Сквозь Огонь И Воду (Aidan Gallagher)

Проснувшись, не уснуть вновь

Александра Христ

На улице пошел дождь. Холодные капли стекали по лицу, волосам и телу. Белое платье становилось более прозрачным. Волосы больше закручивались в кудри, а глаза покрывала пелена из дождевой воды. Мы уже давно были в доме. За несколько секунд я пережила вновь пару дней, когда на Ма пришел счет за оплату, когда она плакала и пила слишком много пива. Моменты, которые оставили наиболее глубокую рану, были растянуты не в минуты, а в часы.

***

Один носок не стоит того, чтобы вернуться, - как и мы с Ма.

Он бросил свою семью, как и носок в углу ящика комода; это было в миллион раз хуже, если бы ящик остался полностью пустым.

***

Я, словно заколдованная, неподвижно стояла над тем самым комодом, в углу которого лежал проклятый черный носок. Я была опустошена. Полностью. Я перестала, что либо чувствовать. Я знала, если проживу этот день еще несколько раз - ничего не изменится. Я ненавидела себя за это. Ненавидела себя, отца, похожие ситуации у других детей. Я слышала, как их называли брошенками, но я была особенной.

«Молодец, Носочная Девочка, ты все так же ничтожна»

Моя копия зашла в комнату, взяла носок и подошла к камину. Я прошла за ней.

***

Я сожгла тот носок.

Мне было всего семь, но злость на отца оказалась гораздо больше. Горячее. Я не сводила глаз с горящего в огне носка. Я смотрела, как он сгорал до тла. И тогда, если бы отец всё-таки вернулся, я бы сказала: «Для тебя здесь ничего нет. Даже того носка, что ты оставил в углу ящика комода. Я сожгла его. Точно так же, как всю любовь и уважение к тебе. Тебе
здесь больше не рады».

***

Носок был сожжен. Дважды. Злость так и не ушла. Я не сводила глаз с горящего пламени. Носок тлел словно в замедленном действии. Я закрыла глаза, хотя могла вечно смотреть на огонь и на этот чертов носок.

***

И, когда папа бы снова уехал на своей машине, я бы ни за что не побежала бы следом.

***

А я побежала. Вновь. Я знала, что не смогу переписать эту историю, но я не могла наблюдать за тем, как человек, которого я любила, просто бросил меня. Через год после его ухода я думала, что смогу его простить, протяну руку помощи, если понадобится, впущу в свой дом, если попросит, но ничего этого не случилось. Он не вернулся, не просил о помощи, не умолял впустить его в дом. Ничего из этого не случилось тогда, не случилось сейчас и не случится потом. Такого не будет. Ни-ко-гда.

***

Но это случилось ровно пять лет назад, а он так и не приехал.

***

Прошло еще шесть лет, а он так и не приехал.

Я сидела на кухне, наблюдая, как Ма снова пьет, а моя маленькая копия лежит в комнате напротив и тихо плачет. Сердце вновь разрывалось на части. Та огромная выжженная дыра в моем сердце никак не затянулась. И вовсе не хотела этого делать.

Ком в горле нарастал, крик хотел выбраться наружу. Так больно мне было только после ухода отца. Соленая слеза скатилась по бледной щеке. Вытерев ее, за ней появилась другая, третья, четвёртая, а потом я потеряла счет собственным слезам.

Появилась знакомая головная боль и гул в ушах. Я закрыла их руками. Гул нарастал, становился громче и громче. Я вновь потеряла сознание.

Вокруг чернота. Ни единого белого света.

«Что на этот раз?...»

Я услышала шорох рядом с собой, но никого не увидела. Потом пронзительный крик.

«Я схожу с ума...»

- Она просыпается! Врача! Врача, быстрей! Сашенька, милая, очнись! - послышался до боли знакомый голос.

Веки были неимоверно тяжёлые. Я с трудом их открыла. В глаза ударил яркий белый свет.

«Что? Больничная палата?»

Передо мной сидела Алиса, Ма, Трэйлы и мужчина в белом халате - врач.

- Саша! Малышка моя! Как же я волновалась! Нельзя так мать родную пугать! - запричитала Ма.

- Где я?... - говорить было невыносимо больно. - Что произошло?

Алиса смотрела на меня испуганными глазами. В них я отчётливо видела вину. Вину за содеянное. Что она сделала?...