Любовь, согретая Лотосом. Книга 1. Зеркальный лотос

Гл.50. Аннигиляция Солнца. Битва в городе, на который никогда не опускается ночь

Часть пятая

Юэян, поместье клана Чан

На протяжении двух последних часов Цзян Чэн проверял отчёты разведчиков, вернувшихся из ночных заданий в Цишань. Вэй Усянь всё время находился рядом и наблюдал, как собранный и сосредоточенный названный брат аккуратно ведёт записи и раздаёт указания. Однако рабочая атмосфера в отведённых Главе Ордена Цзян покоях сохранялась ровно до тех пор, пока прохладный осенний ветер не ворвался в распахнутое окно вместе с беззаботным смехом Юнру и мелодичным голосом Лань Сичэня.

Шатёр врачевателей располагался достаточно далеко от поместья клана Чан, потому разговор до них доносился урывками и отдельными словами. Вместе с тем, чем дольше длилась непринуждённая беседа за окном, тем сильнее темнело лицо Цзян Чэна, и тем шире расползалась улыбка Вэй Усяня.

Всё же Цзян Чэн работу не бросил – довёл дело до конца, и выскочил на улицу, только отпустив отдыхать последнего разведчика.

Как только шаги адепта Ордена Цзян стихли за дверями покоев, Цзян Чэн сорвался с места. Да так быстро, что Вэй Усянь едва за ним поспевал.

– Ты, похоже, решила последовать совету брата и выйти замуж? – это было первое, что он сказал Юнру при встрече. Язвительности в его голосе с избытком хватило бы на дюжину человек.

Цзян Чэн никогда не сдерживал нрав – выражал недовольство открыто и ярко. Только в этот раз против своего обыкновения не смотрел с вызовом на собеседника, а старательно отводил взгляд в сторону.

Вэй Усянь сдавленно хихикнул на откровенную обиду, прозвучавшую в вопросе Цзян Чэна, и бросил лукавый взгляд на сестру. А та смертельно побледнела и зачем-то принялась оправдываться.

– Цзян Чэн, я ничего такого... – начала было Юнру, но тут же осеклась, видимо сообразив, что извиняться ей, в сущности, было не за что.

Вэй Усяню стоило больших усилий сдержаться, не рассмеяться в голос: «Эти двое слишком очевидны!»

Нелепые обвинения Цзян Чэна, паника Юнру и искреннее удивление на лице Лань Сичэня складывались в презабавную картину ревностных разборок. Вэй Усянь и дальше с удовольствием бы наблюдал за развитием событий, если бы действо не разворачивалось вокруг совершенно расстроенной сестры.