Кризис. Книга 1: Крещение огнём

Глава 26. На лестничных пролетах памяти

Когда все сказано и сделано, 

Один и один — все же одно целое.

 Когда мы плачем и когда смеемся, 

Ты и я — половинки этого целого. 

 Смотри, как далеко мы зашли. 

Один и один — все же одно целое. 

 Robert Miles, «One and one» (пер. с английского)

Забавно, самая гуманная казнь в Магическом сообществе начинается именно так. Приговоренный смотрит в отражение времени, где он был абсолютно счастлив и тянется за давно ушедшими людьми и событиями, не замечая медленно поднимающейся волны темной магии. В самый миг, когда он, кажется, воссоединяется с тем, что ему было дороже всего, волна захлестывает его с головой и развоплощает. 

 Так, кажется, казнят мракоборцев.Ощущение от отделяющихся от виска серебристых прядей мыслей похоже на боль — очень близкое, почти на грани. 

 —... Белла, это была моя любимая кукла! Никого другого для обряда ты найти не могла?— Почему была? Смотри, Мишель как новая, я все исправила! Хочешь научу? А то так и будешь реветь по углам за разбитые родительские красивости!.. 

— Ага, и шея кривая такая... 

— Почти незаметно. Не хочешь же ты, чтобы мы взяли для этого твоего котенка? 

— Не смей!.. Почему вообще ты руки тянешь к моему? 

— Моё, сестрёнка, то, что я сама скажу... 

— Прекратите немедленно! — вмешивается строгий голос отца... 

 — Блэк, и это ты называешь полётом на метле?!— Я с пяти лет летаю.

 — Во сне, ты хотела сказать?! Здесь квиддичный стадион, а не ясельки. Держись крепче, за ручку тебя не поведут. И не надо так уж впиваться глазами в загонщиков. Твоя цель — снитч.

 — Как же я тогда замечу бладжеры? 

— Краем глаза смотри на то, что происходит вокруг. Ну, давай еще раз. 

 Картинка столь яркая, что тело снова пронзила тупая боль. А это...так, мы гостим у тёти Вальбурги, которая мне дарила такие потрясающие вязаные платья... О нет, сейчас будет ещё хуже. 

 — А потом он мне... Цисси, что это такое?! — хмурится Андромеда. — Хватит уши греть, иди к себе.