищать. Если этот ублюдок Урме выйдет из себя и выделит одну область, это, скорее всего... с этим будет трудно справиться.

И Хэлянь И, и Чжоу Цзышу понимали этот факт. Восемнадцать тысяч защитников были не таким уж большим количеством сил, и распределение их по Девяти Вратам было мучительно трудной задачей.

Ещё во времена основания город обладал радушием, приветливо встречая гостей со всего света с чувством превосходства, присущим столице огромной страны. Теперь, однако, эти незваные прибывающие гости несли явно не хорошие намерения, и столица отказывалась встречать их прежней улыбкой, — теперь это стало проблемой. Такое количество ворот делало город похожим на решето, где кто-то пробил девять отверстий, и каждое место могло стать слабым звеном.

Ни Хэлянь И, ни Чжоу Цзышу ничего не сказали в это мгновение, поэтому Цзин Ци продолжил.

— У вражеской стороны есть несколько аспектов, с которыми будет нелегко справиться. Во-первых, Джеше Урме — сдержанный человек, и поэтому он не склонен быть разъяренным или нетерпеливым, а будет невозмутимым на грани битвы. Во-вторых, каждый воин Вакуры обладает сильным телом, и это не должно озвучиваться. Прямо сейчас солдаты в нашей столице полны энтузиазма, и это прекрасно. В случае, если это затянется, и они ослабнут до изнеможения, я боюсь, что...

Он покачал головой, ещё сильнее сдвинув брови.

— Если бы мы были Джеше, мы бы проверили один или два раза у каждых ворот, — медленно подхватил Хэлянь И, — и неизбежно пришли бы к осознанию этого принципа; вместо того, чтобы усердно трудиться, блуждая между Девятью Вратами, было бы лучше следить за одним местом. Мы не смогли бы выдержать полноценную атаку.

— По мнению Вашего Величества, что он выберет в качестве места нападения? — спросил Чжоу Цзышу.

Хэлянь И помолчал, прежде чем ответить.

— Если бы мы хотели только проникнуть в столицу, мы бы выбрали Ворота Черной Черепахи. Цзинань — сирота великого генерала Фэна, но, в конце концов, она молодая женщина. Может быть, у нее есть какие-то навыки, но жесткая тактика задержки, скорее всего, не остановила бы этих безумных быков. Если бы... если бы мы хотели сидеть на вершине Империи...

Он повернул голову, вглядываясь в грязный, мрачный горизонт вдалеке, и пробормотал что-то себе под нос.

— Если бы он хотел сидеть на вершине Империи, он бы определенно выбрал Врата Военного Порядка и пришёл, чтобы помериться силами с нами.






От переводчика с китайского: не стоит так неуважительно относиться к Мулан.