Книга, что дала Кофуку, обязательно им поможет. Она повествует о Аякаши настолько детально, настолько их могли изучить Боги. Но одна страница особенно заинтересовала Бисямонтэн – на ней изображена девушка, чьи белоснежные волосы и полы серебряного кимоно утопают в лунном свете, а ясные небесные глаза светятся почти как у Ято. Девушка, изображённая на той странице, вызвала у Богини ассоциацию с Кагуей – принцессой Луны из давних японских легенд. Под изображением было всего несколько предложений, что гласили о том, как «дитя, рожденное в ночь ясной Луны и одаренное её несравненной красотой и силой, повергнет мир в хаос и вечную тьму». Эти строчки были, по мнению Вайшраваны, странными – почти смешными. Мало шансов, что найдётся тот, кто будет способен повергнуть мир в хаос – Боги не всегда имеют такое могущество, Аякаши для этого слабы, а люди и вовсе бессильны.
Тсукико – дитя, рождённое в ясную лунную ночь. Она не плакала, родившись, и лишь смотрела на родителей своими ясными синими глазами. Её волосы не окрашены в краски тьмы, как у родителей – они белые, словно первый снег. Она будто благословлена самим Тсукиёми, что даровал девочке силу Луны. Она и сама напоминала собой Луну – и бледной кожей, и белоснежными волосами, и небесным глазами. Тогда никто не знал, на что способна она, дочь Луны.
Когда она родилась, её мать заболела – серьёзно, смертельно. Жуткие миазмы захватили её тело, пороча нежную, словно лепестки цветов, бледную кожу. Она умерла спустя два года, что были наполнены страданиями и болью. Последние шесть месяцев она провела в постели. И почти всегда её тело бил озноб – ей было холодно, словно её тело медленно превращалось в ледяную статую. Девочка плохо её помнила – была слишком мала.
Она была, без преувеличений, красивой женщиной. В её тёмных волосах запечатлялись краски увядающего дня, а её глаза напоминали яркие бутоны орхидеи. После её кончины отец, совсем ещё молодой мужчина, будто обезумел. Она видела его несколько раз, мельком, но понимала, что он неестественно красив – бледнокож, с волосами цвета ночи глазами небесной лазури, совсем как у неё. Но он был холоден к ней – собственной дочери, что послужила причиной гибели возлюбленной жены. Он не видел в ней схожести ни с собой, ни с женой – словно она и не их ребёнок. И его это злило. Он предпочитал не встречаться с ней, не находится в одной комнате – избегать.
И сейчас, увидев вновь живой свою мать, фото которой она бережно хранила в старом альбоме, она не смогла сдержать слёз. О ней забыли все, даже родители – единое, что пришло ей на ум. Её мама вновь молода, вновь улыбается и краснеет. Рядом был и отец, одетый в потрепанный спортивный костюм – совсем не такое деяние, как его изысканное кимоно, что он носил во времена её детства. На простой чёрной ткани нет красивой вышивки и драгоценных нитей – всё просто, словно ныне он – не богаче церковной мыши. Но он улыбается маме, защищает её, краснеет. Они счастливы – словно эта темноволосая девушка никогда не умирала. И наказать их решение пришло спонтанно. Заставить новь и вновь страдать в цикле вечных потерь, угасая в объятиях скверны, что подчинилась её силе – хаотичной, уничтожающей. Наказать за то, что бросили её в далёком детстве – отдали на попечение незнакомым ей людям, и никогда не навещали.
Она с ранних лет жила в храме Луны, и её нарекли «Кагуя-химэ» – будто ту Богиню-принцессу, что, в легендах, жила на Луне и обладала чарующей красотой. Её звали так все – от прислуги, до других Богов, а она недовольно говорила, что её имя «Тсукико». Её считали дочерью Тсукиёми, ведь именно он – Бог Луны, которую она воплощает. Но себя таковой она не считала, хотя и была юной Госпожой храма Луны. Она продолжала считать себя дочерью «тех, других» – родителей, имён которых она не знала.
Узнала уже потом – будучи взрослой, когда услышала слова Тсукиёми о том, что Бог Войны Ятогами зачислен до Такамагахары его сестрицей – Аматэрасу. Любопытство заставило её спуститься на землю смертных, где она встретила «того самого Бога» – вялого, мрачного. Встретила – и обомлела – вот он, её отец, стоит перед ней. А рядом была и она, мать, грустная, но живая. Узнать о них подробности было не трудно, как и наблюдать за ними. Она наказала их проклятьем воплощения Луны – скверной, что разрывает души, в которых есть сомнения. И сейчас, смотря на то, как они вновь на грани существования – она довольна почти до безумия.
