Белые пешки

31.08.2006. Крыс

«Любая болезнь имеет историю, и пора рассказать нашу. Вернуться на два месяца назад, в теперь уже мертвую нормальность. Потому что то, что раздули СМИ о "русских туристах-героях на загнивающем безответственном Западе", рвотно. Потому что не все из этого правда. И потому что, в конце концов, вы заслуживаете это знать. Потому что мы друзья.

***

Чтобы Марти набралась сил перед вузом, родители не придумали ничего лучше безудержных увеселений и оргий: подарили ей отдых на Ривьере, в популярном курортном городе L. Его Честь решил отправить туда и меня. План, ушедший на год в подполье, вышел на новый виток; в ход пустили сценарий самой дешевой комедии, какую можно было выбрать. Иначе почему мы с Марти обнаружили, что нам предстоит жить в номере для новобрачных?

Семь баров, пять бассейнов, тир, сауна, павлины, разгуливающие по парку. Дискотеки, минимум культурного досуга, сплошной праздник желудка, печени и гениталий. Все должно было быть идеальным, но у жизни оказались иные планы. Комедиям она объявила войну.

Мертвых павлинов нашли однажды утром на парковой дорожке. Другие птицы передохли за три дня; все побережье было серым от трупов чаек. Панику не подняли, мало ли что бывает при современной экологии. А потом в городе зарегистрировали первый случай заболевания у человека.

"Нулевым пациентом" была официантка пляжного кафе. То, чем она заболела, поначалу приняли за ветряную оспу, хотя в данных значилось: она ее уже перенесла. Но кожа покрылась знакомой сыпью, проявились узнаваемые симптомы: тошнота, слабость, ломота в теле. Врачи тонули в типичном туристическим мусоре ― переохлаждениях, пьяных ушибах, отравлениях. Им было не до ветрянки, даже повторной. Женщину не госпитализировали.

Пошли осложнения: взлетела температура, начался мокрый кашель, в котором быстро появились сгустки крови. Сыпь превратилась в абсцессы, их отказались вскрывать сразу. Лимфатические узлы вспухли, потом еще и загноились. Спустя день официантка захлебнулась кровью. Спустя еще день оказалось, что осматривавший ее врач заразился.

"Единичный случай" быстро обрел иной статус. Два больных, на следующий день ― десять. К концу первой недели обозначились модификации: сыпь и абсцессы появлялась не у всех; не все умирали от кровоизлияний. Кто-то болел легко. У кого-то быстро развивалась пневмония. Речь уже шла не о десятке ― о сотне. Но все напоминало роман Камю, который любит Марти, "Чуму". Казалось бы, полвека прошло; казалось бы, та книга была не о реальной эпидемии, а о фашизме, изображенном отвлеченно. Но вышло до смешного похоже: очень поздно спохватились. А еще в L. было всего три нормальных больших больницы на почти двадцать тысяч человек. И не везде были готовы к серьезной массовой инфекционке. Тут все затачивали под туристов.