Со мной ты словишь передоз, а без меня умрешь от ломки |Хенкисы|

Глава 31

Идя по коридору в сопровождении медсестры, Кислов кусал губы, думая о том, что ТАКОГО могло случиться у Бори, что им разрешили встретиться посреди недели. На сердце было тяжело от самых разных мыслей, но если в обычной ситуации, он бы начал стрессовать и ускорился, шагая быстрее, то сейчас Ване дали его дневную норму транквилизаторов, и он особо ничего не чувствовал.  

Заведя его в комнату, медсестра поздоровалась с Хенкиным и оставила их одних. Все опасения Вани подтвердились. Хенк сидел полубоком на стуле возле стола и, не мигая, смотрел в пол, закинув ногу на ногу и поглаживая подбородок. Этот жест был до боли знакомый, Хенк всегда делал так, когда глубоко задумывался о чем-либо, поэтому Киса ощутил, как по позвоночнику пробежал мороз. По тому, что на нем не было лица, стало понятно, что случилось что-то действительно нехорошее.

- Привет? - неуверенно начал Ваня присаживаясь на стул напротив.

Поднятый взгляд Бори заставил его вжаться в спинку стула. Вместо ожидаемого ответа, он увидел, как у того на скулах заходили желваки. Медленно сменив позу и повернувшись к нему, Хенкин шлепнул папку на стол.

- Представляешь... Ваня, - он выплюнул его имя, доставая пачку из кармана и засунув сигарету в рот, продолжил говорить дальше ледяным тоном, - приехал сегодня оплачивать ТВОЕ лечение и кое-что интересное узнал... - ненадолго замолчав, он прикурил ее и сделав сразу глубокую затяжку, стряхнул образовавшийся пепел прямо на стол, - я думаю, тебе есть, что мне рассказать.

Бросив взгляд на свою измятую историю болезни, Ваня все понял. Боря все знает, догадаться было нетрудно.

- Учти, я пойму, если ты попытаешься мне соврать, не зарывай себя глубже.

Слова застряли в пересохшем горле, он опустил глаза в пол, чувствуя себя провинившимся школьником, не выучившим уроки. Вот только если двойку можно было подправить, обманув учителя, то этот пиздец стереть из их жизни, как с классного журнала было невозможно.

- Молчишь? - хмыкнул Хенкин, убедившись в своей правоте.

Все, что он так усидчиво выстраивал в своей душе, разом рухнуло, и теперь он как сторонний наблюдатель смотрел на руины их любви, не понимая стоит ли начать разбирать завалы или лучше развернуть строительство в другом месте.

- Сначала я узнаю, что ты начал колоться, а теперь вот ты меня обрадовал тем, что трахался с кем-то на стороне, - он говорил, не повышая голоса и казался даже спокойным, но, зная его, это было обманчивое впечатление. И от этого становилось страшно. Кислов почувствовал, как у него начали трястись руки и появился мандраж в коленях, а от того, как в он весь сжался в комок, боясь дышать, началось головокружение, - что ЕЩЁ мне нужно знать? Хотя это уже неважно... - от его последней фразы, брошенной с горяча, на штаны Вани сорвалась первая слеза, крупной каплей оставив мокрое пятно на ткани.