Незаконченный дневник

Boose

В квар­ти­ру за­бежал обес­по­ко­ен­ный Хо­сок, а уже сле­дом за ним и Гук. 

- Чи­мини, что слу­чилось? - вбе­жав в гос­ти­ную, кри­чал Чон­гук.

- Чи­ма, что слу­чилось? По­чему ты пла­чешь? - под­бе­жав к Чи­мину, спро­сил Хо­сок.

- Юн­ги... Он пе­ре­ехал... И ни­чего мне не ска­зал... - ска­зал он, всхли­пывая.

Чон­гук сел ря­дом и, об­ни­мая, на­чал пох­ло­пывать Чи­мина по спи­не, ус­по­ка­ивая его.

- Я при­несу во­ды, - ска­зал Хо­сок и ушёл.

Хоть Чи­мин и был им не кров­ным родс­твен­ни­ком, но для них он был всё же лю­бимым бра­том.

Ког­да Па­ку бы­ло три го­да, его нас­то­ящий отец умер. Но уже че­рез два го­да, ког­да Чи­мину ис­полни­лось пять, его мать сно­ва выш­ла за­муж за Чон Мин­со­ка. 

Ког­да Пак зна­комил­ся с но­вым от­цом и сво­ими но­выми брать­ями, ко­торым на то вре­мя бы­ло че­тыре и де­сять лет, он всё вре­мя жал­ся к сво­ей ма­ме. Этот жест по­казал­ся всем слиш­ком ми­лым, да и сам Чи­мин в то вре­мя был очень ми­лым: пух­лень­кие щёч­ки, по­хожие на мо­чи; ми­лые ма­лень­кие губ­ки; ма­лень­кие, све­тящи­еся счасть­ем, глаз­ки. Та­кую ми­лаш­ку его но­вые родс­твен­ни­ки быс­тро при­няли.

Зай­дя на кух­ню, он на­лил во­ды в ста­кан и хо­тел бы­ло уже уй­ти, но кра­ем гла­за за­метил что-то на хо­лодиль­ни­ке.

"Что это?" - по­думал он, под­хо­дя к за­пис­ке, ви­сящей на двер­це.

Сняв её, он по­нял, что это пред­назна­ча­ет­ся Чи­мину. Сна­чала он хо­тел её пор­вать, но нем­но­го на­дор­вав, он по­нял, что луч­ше от­дать её то­му ко­му она пред­назна­ча­ет­ся.

Тя­жело вздох­нув, он взял её и по­нёс Чи­мину.

- Чи­ма, ты не за­ходил на кух­ню?

- Нет...

- Я тут кое-что при­нёс, это пред­назна­ча­ет­ся те­бе... - про­тяги­вая бу­маж­ку, ска­зал Хо­сок.

Чи­мин, взяв бу­маж­ку, на­чал чи­тать. Его взгляд пог­рус­тнел и опус­тел, как буд­то та свеч­ка, что всег­да го­рела у не­го внут­ри, пи­та­ясь влюб­лённы­ми чувс­тва­ми, в один миг по­гас­ла и боль­ше ни­ког­да не заж­жёть­ся. Зрач­ки умень­ши­лись, как буд­то в гла­за нап­ра­вили фо­нари­ком, и по­тек­ли горь­кие слё­зы, ска­зыва­ющи­еся тон­ки­ми струй­ка­ми по ще­кам.