У каждого человека есть свои воспоминания, своя судьба.
Свой сценарий.
Ты идешь до конца жизни по этому, написанному для тебя, тексту. Даже не задумываешься, что он вообще есть и существует. Просто двигаешься вперед. Ты падаешь и взлетаешь. Плачеш...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
25
***
Он молча стоял, опустив голову, сопротивляясь холодному дождю. Пытался сводить свои движения к минимуму, чтобы вода не текла за воротник его черной, как вороное крыло, рубашки. Вокруг снизошло почти священное молчание, только сбивал эту тишину противный и холодный дождь. Весь здешний пейзаж, казалось, был пропитан ощущением смерти и сумасшествия. В течение получаса не было произнесено ни единого слова, как будто все присутствующие здесь бессильно наблюдали за всем происходящим. Перед ним закапывают землей погребальное ложе. Сотнями маленьких трепещущих дождевых вен вода струилась по непрочным краям могилы. Дождь яростно хлестал по кладбищу. Оно сочилось влагой, извергая из своей разлагающейся плоти липкие испарения. В течение нескольких минут на дне ямы не было видно крышки гроба, ее засыпали землей, а точнее, — уже грязью, что произошло из-за самого ливня. Его окружали черные лужи, в которых плавали остатки растений и коричневая пена. Вода попала в обувь, и холод своим языком стал подниматься по спине Чонгука. Могильщики продолжали закапывать, поскальзываясь и увязая в грязи. Уже через десять минут дождь и грязь проникли в каждую клетку тела Чона, пропитали его одежду. Он чувствовал себя так, словно оказался в каком-нибудь зловонном болоте. Когда гроб был полностью закопан, Гук медленно опустил свою голову, не веря в происходящее. При взгляде на фотографию на могиле, он почувствовал, как у него сжалось сердце, обливаясь кровью. Секунды, тянущиеся минуты: они казались вечностью.
«От воспоминаний у меня наворачиваются на глазах слезы. Противные, глупые слезы. Противно щиплет и щекочет в носу. Я так был привязан к нему. Боже, я затянулся в пучину этой крепкой дружбы. Ведь я доверял ему полностью и беспрекословно. Мы были лучшими друзьями, такой дружбы не видел мир. А потом он рассказал, что сидит на героине. Помню, как я нервничал тогда. Хватал его за волосы, кричал, ругал, а он... Только посмеялся мне в лицо. И вот спустя время я стою возле его могилы и говорю речь на его похоронах. В тот миг смотрю в его глаза на фотографии, больше похожие на мелкие щелочки, ведь он так ярко улыбается, что щеки закрывают их. Правда, они уже не блестят так ярко. Так ярко, как в жизни... Откуда же я знал, что та улыбка будет последней?»
