Мой любимый учитель.

Глава 23. «Ангелочек» из переулка.

Черт, мама, папа, ну, почему вы воспитали меня таким добрым человеком?! Я кинул свою сумку в кусты и понесся в сторону переулка…
Как и ожидалось, парни Волка окружили ту девчонку, лежащую у стены дома. Они гоготали, точно что-то хотели от неё и наверняка уже помяли.
— Вы что творите?! – героически выкрикнул я, хотя казалось, что сам сейчас сдохну от страха. 
Всё-таки эти парни, чувствуя свою безнаказанность, могли сделать что угодно. Побить так, что потом на всю жизнь калекой останешься или исполосовать ножом, что мама родная не узнает. А в полиции благодаря всем известной несъедобной зелени всё свалили бы на каких-нибудь бомжей или повесили кому-нибудь в дополнение к делу. 
— Это кто тут борзой тако-о-ой?.. – наглым тянучим голосом прогнусавил один из парней. Смугловатый, с ворохом светло-коричневых волос и проколотой губой.
Конечно, был вариант убежать, отвлечь на себя внимание. Но они бы либо вообще внимания на меня не обратили, либо разделились. И всё пошло бы коту под хвост.
— Не трогайте девчонку.
— Да? А что ты нам сделаешь? – дружный гогот вновь отразился от стен домов, разносясь эхом по переулку. А двое парней начали двигаться в мою сторону.
Я только хмыкнул и достал так удачно подаренный мне кинжал. Ранить кого-то? Ну, и ладно. Я никого не убил бы, а поранить они ведь и меня могли, так что всё по-честному. Тем более, они не знали меня, и Волк не настучал бы своему папочке. А если вдруг и прознали бы о моей скромной персоне — у меня был мой личный Александр Андреевич, который, я уверен, в десять раз богаче какого-то там папика Волка. А те двое, увидев выставленный кинжал, остановились. Похоже, у них не было оружия, а, значит, полезть ко мне у них не хватало смелости.
— Ты знаешь, кто я? – вышел чуть вперед мажорного вида льняной блондин в однозначно дорогой одежде. Лицо, однако, красивое, в правом ухе серьга. Интересно, педик или просто так проколол? В общем-то, обычная богатенькая капризулька, как мне показалось. Но я случайно посмотрел ему в глаза и меня как током прошибло. Нет, с ними было всё в порядке – янтарные, с желтоватым отливом. Но взгляд… Чрезмерно большая радужка, уверенный, наглый – это глаза волка. Не зря ему такое прозвище дали. А ещё это говорило о том, что он сам не лыком шит, и не особо зависит от папаши.
— Хм, Волк? Все знают.
— Вот и-и-именно. А ты знаешь, кто мой отец?
— А что, — хмыкнул я. – Только на богатенького папика и надеешься?
Волк лишь презрительно фыркнул:
— Парни, у меня сейчас нет настроения избивать этого, — он кивнул на меня. – Так что пошли. Но я тебя запомнил, уяснил?
И шестеро парней, высокомерно задрав головы, поспешили удалиться. Вот трусы… Странно, я по взгляду подумал, что Волк чего-то стоит… А тут… Честно говоря, я разочаровался в своей «способности» угадывать характер человека по глазам. И как только они скрылись за поворотом, я убрал кинжал и подбежал к девушке:
— Эй, ты в порядке? – я осторожно потряс её за плечо. Та застонала от боли и с бока перевернулась на спину. 
На её круглом личике были ссадины, светло-русые серого оттенка волосы по плечи разметались, были все в снегу, но взгляд серо-голубых глаз был спокойным. Прям ангел во плоти. Такая хрупкая, маленькая. Весь её белый пуховик и белые брюки были в коричневых отметинах грязных ботинок нападавших.
— Ты как? Сильно больно? Вызвать скорую?
— Нет. Спасибо… — услышал я её хриплый голос, и девушка начала подниматься со снега, на котором была пара капель крови.
— Точно с тобой всё в порядке? – я помог ей встать, поддерживая за талию и перекинув её руку через плечо.
— Да. Я пошел…
— «Пошел»? – ошарашено переспросил я. Как выяснилось, ОН хмыкнул:
— Да, я очень похож на девчонку. Ещё раз благодарю за помощь, — он отстранился от меня, кивнув. – Мне пора.
— Куда ты в таком состоянии? Ты же еле стоишь! Давай я… — тут у меня зазвонил телефон. Естественно, это был Александр Андреевич:
— То надоедаешь мне, названиваешь, а то тебя нет.
— Да-да, я тут… сейчас приду, — я отключил звонок и обратился уже к новому знакомому: — Пойдем, мой… дядя отвезет тебя до дома. А то пока сам туда дохромаешь – ещё кто-нибудь нападет. 
— Я не…
— Залезай, — я нагнулся, подставляя спину новому знакомому. Он, чуть помявшись, всё-таки залез. – Как тебя звать-то? 
— Валерий… — сказал он, прижимаясь ко мне плотнее и тяжело дыша на ухо.
— Что ж ты, Валера, с такой внешностью по темным переулкам один шастаешь? 
— Я немножко заблудился. Недавно в этот город переехал с родителями – вот ничего и не знаю, случайно забрел. 
— Ааа… Ну, в следующий раз будешь знать. Вообще остерегайся его, Волка. Он типа местный авторитет с богатеньким папашкой.
— Хм, ясно. И ты не побоялся пойти против него? – спокойным тоном спросил он, даже сложно было понять – спрашивает он или утверждает.
— Ну, знаешь, мне совесть не позволила. А вон и дядя.
Александр Андреевич стоял, облокотившись на свою машину и недовольно щелкая сенсорные кнопочки сотового. Одет он был в черную безрукавку поверх белой рубашки и в темные джинсы. Когда я подошел поближе, он заметил нас, удивленно воззрясь на тушку за моей спиной. 
— На него, — я выделил последнее слово, – напали в переулке… Вроде, говорит, что в порядке. Но… может, отвезешь его домой?
— Конечно, залезай…
— Валера. Можно просто Лера. 
— А Лера разве не девчачье имя?
— А я разве не похож на девчонку?
Учитель лишь хмыкнул. Я забрал свою сумку из кустов, и мы с Александром Андреевичем расположились на передних сидениях, Валера – на заднем.
— Так, где ты живешь? – спросил англичанин, когда мы выехали из двора моего дома.
— Знаете где сто пятьдесят шестой лицей? Вот я с родителями рядом живу. – Его голос и взгляд были таким же спокойными.
— О, а я там учусь, — я посмотрел на парня в зеркало заднего вида над ветровым стеклом.
— А я с новой четверти буду учиться. В 10 «А».
— В 10 «А»?! – вместе спросили мы с учителем.
— Ааа… Погоди, а ты случайно не Цветников Валерий Петрович? – поинтересовался Александр Андреевич.
— Да, я.
— Я сегодня как раз документы о тебе подписывал. 
— Так Вы мой учитель?
— Да, классный и английского. 
— Хммм… — протянул Валера. – А чего это простой учитель на такой дорогущей машине ездит?
— Даа… — подхватил я, лукаво смотря на недовольного Александра Андреевича.
— Так в каком доме ты живешь? – как бы невзначай поинтересовался англичанин.
— Не нааадо с темы уходить!.. – я стал лыбиться ещё шире и лукавее. 
— В восьмом. Кстати, я ещё не знаю, как вас зовут.
— Димон Соколов, — я показал на себя, — Александр Андреевич, — на учителя. 
— Ясно. Приятно познакомиться. – На некоторое время повисла тишина. Но потом Валера будто очнулся: — Ой, точно. Вы же дядя и племянник. А я, было, подумал, что вы секс-друзья. 
Машина с визгом тормозов резко остановилась, что нас сильно дернуло вперед. Если б не ремни безопасности у всех троих – поцеловались бы со стеклом. Сначала я подумал, что такая резкая остановка произошла из-за фразы Леры, однако, как оказалось, все машины впереди резко тормознули – кто-то там чуть не врезался. Ну, а мы с учителем мимолетно переглянулись. 
— Цветников, не советую так выражаться при учителе, — невозмутимо сказал Александр Андреевич. Хорош актер!
— Хм. Да. Простите. – Он вновь ненадолго замолчал, но потом всё-таки спросил: — Значит, между вами ничего нет кроме родственных отношений?
— Валера, — брезгливо начал я. Ну, а что? Я тоже немножко актер. – Такого… никто и не захочет. Ты ещё не знаешь его характера. 
— Соколов… — угрожающе произнес Александр Андреевич, а я прикусил себе язык – опять говорю прежде, чем думаю. – И ты не забывай, что с учителем разговариваешь. 
— Да, Дима, — подхватил Лера. – Тем более, судя по красивому лицу и ширине плеч, талии и бедер, которые было видно даже через безрукавку – он накачанный и сексуальный.
Из нас с англичанином вырвалось только недоуменное и протяжное «Э».
— Цветников… Ты попридержи язык-то… 
— Это был комплимент. 
— Нечего подлизываться! – вставил я своё слово. 
— Я вовсе не подлизываюсь. Просто высказываю свою точку зрения, доказывая твою неправоту. 
Я хотел возмутиться, но Александр Андреевич прервал меня: 
— Мы приехали.
— Спасибо, что подвезли. Похоже, ещё встретимся. Тогда до свидания.
— До встречи, — кивнул учитель. – Больше не встревай в неприятности.
Валера чуть улыбнулся, я же не удостоил новоявленного знакомого и взглядом, тот тоже как-то особенно холодно на меня посмотрел. М-да, а ангелочек оказался вовсе не такой и даже не таким, каким казался на первый взгляд. Мы двинулись с места, отъезжая от дома Цветникова, который почему-то стал меня раздражать. Наверное, своим поведением, безэмоциональным тоном и такими же холодными и отстраненными глазами. А с учителем он любезничал. 
За стеклом автомобиля мелькали яркие вывески нашего большого города. Александр Андреевич слишком сосредоточенно, не как обычно, всматривался в дорогу, я же в основном смотрел на потемневшие людные улицы.
— Какой-то он странный, — наконец, выдал я. – Заторможенный. – Англичанин не ответил, также вел машину. – Аллё… Будешь на меня внимание обращать? – я помахал рукой перед глазами учителя, тот раздраженно отпихнул её:
— Совсем, что ли, рехнулся?! – прошипел он, следя за дорогой, но зло поглядывая на меня. – Я веду, не отвлекай!
Я отвернулся к окну. И чего он на меня вздулся?.. 
Весь остальной путь мы ехали так же молча, поднялись в номер тоже молча, вымыли руки, переоделись, я – в футболку и шорты, он – в джинсы и рубашку с коротким рукавом. Я налил себе водички из кувшина, стоявшего у барной стойки, выпил, поставил стакан, развернулся, чтобы отойти, но наткнулся на преградившее путь тело учителя. Он облокотился руками на стойку по обе стороны от меня, так заперев пути отхода:
— Значит, говоришь, меня никто и не захочет? 
— Что? – решил я притвориться невинной овечкой.
— Я про то, что ты сказал в машине, — Александр Андреевич угрожающе нагнулся ко мне, заглядывая в мои глаза. А в его глазах плескались какие-то дьявольские огоньки… 
— Д-да просто… Просто я хотел оправдаться! Ну… ну, ты же знаешь, что я не ведаю, что мелю! – я жался к стойке, однако это не сильно помогало.
— Да уж… — тихо и грозно согласился он.
— А вообще я считаю, что ты очень сексуальный! Ну, серьезно! У тебя такие мышцы – любой обкончается! – как можно убедительнее заявил я.
— Да что ты говоришь…
— Ага, — пискнул я, зажмуриваясь. 
А Александр Андреевич, как и утром дома, прижал меня к себе одной рукой, другой вцепившись в волосы, целуя яростно, жестко, кусая губы, всасывая язык – дурманя моё сознание и спутывая мысли. И снова он резко отцепился от меня с громким чмоком, отчего я пошатнулся и не упал, поскольку за мной на этот раз была стойка, на которую я облокотился. Я закрыл глаза – вся комната кружилась, а голова начинала гудеть. Казалось, что я шатаюсь как на палубе в шторм. 
— Значит, не возбуждаю? Что ж у тебя шорты так топырятся?
Из-за головокружения я ничего не чувствовал – пришлось проверить рукой. О, дааа…
— Я же забрал свои слова… — комната вроде перестала крутиться, я уже смог точно рассмотреть ухмылку учителя, который стоял, сложив руки на груди.
— А тебе это не сойдет с рук… – он подошел ко мне, прикасаясь губами к моей шее, обвивая талию руками.
— Хм, я догадывался… — отстраненно произнес я, когда англичанин стянул с меня футболку. 
Подняв меня на руки, понес к кровати, уложив на спину и начав целовать шею. Почти сразу спустившись к груди, он обхватил губами сосок, медленно посасывая его. Я прикрыл глаза тыльной стороной кисти, тяжело дыша и вцепившись в волосы Александра Андреевича, когда тот стянул с меня шорты и боксеры. Он вернулся к шее, а я убрал руку, согнув её в локте. Учитель, ставя засос на груди, провел руками по моим плечам, скользнул по предплечьям, сомкнул их на запястьях и потянул мои руки вверх, к спинке кровати. Он прикусил сосок, отчего я чуть застонал – жарко, хорошо, возбуждающе, щёлк…
— Что, бля? – я запрокинул голову, посмотрев вверх. – Уаааа! Отстегни меня, извращенец!
Александр Андреевич лишь гаденько засмеялся и, улыбнулся, довольный двумя браслетами наручников у меня на руках, пристегивающих меня к кровати. Он слез с постели, присев на корточки рядом, полез в нижний ящичек тумбочки, наверняка за смазкой. Ну, а что? Может, так прикольно будет, можно попробовать… Говорят, обостряет ощущения. Не, я не мазохист, но вдруг реально круто?.. Шуршание со стороны тумбочки прекратилось, на лице англичанина появилась хищная улыбка. Оказалось, он достал какую-то книжку и… пульт? Потом вдруг уселся на кровать, включил телек и уткнулся в книгу…
— НЕ ПОНЯЛ… — я ошарашено уставился на не обращающего на меня внимание учителя и с силой подергал наручники. – АЛЕКСАНДР АНДРЕЕВИЧ!!! У меня, простите, стояк! Помните? Сделайте для начала что-нибудь!!! 
— Я же сказал, что тебе это так с рук не сойдет, — хитро глянув на меня, сказал он. Блять, и это типа наказание?!
— Ооо, я не знал, что так ущемил твоё мужское достоинство! – с ехидной лыбой сказал я, отчего Александр Андреевич фыркнул. 
Я тоже фыркнул и закрыл глаза, попытавшись успокоить требующий внимания член. Но неожиданно англичанин дотронулся до него, так, что меня чуть ли не подбросило на кровати, и я распахнул глаза. Всё ещё смотря в книгу, держа её левой рукой, правой он начал водить по моему члену, у него не получалось скрыть довольную усмешку. Широкая ладонь плотно обхватывала мой ствол, быстро и рьяно скользила вверх-вниз, приближая разрядку, заставляя меня прогибаться в пояснице, постанывать и кусать губы. И момент, секунда до долгожданной кульминации, иии… и ничего. Руки, дрочащей мне, как и не было. Весь достигнутый результат спал на нет, а я посмотрел на учителя сквозь пелену слез:
— Александр Андреевич… — прохныкал я, сгибая ноги, комкая пальцами ступней простынь. – Александр Андреевич… — вновь позвал я.
— М? – совершенно без интереса отозвался он.
— Пожалуйста! 
— Что?
— Ну, п… можешь… можете… поо…дрочить мне? – эта фраза вызвала у него смешок:
— Нет.
— Александр Андреевич! 
— Привыкай. Я люблю не болтать, а действенные наказания.
— Наказания?! Да что я такого сделал?! 
— Разговаривал с учителем в неподобающем тоне и манере, — он провел ладонью по моему члену, отчего я выгнулся, подался бедрами вперед.
— Я… я… извинился… — я всхлипнул, откидывая голову.
— Это в воспитательных мерах. Мамка с папкой тебя совсем набаловали – больно язык распускаешь.
Я даже надулся, хотел что-то сказать, но приятная судорога, прошедшая по телу, заставила меня забыть об этом, застонать – вновь англичанин гладил меня там, но… всё снова исчезло вместе с его рукой. Я с застывшими слезами на глазах спросил:
— Тебя часто в детстве наказывали?
— О, даа… — учитель даже улыбнулся и отвел взгляд, вспоминая своё прошлое. – Пороли за каждую провинность. 
— Родители, откажитесь от насилия ради лучшего будущего детей! (п/а: реклама, пля… аааахахаха xDDD) Англичанин снова лишь хмыкнул, уткнувшись в книгу, мне оставалось только заткнуться, ибо сделать я ничего и не мог.
Я лежал, проклиная свой длинный язык, учителя, его безоговорочное доминирование надо мной и Мать-природу, ПОТОМУ ЧТО, МАТЬ ЕЁ, НУ, ПОЧЕМУ ТАК УДОВЛЕТВОРИТЬСЯ ХОЧЕТСЯ, КОГДА ВСТАЕТ?! Вновь рука Александра Андреевича накрыла мой влажный и все ёще возбужденный орган. И всё снова повторилось.
— Я тебя просто ненавижу… — сквозь зубы прошипел я, он хохотнул. 
Учитель провел языком по своей мокрой от смазки руке и пошел в ванную – испачкал обе ладони, поэтому книжку не представилось бы возможным взять, не измазав. А раз он скрылся из виду – значит, нужно было что-то делать! Я снова подергал наручники. Ну, нет, там ничего сделать не мог… Вот хоть ногами себя удовлетворяй! Хотя… Нет, конечно, ноги бы я так не извернул (наверное), но я перевернулся на живот, благо, мои путы не мешали. Прохладная ткань простыней ещё больше разожгла желание, я, больше по какому-то инстинкту, интуиции, нежели по приказу мозга, чуть раздвинул ноги, оперевшись на согнутые пальцы, стал тереться о кровать. Вот никогда бы не подумал, что буду так удовлетворяться! Но сейчас это представлялось единственным шансом и возможностью. Легкие стоны вырывались из меня, белье подо мной уже стало мокрым, а двигаться приходилось всё быстрее, изворачиваться, чтобы, наконец, дойти до пика и выплеснуть своё невозможное напряжение. И, конечно, в этот момент на мою ягодицу опустилась тяжелая рука.
— Что ты делаешь?
— Делаю то, что не может делать мне мой любовник – удовлетворяюсь! – решил я подколоть его. Александр Андреевич перевернул меня обратно на спину. – Слушай, я же понимаю, что глупо было бы «наказывать» за такой пустяк. Чего тебе не понравилось?
— Хм, ты понял. Ну, мне просто захотелось тебя помучить, — он довольно глянул на меня, хитро улыбаясь.
— А я знааал… — произнес я уличающим тоном. – Извращенец! – он только неопределенно пожал плечами. – Садист! – вновь пожал. – К кому я в лапы попал?! 
Александр Андреевич фирменно гаденько засмеялся, проводя пальцем по моему члену. Я выгнулся, подумал, что сейчас же кончу от перевозбуждения, но учитель сжал ствол у основания, начиная двигать рукой, совсем скоро приблизив разрядку, и, на этот раз, достигнув её. Я резко выгнулся дугой над кроватью, не сдержав крик, сперма сильным, даже болезненным потоком брызнула мне на живот. Во всем теле появилась просто уничтожающая слабость, даже дрожь в коленях. Когда меня отстегнули, я не смог пошевелиться, но меня, конечно, понесли в душ. Уже голый Александр Андреевич, ещё держа меня на руках, посадил на подставленное колено, прохладной водичкой отмывал меня от спермы. Я со вздохом откинул голову ему на плечо, серьезно заглянув в глаза:
— Больше никогда так не делай.
Учитель помедлил, но потом всё-таки ответил:
— Посмотрим на твоё поведение.
Но сказал он это совершенно без энтузиазма, видимо, проникшись моим тряпичным состоянием. 
Позже, когда мы снова оделись, я нагло расположился НА Александре Андреевиче, уткнувшись ему в шею и довольно лыбясь. А, ну, ещё слушал гунчание по включенному телеку. 
— Кстати, — тут меня осенило. – Зачем мне кинжал? – я даже приподнялся, смотря на учителя сверху вниз.
— Тебе не понравился?
— Нет, — я смущенно улыбнулся. – Очень понравился. Просто, зачем мне?
— Ну, как зачем? Чтобы защищаться. Такого хорошенького мальчика обязательно кто-нибудь захочет в какой-нибудь подворотне… — я хмыкнул, чуть улыбнувшись.
— Не, я понимаю, там ножичек… Легко сунуть в карман или в рукав… А кинжал-то куда совать? В куртке он поместился у меня только потому, что там карманы глубокие. У меня таких больше нет. Хотя, признаю, кинжал действительно пригодился. Когда я спасал этого… — я насупился и процедил сквозь зубы: — Валеру…
А уголки губ учителя странно приподнялись:
— Чем ты его так невзлюбил?
— Да прям мальчик-подлиза! И характер такой говенный… 
— Если он не бесится как ты, это ещё не значит, что он странный. Просто спокойный человек.
— И нет вовсе! Он хам! Как он мог подумать, что мы с тобой… — я замолчал, смущаясь произнести это словосочетание.
— Секс-друзья? – помог мне англичанин, лукаво улыбаясь. – Действительно, как он мог подумать, что мы трахаемся… — с сарказмом сказал он.
— Да… да не в этом дело… Как он мог подумать, что я прыгну в постель к своему учителю?! – возмутился я.
— Ааа… А разве это не так?
— Во-первых, в постель затащил меня ты, а во-вторых, я не об этом. Ну, неужели мы похожи на любовников?! Если да – то к черту всю конспирацию!
— А разве было не странно, что ученика в каникулы учитель ждёт в дорогой машине? Вот и спросил. А потом вспомнил, что мы «состоим» в родственных связях. 
— Хмм… — я задумался, — может, и от этого, да, но всё же! Наглый парень! Ещё и с нами в классе учиться будет… Да и чего он к тебе подлизывался?! «Судя по красивому лицу и ширине плеч, талии и бедер – он накаченный и сексуальный» – передразнил его я.
— Да ладно. Мужчинам тоже приятны комплименты. А от тебя я пока ничего подобного не слышал.
— Много чести, — фыркнул я и снова уткнулся англичанину в шею, обвив её руками. – И… ты, красивый и сексуальный, – мой. Понял? — пробурчал я.
— Понял, — довольно ответил Александр Андреевич, скрепляя руки в замок на моей пояснице.

Всё же не нравился мне этот Валера… Вообще не хотелось с ним связываться, пусть мы вскоре и начали бы учиться в одном классе. Но кто ж знал, что я с ним вскоре встречусь?!