Кризис. Книга 1: Крещение огнём

Глава 1. Подследственный

Люциус Малфой открыл глаза по привычке за полчаса до сигнала, извещающего о подъеме. Здесь, в камере особого содержания Изолятора предварительного заключения, было, по сравнению с Азкабаном, как в санатории. 

Само помещение походило скорее на гостиничный номер из двух комнат с магическими окнами и санузла, к которому пристроили нечто вроде чулана с тренажерами. На входе лежал коврик, издевательски приветствовавший визитера надписью «Добро пожаловать». Завтрак, обед и ужин подавали прямо сюда, в камеру. Обычные арестованные довольствовались здешним меню, «пассажиры» особого ранга пользовались возможностью получать еду из ресторанов через курьера, да и камеры их нельзя было сравнить с обычными, рассчитанными на пять-шесть человек.Оставшееся от предусмотренных режимом процедур время занимали кто чем. Одни штудировали материалы своего дела, встречались с адвокатами, пропадали в библиотеке, другие ударялись в стихи или прозу. Некоторые даже читали свои вирши товарищам по несчастью, после чего ударялись теми обо все, что было в камере. Или наоборот, грелись в лучах почета. Как повезет. 

 За все месяцы пребывания здесь Малфой ни разу не столкнулся с дементорами, хотя и знал об их присутствии. 

После Большого побега из Азкабана Драко расспрашивал отца, как тому удалось сохранить свой рассудок. 

 — Это как Протего? 

— Мне трудно объяснить...- отвечал Люциус. — Это сродни выключению электрического света...или Нокс. Просто гасишь разум, и всё. 

— Как это...выполнить? Заставить себя не думать? Не вспоминать? 

— Этому нельзя научить на словах, Драко. В нужной ситуации прислушайся к организму, положись на него и он сам все сделает. Если ты этого захочешь, — покачал головой Малфой-старший, искренне надеясь, что отпрыску никогда не придется постигать услышанное на практике. 

 Бывший Пожиратель смерти не испугался и не сопротивлялся, когда на следующее утро после гибели Волан-де-Морта в четыре часа его особняк окружили авроры с требованием сдаться властям. Не опасался повторения той жуткой ночи, когда он, с переломанными ребрами и гудящей головой очнулся в одиночной камере Азкабана, а в ответ на вопрос об адвокате и когда суд, получил Круцио Максима. Никто даже не знал, что он там. Совы с письмами возвращались, бумагу и перо было не получить... 

 Нет. Не сейчас. 

 Нынче все будет по-другому, народу нужен показательный процесс. Зализывающий раны магический мир жаждал ощутить себя зрителями пропагандистской постановки о возвышении Добра и ниспровержении Зла. Что ж, они ее получат, это тоже один из законов Вселенной. Если верно угадали с расстановкой ролей, конечно. Только в дешевых пьесках окраска белым и черным проступает с самого начала. 

 Пока же пусть смотрят и видят, что нет ни одной пропасти, через которую не переступил бы груженый золотом верблюд, как любят говорить на Востоке. Слабые пусть воспринимают тюрьму как начало конца, он, Люциус — как новую страницу, сколькими треснувшими костями бы ни сопровождался восход на высшую ступень.

 Естественный отбор. Правила, диктуемые Вселенной. 

 Люциус не знал, когда его вызовут на допрос в следующий раз. Дознаватель не предупреждал ни о дне вызова, ни о времени суток. Пару раз, в нарушение всех процессуальных правил, его поднимали около трех часов ночи. В том, что в Аврорате предписанные правила часто сильно отличаются от действительных, бывший Пожиратель смерти убедился еще много лет назад, попав сюда в первый раз в начале восьмидесятых. Любая попытка напомнить о своих правах оборачивалась затрещиной от охранников, а то и избиением. Карцер...достаточно знать, что он есть. Малфою приходилось слышать, что брошенный туда человек просто сидит несколько суток без еды и воды. Охранник явится не раньше нужного ему самому срока. Впрочем, можно покричать. Представитель магической пенитенциарной системы вряд ли отзовется, а вот дементор всегда услышит. Люциус один раз туда всё же угодил за попытку сопротивляться и признал, что легенды многое приукрасили. Кормить в карцере кормили, пусть и раз в сутки (кому хочется потом отвечать за замученного голодом), но ощущение тесного мирка для двоих — заключенного и дементора — ему не улыбалось пережить еще раз.Тогда все закончилось хорошо и на удивление быстро, как экскурсия в мир «по ту сторону». Законники поверили словам Пожирателя о наложенном на него Империо и отпустили с извинениями. 

Сейчас глупо было надеяться на то, что удастся отделаться столь же легко. Правда, семейный адвокат Альгимантас Скалаускас уверял, что все козыри у них в рукаве. Не доверять ему у Люциуса причин не было — молодой правозащитник уже добился выпуска на свободу Алекто Кэрроу и оградил от исключения нескольких студентов, заодно снискав себе прозвище «Пожирательского папаши». Освобожденная уже никогда не сможет занять должность, связанную с образованием, но это мелочи. Нормы для выживания в экстренных условиях «сосредоточься и приспосабливайся» Люциус выполнял без удовольствия или раздражения, просто необходимый набор действий, начиная от утреннего душа до молитв перед сном. Он не одинок, и это главное. 

 Едва он успел завершить утренний туалет, заявился охранник и сообщил о вызове на допрос.