Седьмой Лорд Qi Ye

Экстра 1. Побеждённый своим же оружием

Причина, по которой с Принцем было трудно справиться, заключалась в том, что он плыл по течению — по крайней мере, он не был похож на человека, который предопределил себе путь к такому печальному концу. Естественно, он сделал это тайно, но, к сожалению, тех, кто знал, сколько ему осталось, не было в мире живых.

Пока Цзин Ци в тайне от всех выздоравливал на почтовой станции, в которой Великий Шаман останавливался в столице, он, как только смог нормально говорить, не находясь на волосок от смерти, начал использовать свой бойкий язык сотней различных способов, чтобы подразнить У Си.

Раньше У Си, скорее всего, был бы сбит с толку его проказами, но теперь, когда он принял роль вождя, даже его разум стал немного более восприимчивым, чем раньше. Внезапно он понял, что этот человек использовал мозг только для любовных дел; непонятно, сколько лет потребовалось провести в пудре и румянах, чтобы стать таким позолоченным снаружи и прогнившим изнутри прожигателем жизни. Каждую каплю чернил он использовал, чтоб задабривать других сладкими речами, в которых он был так искусен, — он никогда не льстил открыто, но всегда говорил то, что хотели услышать другие.


В какой-то момент его медовые речи достигли сердца У Си, как будто его царапал котёнок, но в следующую секунду он вспомнил, каким именно образом приобреталось это "мастерство", и очень расстроился. Он просто сохранял равнодушное выражение лица, оставаясь невозмутимым при каждой попытке, олицетворяя выражение «можешь воздействовать в каком угодно направлении, сам я останусь неподвижным, как гора».

В тот день, в паланкине, Цзин Ци долго размышлял над этим, а потом на него снизошло озарение, и он подумал, что маленький ядовитый монстр был довольно расчётливым; он считал, что У Си сдерживал внутри злость, видя, как искусно Цзин Ци использует свой рот, говоря сладкие речи, но при этом выбрасывает в реку его искреннее сердце, заставляя У Си переживать утрату. Поэтому Цзин Ци спокойно закрыл глаза, а затем придумал другой план.

У этого неудачливого, расточительного человека появилась новая идея, а это значит, что У Си снова будет раздосадован.


У Си с удивлением обнаружил, что человек, который всё это время повсюду бесцельно искал себе неприятности, внезапно успокоился, неподвижно сел, склонившись с закрытыми глазами, как старый монах, входящий в медитацию... губы У Си остались неподвижны, но он искренне был сильно обеспокоен травмой Цзин Ци. Если бы это было не так, то, согласно его принципам человека чрезвычайно эффективного, он бы просто уехал из столицы, когда у него закончились дела, а не бездельничал бы там целых три месяца.

Внимательно следя за чужим цветом лица и дыханием, он обнаружил, что они оставались такими же, как и всегда; когда он осмотрел его рану, ему показалось, что никаких изменений не произошло. Он просто взял перерыв, измотавшись от безделья и слабости.

Только во второй половине дня во время приема лекарств он обнаружил, что с Принцем что-то не так.

Он явно не спал, но также никак не отреагировал, когда У Си принес ему лечебный суп. Последний нахмурился, взял маленькую суповую ложечку, чтобы набрать в неё лекарство, и слегка приложил её к чужим губам. Это было хорошее лекарство, но его вкус был немного неприятен. Каждый день в это время Цзин Ци становился безукоризненно собранным и предпочитал заканчивать с приемом лекарства как можно быстрее, а не затягивать. Осушая его в три глотка, он тут же отворачивался, не желая вдыхать его вонь.

В этот день, однако, Цзин Ци оставался безразличным, просто апатично открыл глаза, окинул его взглядом, а затем медленно отвел взгляд в сторону, чтобы больше его не видеть.

Как только эта ленивая и беспечная улыбка исчезла с его лица, желтизна его кожи стала очевидной. Лекарство, которое было густо черным, как чернила, выглядело почти шокирующе по сравнению с его губами, которые были настолько бледными, что казались прозрачными.

Только тогда У Си понял, что Цзин Ци использовал против него его же трюк. Слегка расстроенный, он вспомнил то время, когда заставлял его есть — упорно и неподвижно держа перед ним чашу с едой.

Неожиданно Цзин Ци оказался ещё более упорным, чем тогда. Его взгляд был устремлён наружу, все проплывающие мимо огни бликами проносились по поверхности его глаз, но казалось, что от них не остаётся и следа. Он молчал, как будто был без сознания... в то же время он злобно думал «этот Лорд однажды просидел, не двигаясь с места, шестидесяти три года. Разве будет проблемой провернуть это сейчас с тобой?» И все же через некоторое время он почувствовал равнодушие. Он всё больше и больше убеждал себя, что его ему хватит выдержки, и он не опуститься до игры в перетягивание каната с этим маленьким ядовитым существом.

Несмотря на то, что он мысленно ругал себя подобным образом, выражение его лица было серьёзным. Погода была морозной, и тепло в чаше быстро рассеивалось — если бы лекарство остыло, его свойства, скорее всего, утратились бы. У Си не ожидал, что Цзин Ци разозлится на него, поэтому он был немного неуверен, что ему следует делать.

После долгого раздумья он, наконец, смягчился.

— Выпей это, — сказал он приглушенным голосом.

Цзин Ци даже не обернулся, как будто душа его покинула.

Обдумав это, У Си наклонился, сделал большой глоток черной жидкости, ущипнул Цзин Ци за подбородок, притянул его к себе, а затем насильно напоил лекарством. Цзин Ци не ожидал от него такого, и был застигнут врасплох этим невероятно горьким вкусом, которых вызывал протест и негодование как его тела, так и души. Он резко оттолкнул У Си, задыхаясь и кашляя.


У Си ничуть не беспокоился, медленно похлопывая его по спине и ожидая, когда кашель прекратится, потому что планировал напоить его ещё одним глотком. Цзин Ци, наконец, понял, что притвориться мёртвым не сработает, поэтому он бросил на него гневный взгляд, взял миску и залпом выпил её всю.

Доблестно допив всё до капли, Цзин Ци поднял руку и вытер рот. Взмахом поднятой руки он аккуратно опустил миску на стол, твердо встал, затем прошел прямо мимо У Си, хлопнув дверцей экипажа и крикнув:

— Стой!

Он привык командовать людьми, и из-за низкого крика, который он издал, кучер не понял, кто говорит, и быстро остановил повозку. Дверь со щелчком открылась. Цзин Ци, не боясь холода, выскочил наружу, одетый только в нижнюю одежду, и ушёл, не оглядываясь, как будто знал дорогу.




Паланкин Великого Шамана остановился, поэтому окружающие воины Наньцзяна, конечно же, тоже остановились вместе с ним. Они посмотрели друг на друга, когда увидели, как красивый молодой человек выпрыгнул из повозки. Вскоре после этого У Си вздохнул, взял верхнюю одежду, затем догнал не слишком далекого ушедшую персону, заворачивая Цзин Ци в плащ.

Цзин Ци, однако, не принял его сострадания, отскочил в сторону, сделал шаг назад и ускользнул, как плавающая рыба.

— Не утруждай себя, Великий Шаман, — усмехнулся он.

Нахмурившись, У Си хотел схватить его за руку, но Цзин Ци убрал локоть и согнул пальцы, ловко щелкнув прямо по его меридианам. У Си молниеносно поднял хлопковый халат одной рукой, в то время другой рукой скользнув вверх по тыльной стороне руки мужчины. Вскоре после этого он с силой дернул его за плечо и притянул в свои объятия. Затем халат упал вниз, приземлившись прямо на Цзин Ци.

Все это было сделано за один миг, без малейшей потери сил.


После этого У Си решительно сказал:

— Хэлянь И считает, что ты мёртв. Если ты вернешься в столицу, это будет считаться обманом против императорской власти.

Цзин Ци фальшиво улыбнулся ему.

— Великий Шаман, ты, конечно же, не веришь, что в столице после стольких лет из моей собственности осталось лишь Поместье? Я не буду скрывать это от тебя; под именем этого Принца, кроме большого количества усадеб, а также нескольких магазинов ничего нет. Если ты прямо сейчас отправишься в район Дунтин и порасспрашиваешь, то обнуржишь ломбард, торгующий серебром, под названием Седьмой Лорд, и если я уйду, всё это будет отдано в распоряжение Великому Владельцу лавки.... Я просто надеюсь, что ты не откажешься отпустить Главного управляющего Поместья на свободу.

Пин Ань должным образом справился с «второстепенными делами» Поместья Принца. На самом деле, он следовал за сопровождающей процессией в переодетом виде, но У Си подсознательно отделил его от Цзин Ци, не ожидая, что этот человек всё равно узнает.

Проницательность, появляющаяся исключительно в бесполезных вопросах.

У Си на мгновение потерял дар речи, только слушая, как Цзин Ци продолжает.

— В чем дело, Великий Шаман? Заставишь ли ты этого Принца получить серебро, чтоб спасти людей? Отныне все в цзянху будут накормлены. Благополучие других для меня также является...

Он не успел договорить, так как У Си исчерпал терпение, выслушивая его бред, поэтому он наклонился, схватил его под колени и поднял на руки, как принцессу.

Цзин Ци немедленно захлопнул рот, нервно сжимая плечи У Си — он не был хрупкой девушкой, не был толстым или невесомым. Он просто боялся, что выскользнет из рук У Си.


У Си, обладающий огромной силой, не находил трудным нести взрослого мужчину. Вернувшись назад большими шагами, он приказал:

— Открой дверцу повозки.

Кучер быстро открыл её, и, войдя внутрь, У Си продолжал держать Цзин Ци.

— Поторопись в дороге, — снова приказал он. — Не останавливайся без моей команды.

После этого он захлопнул дверь, отрезав все наблюдающие взгляды.

С рёвом шеренги процессия двинулась в путь.

У Си сел, но не опустил Цзин Ци, его чёрные как смоль глаза с минуту пристально смотрели на лицо Цзин Ци, которое было несколько бледным от испуга и несколько тёмным от гнева.

— Я просто... — затем он тихо сказал, как будто вздыхая, — не знаю, что я должен тебе сказать.

Большая часть характера Цзин Ци была притворством, и, услышав это, он сразу же остолбенел, подумав, что переборщил с актерством. Чувство вины закипело в его сердце.

Он собирался что-то сказать, но У Си неожиданно быстро продолжил тем же самым тоном.

— Скажи мне, если я задушу тебя до смерти, станет ли в моём сердце меньше сомнений?

Слова Цзин Ци застряли у него прямо в горле. Он посмотрел на него, совершенно потеряв дар речи; особенно потому, что рука У Си случайно оказалась рядом с его шеей, а не где-то ещё.

— Молодой человек, импульсивность — зло, — выдавил он спустя вечность.

У Си незаметно улыбнулся.

— В любом случае, тебе на всё наплевать. Тебе наплевать на жизнь, тебе наплевать на смерть. Хэлянь И думает, что ты драгоценный, но тебе, честно говоря, все равно, так это или нет. Со дня до ночи ты праздно плывешь по течению жизни, не меняясь. Ты не заботишься о себе, поэтому, естественно, ты не заботишься и обо мне. Я...

Было бы лучше не говорить таких вещей. Как только он это произнёс, он почувствовал, как обида, которую было трудно сдержать, поднимается в его груди. Те дни мрачных предчувствий, те дни бесконечных маршей, те дни, когда он всю ночь наблюдал за Цзин Ци, когда тот был без сознания от тяжелой травмы, не спал — все, что он подавлял, боролось, чтобы первым вырваться наружу в его словах. Он попытался подавить все эти эмоции, как будто был раздражен и не хотел, чтобы Принц их видел.

Рука удерживала Цзин Ци за талию так крепко, как будто собиралась разорвать пополам.


Цзин Ци на мгновение опешил, а затем не смог удержаться и расхохотался. С усилием выпрямившись, он обхватил руками спину У Си и вздохнул.

— Это чрезвычайно неправильное обвинение. Когда это я не заботился о тебе?

Не дожидаясь, пока У Си заговорит, он снова рассмеялся.

—  Ты твердо убеждён, что у меня сладкие речи, и думаешь, что я буду только говорить приятные слова, но ничего не предприму. Что же тогда ты хочешь, чтобы я сделал?

Сразу после этого он кое-что вспомнил и внезапно оттолкнул У Си с таким выражением, как будто сильно испугался.

— Я имею ввиду, Великий Шаман, этот Принц уже однажды обещал тебе свою преданность. Может быть... может быть ты.... ты хочешь услышать клятву в вечной любви?

У Си резко зашипел, его лицо было немного удивленным.

После вспышки беспокойства и боли Цзин Ци заговорил так, как будто он действительно мучил всё свое существо в поисках ответов.

— Это... это то, чего я действительно никому раньше не говорил, но я могу произнести несколько подобных слов. Ты хочешь услышать: «когда горы выровняются, реки высохнут, зимой прогремит гром, летом выпадет снег, а небо и земля столкнутся — тогда я осмелюсь расстаться с тобой»?* Или же ты хочешь что-то вроде «Наше расставание подождет, пока зеленые горы не сгниют, железные гири не поплывут по воде, а Желтая река полностью пересохнет»?**

*п.п. swk: «Боги над нами!», автор неизвестен.
**п.п. swk: «Страдания Бодхисаттвы: тысячи разных чаяний, отбрось перед сном» (菩萨蛮·枕前发尽千般愿), автор неизвестен.

Прежде чем договорить, он заметил, как мурашки поползли одна за другой по шее У Си. Настала его очередь побледнеть, а затем помрачнеть, заставляя Цзин Ци громко и бессердечно рассмеяться.

Банально и в то же время неотразимо — такой уровень мастерства, такой уровень бесстыдства был не у каждого.

Было неясно, то ли смех задел его рану, то ли что-то ещё, но он слегка согнулся от боли, прижав руку к груди, несмотря на непрекращающееся выражение озорства на лице.

— Ты всё еще смеёшься?! — воскликнул У Си, нахмурившись. — Не двигайся, дай мне взглянуть.

Цзин Ци послушно перестал смеяться и позволил ему проверить травму. Его улыбка постепенно угасла, он вдруг кое-что вспомнил.

— Однажды ты спросил меня о стихотворении, в те далекие времена. Ты всё ещё помнишь?

— Хм? — У Си осторожно размотал бинты на груди.


— Ты спросили меня о «Барабанных ударах»...— У Си снова давал ему лекарство, и его брови слегка сморщились от боли, которую он почувствовал. Но он ничего не сказал о ней, просто сделал паузу, а затем продолжил.

— «Скорбите о расстоянии, ибо нам не дано жить. Оплакивайте простор, ибо мы не можем оставаться верными...» Жизнь и смерть тяжелы, но они не настолько важны, как единство и разлука. Тогда я думал об этой фразе, но всё же ты пришёл.

Движения У Си на какое-то время приостановились, но он не поднял на него глаз, только тихо кивнул.

На самом деле, это был способ, которым он уговаривал людей... но У Си чувствовал, что, даже если он говорил такие вещи лишь чтобы уговорить его, он бы позволял ему и дальше делать так.

'Обещание быть вместе в жизни и в смерти, данное нашим любимым; взять их за руки и состариться вместе с ними' ... вот и всё.

Я думал о тебе, и ты пришёл, вот и всё.