Игра в куклу

32.

Огромная просьба читающим: воздержитесь, пожалуйста, от комментариев!

Эли смотрел на красивого молодого мужчину в кресле Милсона и чувствовал, как у него медленно сжимается сердце.

С того трагического утра прошло три дня: Эли как раз выпустили из клиники, и он, добредя до офиса, увидел сообщение об экстренно созванном совете директоров корпорации. Сам Эли, конечно, не был членом совета директоров и вообще в правление корпорации не входил никоим образом, но, тем не менее, в его почте приглашение тоже висело.

Видимо, пришла пора короновать наследника.

Милсон не был оригинальным: он завещал свои акции сыну, Нэду. Возможно, в свете последних событий он собирался изменить завещание, дабы компания не уплыла окончательно в чужие руки, но то ли не успел, то ли понадеялся на то, что проживет еще долгие годы... одним словом, в соответствии с распоряжениями душеприказчика, Милсон-младший немедленно принял бразды правления, дабы корабль не потерпел крушение, оставшись без капитана.

Разумеется, второй акционер - то бишь, Габриэль Мори собственной персоной - не мог пропустить столь значительного события, и теперь в большом конференц-зале, используемом исключительно для важных мероприятий, перед всем руководящим составом милсоновской империи сияли два молодых бога: Будда и Хеймдалль. Да, Нэд Милсон тоже напоминал бога, только не азиатского, а скандинавского: светлоглазый и светловолосый, как и его отец, с гордо вздернутым подбородком и уверенным разворотом плеч, этот мужчина и впрямь был под стать молодому Будде. Они сидели рядом - почти одинакового роста, почти одинакового возраста, с одинаковым насмешливым взглядом на остальных... От них двоих одинаково захватывало дух, только Мори со сверкающими черными глазами казался выходцем из Преисподней, а облаченный в белое белокожий Нэд - спустившимся с небес ангелом. Теперь эти боги будут вместе править миром.

Они вовсе не скрывали факт своего знакомства. Пока конференц-зал заполнялся, Хеймдалль (Эли про себя окрестил Белого Бога именно так) что-то негромко говорил своему соседу, посмеивался, даже пару раз прикасался к плечу архангела. Эли, забившись в дальний уголок, напряженно следил за порхающей, как бабочка, белой рукой в белом рукаве: изящная, с каким-то изысканным кольцом, эта рука то замирала на столешнице, то взметалась к идеальному белому галстуку, то вдруг скользила к сидящему рядом Мори и легонько касалась его рукава...