Мой любимый учитель.

Глава 31. От любви до ненависти...

— А? Ты чего, братишка? – спросил один из близнецов. Ответил, видимо, другой:
— Хмм… а мне вот интересно: кто это такой прячется у вас в шкафу?
Сердце замерло. Я отпрянул от щелки шкафа. И что теперь будет? Они ведь ничего не сделают мне? Или сделают? В гей-клубе они хотели меня изнасиловать. Но Волку же нужна информация! Тогда они меня хотя бы не убьют? А Александр Андреевич хватится меня! А если они всё-таки решат меня устранить и сами найдут англичанина? Валера ведь знает его! А остальные видели! Тогда они поймут, что это он тот самый богач! И… о, Боже, что Волк хочет с ним сделать?! Он хочет… устранить потенциального соперника?!
— Кто в шкафу? – настороженно спросил Никанор. Я зажал рукой рот, чтобы не закричать от страха и волнения.
— Что за крыска? – презрительно спросил Валера. – Кого-то лишнего пропустили сюда? 
Вдруг послышались звуки ударов, а потом возмущенное «Эй!». 
— Брат! Опять ты за своё! – укоризненно надул губки один из близнецов.
— Никакой серьёзности! – раздраженно рявкнул Жульен.
— Не понял, че происходит? – не менее раздраженно прикрикнул Волк.
— Да всё просто, — рассеянно протянул Джон. – Ларри всё время так. Как какое-то секретное совещание – он шутит, будто кто-то подслушивает.
— Да бесит уже всех, бесит! – сказал брюнет.
— Ну, я просто… ну, Лоран, скажи-и-и им!..
— Бра-ат…
ОХ ТЫ Ж БЛЯ! Меня чуть инфаркт не хватил, а они шуточки шутят! Ебучие пидарасы! Ноги сразу задрожали, я еле удержался на них, боясь поднять лишний шум. 
— Ебучие пидарасы! – взревел Никанор. Ух ты! Как мы одинаково мыслим! 
Послышался звук плюхающегося тела. Наверняка Волк сел, послышался его тяжелый выдох:
— Ладно… расходитесь…
— Так кого искать-то? – поинтересовался один из близнецов.
— Никого, идите отсюда.
— Нам же лучше, — хмыкнул Жульен. 
Послышался топот, а потом и звук хлопающей двери. Я осторожно прильнул к щёлке, осматривая комнату. Там ещё остались Никанор и Лера. Оба сидели на креслах. Первый – опустив голову и потирая переносицу, второй – смотря на первого. Но, наконец, Цветников встал и оперся руками о подлокотники кресла Волка. Тот поднял на него глаза, задав немой вопрос.
— Мне кажется… ты больно напряжен… тебе бы расслабиться… — Валера, сказав это, опустился на пол, начав гладить колено Никанора, а потом осторожно раздвинул его ноги и придвинулся ближе. – Хочешь?.. 
— Отсосать мне решил? – хмыкнул Волк.
— Лучше… трахни меня… 
Волк снова хмыкнул:
— Ты же хотел того учителя… Тебе всё равно, кто тебя ебёт? 
На это Валера лишь потянулся к ширинке блондина.
Аааа!!! Нет! Нет!!! Только не это! Не смейте! Я же здесь! Вы этого не знаете, но я здесь! Чертовы пидарасы! Почему меня окружают одни пидарасы?! Неужели так сложно любить девушек, трахаться с девушками?! Ну, хотя бы не у меня на глазах!!!
— Не сейчас, — отстранил Никанор Валеру.
Слава тебе, Господи, он отказал ему!
Лера что-то против этого пищал, но Волк стоял на своём, заставляя того сдаться. Одним глотком парень допил виски, с силой поставил стакан на стол, поднялся, поправляя одежду. Кивнул Цветникову, и вместе они уходят. Я слышал только звук закрываемой двери. 
Отпустило…
Я ещё какое-то время стоял, прислонившись лбом к холодной поверхности шкафа, ощущая, как по спине бегают капельки пота, как сердце бешено бьется, тем не менее, всё замедляясь и замедляясь. Я судорожно выдохнул и припал к щёлке шкафа. В комнате никого не было. Я открыл дверь, а после выскользнул и из комнаты. 
Сломя голову пробежавшись по коридору, я выбежал в зал с рестораном, предположив, что там могу переждать. Что переждать – сам не знал. Я хотел набрать Александру Андреевичу, узнать, где он, чтобы найти, но этого не потребовалось: заметил его сидящим с кем-то за столиком у окна. Туда я и ринулся. 
— Здравствуйте, — поздоровался с мужчиной в пастельно-желтом костюме. У него были пшеничные волосы с каким-то салатовым оттенком и острый подбородок. Хмм… такое чувство, будто я его уже когда-то видел… Нет, правда такое чувство…
— О, а это и есть Дима… — сказал Александр Андреевич, кладя подбородок на руки, странно отводя взгляд. 
Незнакомец же нахмурился, оглядел меня и уставился жутко недовольно. От такого стало неуютно, я весь сжался, тоже смотрел на, кажется, серые миндалевидные глаза.
— Что ж, я пойду… — сдержанно сказал мужчина, поднялся со стула и, сдержанно кивнув учителю, удалился. 
Я непонимающе смотрел в спину уходящему незнакомцу, от волнения и смятения сжимая края пиджака. А как только он вышел из помещения ресторана, за ним захлопнулась прозрачная дверь, меня словно отпустило, и я расслабился, плюхнувшись на стул, на котором до этого сидел он. Сердце ещё неровно билось, я помотал головой и похлопал себя по щекам, чтобы прийти в норму. А потом посмотрел на выглядевшего уставшим и расстроенным англичанина:
— Твой бывший, что ли? – как-то брезгливо спросил я.
— Бывший, — согласился он. – Только коллега, а не то, что ты имел в виду.
— Ааа… — понимающе потянул я. – А чего это так на меня смотрел? Как на врага народа-то?
— Да так, — отмахнулся Александр Андреевич. – Он злится на меня за то, что я ушел с работы.
— А почему же ты ушел?..
— Надоело. Я и учителем-то стал, чтобы развеяться. Я тебе вроде говорил?
— Ну… было что-то такое… 
Этот разговор как-то сразу не стал клеиться. Оба мы чувствовали себя неуютно и будто что-то недоговаривали. А ещё почему-то просто не было слов. Только слышался гул других персон, ужинающих в ресторане, из шума иногда резко выделялся звон посуды.
— Кстати, я это… — вдруг начал англичанин. – Специально сел у окна, думал, тебе понравится вид…
Я повернул голову в сторону окна, большого, украшенного красиво перевязанными шторами, с широким подоконником. И, конечно, я посмотрел на вид из этого окна. Хоть мы и были всего на втором этаже, потолки в здании просто огромные, поэтому мы были выше деревьев, множества синих елочек. Они пушистым ковром расстилались далеко за горизонт, в некоторых местах подсвечиваясь голубыми фонариками, отчего казалось, что это какой-то волшебный лес, нереальный. А начавшийся маленький снежок придавал ещё большую мистичность. Снежинки, попадая под свет фонариков, словно сами начинали светиться и, превращаясь в голубоватых светлячков у самых верхушек елей, скрывались в хвое леса.
— Потрясно… — прошептал я, как дурачок улыбаясь.
— Значит, угадал с местом, — сказал учитель.
— Да. Молодец, — я оживился. Но устало вздохнул: — Мне надо кое-что рассказать…
И я поведал ему всё. И то, откуда знаю парней из гей-клуба и Волка, и то, что это он мой «тайный поклонник», которому я вовсе и не нравился, и, наконец, что нас ищут.
— Да не страшно, — учитель взял принесенный к тому времени бокал с вином. – Ну, узнает он, что я, твой дядя, – твой учитель, состоятельный такой учитель. И?
— Ну, как же! – хотел возразить я, но осекся: а, правда, и что такого? – Ну, а… он не может тебя «устранить»? Он так грозно сказал «Я не позволю, что бы был кто-то влиятельнее меня!» — передразнил Волка. – К тому же, он легко может узнать, что между нами нет никаких родственных связей, а значит, догадается, кто мы друг другу на самом деле, а значит… — я сильно втянул ртом воздух, потому что до этого говорил всё на одном дыхании, и оно кончилось. – Он может шантажировать нас этим или вовсе всё всем рассказать!
Англичанин усмехнулся:
— Не нервничай так. Он не станет проверять, ему просто незачем. 
— А если проверит?! Ну, есть же такая вероятность! 
— Ну, тогда скажем, что я и, правда, твой друг, познакомились до того, как я стал преподавать. А про родство придумали, чтобы не было глупых слухов. 
— Мистер тысяча и одна отговорка, да? – я подозрительно посмотрел на Александра Андреевича.
Тот гаденько хихикнул:
— Зато я всегда могу выпутаться из любой ситуации.
Я только покачал головой, улыбаясь. Ну, зато с таким как он никогда не пропадешь. Мама, папа, вам стоит одобрить мою ориентацию хотя бы потому, что я в надежных руках.
— О, кого я вижу! – раздалось совсем рядом. Это был мужчина в годах, в темном костюме.
— А, Анатолий Сергеевич, давно не виделись! – приунывший до этого учитель вдруг неожиданно заулыбался, словно исполнилась его самая большая мечта.
Знакомый учителя махнул официантам рукой, и те оперативно принесли ещё один стул, на который он и уселся.
— Кто это с тобой?
Я еле сдержался, что бы не закатить глаза. Может, мне табличку на шею повесить? «Димка, Дима, Дмитрий. Племянник Анисимова Александра Андреевича». И стрелкой указать. И всегда ходить рядом с ним. Но почему-то кажется, что это не поможет… 
— Племянник, Дима.
— Ооо! Какой хорошенький!
Да ёпт! Я вам зверек, что ли? Или ребенок малой с бантиком на голове?!
— Не то слово, просто лапочка.
Я послал англичанину гневные лучи, тот стал только слаще улыбаться своему новому собеседнику.
— Честно говоря, я к тебе по делу, — вдруг посерьезнел мужчина. Глянул на меня. Я что, ещё и мешаю?! Идите, знаете куда?!
— Пусть сидит, — махнул на меня рукой Александр Андреевич. 
Анатолий Сергеевич ещё подозрительно на меня посмотрел, а потом наклонился к англичанину, тихо заговорив:
— Это насчет одного человека. Он зарвался, и его нужно устранить.
— И… что от меня нужно?
— Твоя поддержка.
Я напрягся. Слишком уж разговор попахивал криминалом.
— А что же за человек?
— Дон Пьер.
Ну, а тут меня отпустило. Дон Пьер – это же тот человек, которого мы встретили у входа. Это ведь друг учителя, поэтому он никогда бы не…
— Действительно, — хмыкнул англичанин. – Ему не стоило переходить границы.
Я закашлялся – настолько неожиданной была фраза учителя. Он, обратив на меня внимание, похлопал по спине.
— Тогда созвонимся, — кивнул мужчина и удалился по делам.
Я же обвиняюще посмотрел на учителя.
— Что? – недовольно отозвался тот.
— Как ты мог?! — выкрикнул я. – Тебе не стыдно?!
— Ты о чем? – Александр Андреевич беззаботно отпил вино из бокала.
— Дон Пьер – твой друг! А ты так его подставить собрался?!
Кричать я мог сколько угодно – играла громкая музыка, никто бы нас не услышал.
— Дон Пьер? Эта мерзкая свинья? – он хмыкнул. – Нет уж, увольте меня с должности его друга.
— Когда это он перестал быть твоим другом?.. – недоуменно переспросил я.
— Он никогда им и не был, — с таким видом сказал англичанин, будто бы мы говорили о погоде.
— Но… но… погоди…
— Нет, ты погоди. Дон Пьер мне никто. Просто нужно поддерживать с ним хорошие отношения. А значит нужно льстить и завоевывать его расположение. – Так же буднично сказал он. Такую вещь! Так просто!
Ярость закипела во мне, и я вскочил из-за стола, уронив стул. Слов просто не было, негодование росло во мне, не зная, каким образом вырваться. 
— Ты чего? – спросил англичанин, снова отпивая из бокала.
— Тебя не волнует твоё… лицемерие?
— Совсем не колышет.
Негодование, мгновенно скакнувшее на несколько ступеней вверх, снова не нашло выхода, поэтому я лишь стукнул кулаком по столу, поднимая звон посуды. И видеть я этого подхалима больше не желал. 
— Ты куда это? – «дядюшка» хотел, было, пойти за мной, но очередной неприятного вида знакомый перехватил его, начав обниматься. И это дало мне как минимум фору.
Сначала я хотел спрятаться в какой-нибудь из комнат отдыха, запереться там. Но что бы мне там надо было делать? Поэтому я ринулся на третий этаж, где должно было быть какое-то фееричное представление, ради которого меня на вечеринку и потащили. Лестница выходила в просторный коридор с тремя большими окнами. Но обращать внимание на всё это не было ни капли желания, поэтому я сразу прошел за двери, из-за которых доносились громкие звуки. Присутствующие просто взорвались аплодисментами, когда я вошел. Конечно, хлопали не мне, а выступающим. Этот зал оказался построенным по образцу цирковых: арена внизу и вокруг кресла для зрителей. Садиться пока я не хотел, поэтому остался стоять около выхода, облокотившись на стенку. Как раз в это время один артист встал на вытянутую руку второго, поднимая вверх нечто, напоминающее зонтик, который стал крутиться, разбрызгивая вокруг разноцветные не то блестки, не то ещё что-то. Но при этом на полу ничего не оставалось. Может, какая-нибудь технология? Определенно здорово. И это было настолько красиво и весело, что стало тошно. Поэтому с кислой миной я вышел в коридор. И сразу же пожалел об этом.
— О, Дима… — слащаво улыбнулся столкнувшийся со мной Волк. – Как я рад тебя видеть! Не думал, что ты будешь здесь.
— Ага, как же. Не думал он. Прекрати, я всё знаю о том, что ты меня не любишь, и кого тебе надо через меня найти… В общем, иди в жопу, ладно?
Никанор так вылупил глазки, будто и не знал, о чем я.
— О чем ты? – ну вот, я же говорил. 
— Я о том, что если ты от меня не отвянешь, то получишь кучу проблем, улавливаешь? Да-да, всё от того же человека. И не советую тебе что-то копать про него, он уже в курсе всего, поэтому примет меры. Понимаешь, о чем я, — утвердил я.
Тут Волк, похоже, всё втыкнув, расплылся в гадкой ухмылочке:
— Смотри теперь, берегись. Ты просто не знаешь, кто мой отец.
Он прошел мимо, специально сильно задев плечом, и скрылся за дверью зала. Ещё один. Вывел меня ещё больше. Не зная куда деться, я решил остаться прямо там, в коридоре, поэтому залез на широкий подоконник одного из окон. Ничего, никто мне и слова не скажет, раз я такой важный гость. А вот отсидеться здесь, успокоиться в самый раз.
Напала какая-то меланхолия, совершенно не хотелось ничего делать, поэтому я просто упялился в окно. Третий этаж был ведь ещё выше, поэтому вид открывался ещё краше: сплошной темный неразличимый ковер, в некоторых местах подсвечивающийся голубым свечением, прекращающийся дальше к горизонту, за которым видно небо, только часть которого была затянута тучами. Вторая часть была темно-синей, лишь с небольшим количеством облачков разных форм, каждое что-то напоминающее. Среди них уже блестели звёзды, одни ярче, другие тусклее, но все смотрелись как драгоценные камушки, совсем не как в городе. Я даже попробовал найти пару созвездий, вспоминая книжки, которые когда-то читал. А центром всей картины была круглая светящаяся луна, на которой отчетливо виднелись самые большие кратеры, казавшиеся отсюда, с Земли, маленькими кружочками. 
Мало-помалу, а такая редкая красивая картина, немного согревала сердце, успокаивала мысли и сглаживала ярость с негодованием. Стоило ли так обижаться? Александр Андреевич ведь ничего особо плохого не сделал… ну, не считая того, что он вообще хотел устранить человека… и того, что он так ужасно себя вел… и то, что… ааа… да не имело смысла продолжать список. Таковы уж все богачи, всё время им приходится держаться «на поверхности» из-за боязни утратить власть и деньги. Хотя какая власть у учителя? Да и кто из нас не врал, кто не подлизывался, чтобы получить выгоду? Да все это делают, даже маленькие дети. И, наверное, именно поэтому я повел себя как маленький ребенок. И как раз стоило извиниться, чтобы и показать, что я всё-таки взрослый. Не зря ведь он меня по фамилии называет! Если станет называть «Димкой» — я просто убьюсь об стенку. Поэтому я вздохнул и спрыгнул с подоконника. Что ж, представления ещё будут, попрошу и, уверен, «дядюшка» свозит меня. А пока хотелось домой. И, черт, захотелось пообниматься, поцеловаться и… эх, озабоченность заразна. Или я всё-таки просто взрослел? Да-да, именно! Я просто взрослел! 
Я спустился в ресторан, Александр Андреевич уже сидел один. Что ж, так будет даже легче. 
— Александр Андреевич! – подошел я к нему. Тот устало облокотился на руку. – Александр Андреевич! Э-эй… — учитель что-то неясно пробурчал, я потормошил его за плечо. — Алекс… э… в смысле… дядь Саш?..
— Ну, что-о-о-о-а-а? – неожиданно выпрямился англичанин. – Че ты прям… ну прям… ну я не знаю… — он икнул. – Но такой миленький!
Я кашлянул. Прикрыл рот кулаком. Пытался подавить дикий ржач.
— А? Ты чего смеёшься? Расскажи! Расскажи-и-и… Я тоже хочу посмеяться! Посмеяться вместе с моим племянниче-че… племяни… че…че… пле… че-че… Ну, с тобой, короче, племяче! Да…
Я таки рассмеялся. Громко и заливисто, никак не мог остановиться. Даже скулы заболели.
— Когда ты так нажраться успел? Меня же вроде не так долго не было… Или долго?
— Не знаю… — лениво проговорил тот и снова облокотился на стол.
— Во это да… Ладно, тогда, тем более, поехали домой.
— Да зачем?! Мы же тока… тока… только приехали…
— Уже вдоволь отдохнули, ага. Пошли. 
Я потянул «дядюшку» за плечо. Он ещё что-то протестующе пробурчал, но потом-таки пошел за мной, пришлось взять его за руку, сплести пальцы… Ну, да ладно, подумаешь. Мы всего лишь дядя и племянник, ага. 
Но вот об одной проблемке я забыл. Кто поведет машину?! Видимо, Александр Андреевич подумал о том же, поэтому потянул меня в сторону стоянки:
— Я поведу!
— Э-э-э-э, нет! Я с тобой в машину не сяду! – заверещал я, утягивая его в противоположную сторону.
— Какие-то проблемы? – послышался учтивый голос. Я обернулся: это был мужчина лет шестидесяти в черной форме, с фуражкой на голове. 
— Ааа… — не понял я его вопроса.
Он кивнул на заметно пьяного учителя:
— Быть может, такси?
— О, да, да, было бы чудесно! – я выдавил наимилейшую улыбку. – А что с нашей машиной?
— Вы можете дать ключи и адрес, куда её привезти. 
— Да, да, сейчас… Где ключи? – уже обратился я к англичанину и полез в его карманы. Найдя их, отдал услужливому мужчине. – Черная Бугатти. К отелю «Роза ветров». Думаю… в представлении не нуждается?
— Несомненно, — ответил он и жестом пригласил к такси. – Любое в Вашем распоряжении.
Я кивнул, попрощался и буквально потащил пьяного англичанина к первому попавшемуся автомобилю. Открыл дверцу, впихнул Александра Андреевича, залез сам, тяжело выдохнув.
— Отель «Роза ветров»… Пожалуйста.
— Как скажете, — кивнул мне полный мужчина в такой же черной форме, как и первый подошедший.
Я уж, было, успокоился, но, видно, не судьба.
— Со-ко-лов. – Александр Андреевич навалился на меня, начав тереться носом о мою скулу.
Я поспешил оправдаться, заметив взгляд водителя.
— Ахаха… дядя, когда пьяный, ко всем лезет… дядь Саш, скоро приедешь домой, к своей девушке… да, вот к ней и лезь, а меня…
— Ммм… — недовольно пробурчал он, опуская руку ниже… ууааа! Непозволительно ниже!
— Дядь Саш!.. – прошипел я сквозь зубы, пытаясь улыбаться водителю и отсмеиваться, но что-то как-то не получалось.
— Можете поднять звуконепроницаемое стекло, если Вам угодно.
— Да-да конечно… это… а, вот эта кнопка?
Мне кивнули, а я нажал её. И, правда. Поднялась тонированная преграда. А, знаю такие. Водителя видно, а нас ему – нет. А ещё звуконепроницаемая, да. 
— Александр Андреевич! – теперь не стесняясь, шикнул я, давая наглецу по лапам. 
— Ммм… иди сю-ю… да… Ай! Ну, ты чего щипаешься?.. Ну всё, я с тобой не дружу так… — и, тем не менее, он снова стал лезть ко мне целоваться. 
— Дома! Дома! Всё дома! – я хлопнул его по щекам, чтобы тот пришел в себя, и с силой опустил голову учителя к себе на колени. – Спи! – повелительно сказал я, а англичанин устроился поудобнее и, кажется, начал засыпать. Аллилуйя! Капля власти над ним у меня всё-таки есть!
Я стал смотреть на проносящиеся виды за окном, ничто так не успокаивает как ночной городской пейзаж. Просто обожаю мелькающие машины, витрины, огни, особенно в это время суток. А ещё я поглаживал волосы любимого, который всё-таки заснул. Лепота, всегда бы так. Но, увы, дорога когда-то заканчивается, как и всё хорошее. Показались знакомые улицы, совсем близкие к отелю. Я стал будить Александра Андреевича, пытаясь его растолкать, поднял в сидячее положение. Тот нахмурился и приоткрыл один глаз.
— Ну, че, немного протрезвел?
— Мы где?.. – прохрипел он, дотрагиваясь до виска.
— Лучше спроси, где скоро окажемся. Дома скоро окажемся.
— Ммм… — англичанин облокотился на меня, положив голову ко мне на плечо. 
Но недолго ему оставалось нежиться, пришлось выходить из такси, благодарить водителя и помогать идти всё ещё мутному учителю. Прошли мы через парковку, потому что через парадный вход мне было стыдно его тащить, уж больно непрезентабельный вид он имел. 
В номер мы ввалились еле-еле, предварительно застряв в дверях. На часах было десять вечера. Ого, а я думал, мы там меньше были. Кстати, что люди делают в первую очередь, когда приходят с улицы? Ну, раздеваются, а потом? Кто-то моет руки, кто-то сразу включает технику, кто-то начинает играться с домашними питомцами. Александр Андреевич же, только удосужившись стянуть по пути ботинки, сразу поплелся к бару, широко раскрыв его прозрачные дверцы.
— А не много тебе пить-то? 
Он лишь отмахнулся от меня и достал какую-то бутылку, быстро откупорив её и начав пить прямо из горла. Я хотел возмутиться по этому поводу, но тоже просто махнул рукой и присел на высокий барный стул, не отрываясь смотря на стремительно убывающую жидкость в сосуде. И, тем не менее, негодование, что до этого момента было зарыто где-то в глубинах души, снова стало выбираться наружу. Наверное, мне надо узнать всё до конца, чтобы успокоится.
— И часто ты так… лицемеришь? 
Александр Андреевич оторвался от бутылки, в которой осталось меньше половины. Вот это да… Учитель нахмурился, чуть покачнулся, видимо, осмысливая мой вопрос и, наконец, сказал:
— Всегда. 
Этот ответ словно молния прошелся по всему моему телу. Что-то сразу задребезжало в сердце, руки сами собой начали сжимать край стола.
— И-и что, даже со мной?.. – выдал я дрожащим голосом.
Уже успевший к этому времени приложиться к бутылке англичанин не услышал моего вопроса. Или проигнорировал?
— Александр Андреевич! – повысил я голос. – Александр Андреевич! 
Но тот лишь хлебал из горла. Я не выдержал и, вскочив, вырвал бутылку из рук и рта учителя, отчего алкоголь пролился на ковер и немного на стол. Похоже, осознав, что произошло, он сузил глаза и поджал губы:
— Что? – твердо выговорив каждую букву, спросил он.
А я повторил вопрос, снова дрожащим голосом:
— Ты и со мной… лицемеришь?
Он замолчал, только через некоторое время выдав:
— Как ты со мной разговариваешь? 
— Ответь!
— Что? – игриво спросил англичанин.
— Ублюдок… 
Учитель выдохнул, стянул с себя галстук, облокотился на стол, немного откинув голову и сузив глаза:
— Да ну?.. – он растянул рот в своей обычной гадкой улыбочке.
— Меня чуть не стошнило от твоего лицемерия там, – перешел я на крик, – как так можно?! 
— А что, предлагаешь мне быть наивным дурачком? Таким, как ты?
Во мне вспыхнула ярость. От его лицемерия, от его наглости, самоуверенности, гадкой улыбочки и надменного тона:
— О чем ты?! – из последних сил сдерживая себя, выкрикнул я.
— В жизни это нужно, — он повел плечами, задрав голову ещё выше. – Знаешь ли, в нашем мире нельзя быть простодушным… — говорил он несколько флегматично, но потом у него будто что-то щёлкнуло, он опустил голову и забормотал: — Двадцать пять лет… двадцать пять лет! Это правда много… так много прошло!..
— Мне плевать на то, что было! – совершенно поднятый на нервы, судорожно прокричал я. – Ответь на мой вопрос! 
— Какой вопрос?..
— Сука! – вырвалось у меня.
И, похоже, моя фраза слишком сильно задела учителя, он выпрямился, схватив меня за грудки и приподняв над полом. В его глазах плескалась дикая ярость, он прошипел:
— Заткнись, сопляк. Пора взрослеть. Тебе почти семнадцать.
Я с шумом втянул воздух и со всей силы стукнул ногой по его коленке, отчего он выпустил меня и согнулся от боли. Я, воспользовавшись неустойчивой позицией англичанина, толкнул его, и тот налетел на открытый бар. Бутылки, не устояв, попадали, разбиваясь о пол, некоторые трескались ещё в полете, обливая англичанина алкоголем. Но мне совершенно не было стыдно за это, что-то внутри даже порадовалось такому развитию событий. Учитель, чуть пошатываясь, встал, отряхнул с себя осколки, вытер струйку крови со лба, одернул пиджак и, одарив меня взглядом, полным ненависти, указал на дверь. 
— С удовольствием! — бросил я и, выйдя из номера, сильно хлопнул дверью.
«От любви до ненависти один шаг». Так говорят, да?