Со мной ты словишь передоз, а без меня умрешь от ломки |Хенкисы|

Глава 4

Кислов проснулся от того, что на кухне опять что-то громыхало. Потянулся и повернулся на другой бок, укрывшись покрывалом.

«Машка, наверное, опять кастрюлями гремит».

Медленно просыпаясь и возвращая себе воспоминания, он ещё раз открыл глаза, посмотрев на окно. На улице уже смеркалось. Значит, он весь день проспал. Вспомнилась вчерашняя ночь. Вспомнил, как было тепло, когда он лежал на Боре, вдыхал его запах.

«Какой стыд».

Он что, ревел при Хенке как неёбанная телка? Бля-я-я, он что, ему сказал то самое?

Он рухнул на подушку, желая скорей провалиться под землю, чем сейчас выйти к нему на кухню.

«Курить охота. Да и отлеживаться не получится, все равно придёт проверить, не сдох ли я тут. Надо вставать»

Он осторожно вышел на кухню. Хенкин стоял у плиты и жарил яйца с колбасой (немногое, что ему удалось найти в холодильнике).

- Привет, - робко сел на стул, чувствуя себя максимально неловко, как будто он школьница, которая проснулась у взрослого бородатого дяди.

Долгое молчание всё-таки было нарушено хенкинским совсем недоброжелательным «привет» в ответ.

Он не оборачивался и не смотрел на него, вилкой переворачивая кусочки колбасы. Обстановка в комнате была тяжелой и удручающей. Киса сидел за столом, рассматривая цветочные салфетки и саму салфетницу, которую недавно купила Машка в его дом «для уюта».

- Рассказывай, - Боря громыхнул тарелкой с едой перед ним и сел напротив, начав есть.

- О чем?

- Что это такое вчера было?

«Разговаривает, уже хорошо, значит сильно доебывать не будет»

- Ничего. Просто словил бэд трип. Ты же знаешь, так бывает, - Киса, как ни в чем не бывало, уплетал завтрак, думая, что буря миновала.

- Я не об этом, - он сердито посмотрел на него, сдвинув брови и нахмурившись, - мы же договаривались, что один ты юзать не будешь. Зачем ты вообще целую сожрал?

- Не знаю. Хотелось отвлечься?

- Отвлечься от чего?

О, а вот тут надо было прикусить язык и не болтать лишнего. Киса встал и взял пачку с подоконника. Закурил.

В комнате звенела тишина. Молчать и сохранять спокойствие было не так то просто, когда на тебя выжидающе смотрят в поисках ответа.

«Как будто это подействует», - он выпустил дым в окно, делая вид, что рассматривает людей.

- Что, блять, с тобой происходит?, - взрывается Хенк, - юзаешь в одиночку, звонишь по ночам чуть не плача в трубку.

- Ой, извини, тогда, что оторвал тебя от прекрасного вечера с Ритой, - выпалил Киса с издевкой, не думая, и бросил зажигалку обратно, - я случайно позвонил. Пришлось потом ответить, потому что ты без конца названивал.

«Врать не хорошо, но что поделать»

Хенк почувствовал, что закипает и тоже встал напротив него, чтобы видеть эти бесстыжие глаза.

- Я долетел от Коломяжского до «Просвета» за 15 минут, пролетая все светофоры. И ты мне сейчас говоришь, «мол нахуй ты приехал, у меня и так все заебись было». Ты это мне хочешь сказать?!

Кулаки сжались, при виде того, как Киса спокойно затянулся в последний раз и вдавил окурок в пепельницу, при этом ни капли сожаления на его роже и в помине не было.

- Пролежал с тобой до утра. Волновался за тебя. Ты, вообще, осознаёшь в каком состоянии я тебя вчера застал, придурок? - Хенк уже не сдерживаясь, повысил голос, - глаза бегают, вздрагиваешь от каждого шороха, потом ещё истерика твоя…

Хенкин притормозил, не желая ставить друга в неловкое положение и вспоминать лишний раз о его мимолетной слабости.

- Ну, давай, блять, въеби мне! За то, что я такой хуевый друг. Чё, не привык еще за столько-то лет?! Въеби и катись отсюда.

Хенкин лишь тяжело дышал, пытаясь успокоиться, чтобы реально не всечь ему хорошенько.

Помотав лишь разочарованно головой, он со вздохом развернулся к плите, чтобы налить чай.

- Сложно с тобой. Как тебя Машка терпит ещё?

- Я люблю тебя, - прервал его Киса, не желая слышать о ней в этот момент, - люблю… ну, не как друга.

- Ты меня, что?

Боря озадаченно повернулся в тот момент, когда Ваня стремительно подошёл к нему и впечатался в губы, держа ладонями его лицо.

Пара секунд и он получает кулаком в челюсть от ошалевшего Бори. Не сильно, но вполне ощутимо.

- Блять, Кис, у тебя совсем фляга свистит? - он смотрел, как тот спокойно помяв челюсть, отошёл к окну и снова закурил, - что это вообще? Что с тобой происходит ? Ты что-то ещё юзаешь? Подсел на что-то? - он тряхнул его, схватив за плечи, сорвавшись на крик, - отвечай, блять!

- Пиздуй, нахуй, отсюда! Сам справлюсь, - срывается Кислов, вскидывая руку и показывая в коридор, - пиздуй, блять. Хули смотришь?

Хенк ушёл, наспех натянув куртку с обувью, и хлопнул дверью. Вслед за ним со стола полетела стекленная пепельница, разбрасывая окурки по коридору.

«Все. Это пиздец»