Shawn Mendes Imagines

* * *

     Влюбиться в тебя, знаю, было глупо. Ужасно безрассудно было бежать навстречу боли и отчаяннию, зная, что ты вот вот упадёшь, сорвавшись с бортика бассейна своей жизни и, канув в воду не выберешься оттуда в одиночку. Но ты вытащила меня. Не знаю, как, но ты сумела. Мне стало так легко смотреть в твои карие глаза — зеркала души шоколадного цвета. Ты всегда твердила мне, что всю эту чепуху про глаза выдумали заядлые мечтатели вроде меня и что глаз - это просто часть нашего организма в котором, кроме как зрачков и радужной оболочки, ничего нельзя было увидеть. А я видел в твоих глазах крыши зданий под восходящим солнцем. Намного больше, чем просто зрачки, верно?

      Ты мечтала о любви. Об этом разрывающем душу, гнетущем чувстве, что медленно, но верно убивает мучительнее, чём курение и алкоголь. А твоя любовь иная - нежная, как сливочный крем, окутывающая теплом твоего мягкого голоса.

      Где ты сейчас? Лондон? Или может совсем близко? Ещё немного. Нужно потерпеть. Знаю, устала, это расстояние, пожалуй, калечит. Знаешь, а я до сих пор ношу бумажку с твоим номером, который ты в спешке написала в моём блокноте, в котором я сочинял песни. Я почти не понимаю, что там написано — я случайно оставил его на лавочке в парке и её изрядно размыло дождём, но она до сих пор лежит в заднем кармане моих джинсов.
Я буду хранить её в память о нашей первой встрече. Ты ведь помнишь её? Нет? Да помнишь ты всё. Воспоминания о ней легли разводами на моих окнах и их уже не смоют ливни. Ты здесь, ты рядом. Только ветер, кленовые листья, скамейка, набережная в Гайд—парке и на сердце никакой тревоги.

      Ты почему-то никогда не верила в мою любовь к тебе — мол, я притворяюсь и могу в любой момент бросить тебя, улизнуть, не оставив после себя ничего. А я любил. Беспямятно любил и ни секунды не переставал этого делать. Хоть бейся об асфальт - любил.

      Ты нарисовала наш мир своими акварельными красками, разбрызгивая свет по всему земному шару нашей загадочной планеты. Хотелось разбежаться и взлететь выше всех этажей, разбивая о воздух все тревоги и несчастья. А я ведь так боялся высоты.

      Потом что-то сломалось. Страшно стало летать одному. Акварель размылась, штрихи стёрлись, наше "мы" перестало существовать, растворившись в море слёз, криков, ссор и расставаний. Все мечты безвозвратно канули в лето. В наше лучшее лето, пропитанное запахом дождя, бессонными ночами, песнями и тихими признаниями, хорошо отпечатавшимися в моей памяти болезненным шрамом. Наше лето превратилось в осень, как в том году, помнишь? Оно не предвещало ничего хорошего, а мы просто стояли под дождем, подставляя лодоши капелькам счастья, свалившимся с небес любви нашей негромкой.

      Теперь, кажется, я знаю. Я не хочу тебя другую. Я же не так много прошу. Останься. Я устал забывать тебя в себе, так бесполезно, тщетно и болезненно. Мне больно, слышишь? Ты ведь именно этого хотела? Вернись ко мне. Пожалуйста. Ведь ещё не всё потеряно? Боже, скажи, что это так, я так хочу в это верить. Как в чудеса на новый год. Так наивно, глупо и бессмысленно. Но ведь с тобой они всегда случались и это уже не казалось таким глупым.
Сейчас мне станет легче. Я поеду на студию и в очередной раз превращу свои страдания в песни. Ты же их слушаешь? Конечно не слушаешь, но всё равно я хочу, чтобы ты знала - ты в каждой строчке. В каждой строчке куплетов и припевов. Ты живёшь в них, как кофеин в кофе, как рассказы в книге, как Чебурашка в коробке с апельсинами. Ты рассказывала мне о нём. Я помню, как ты заставила меня смотреть чёртов мультик на русском про эту безымянную игрушку.

      Уже не долетают до тебя мои письма? Мои мольбы ты не услышала или притворяешься? А завтра я снова об этом вспомню и полетят об стену крики мои рваные, вонзая иглы в моё больное, кровоточащее сердце.

      Я хочу тебя обратно. Ведь я всё ещё так люблю тебя.