Жаль, что ты всего лишь смертный

Глава 24. Я все прощу, но не забуду.

Том Реддл, едва оказавшись в кабинете, устало выдохнул. Гарри умеет выматывать, он уже и отвык от этого качества мальчика...

Послышался грохот, и Том едва успел уклониться от упавшей ему на голову книги. И все бы было хорошо, но...

   ОТКУДА, БЛЯТЬ, ЗДЕСЬ КНИГА?!

Том оглядел совершенно пустую стену с единственной опасно накренившейся картиной, и с опаской отошел, магией поправляя ее так, чтобы она вновь висела надежно.

   Что-то идет не так. — подумал Том, смотря с отстраненным недоумением на проломившую потолок наковальню. Что-то, определенно, было не так. Интересно, что?

***

Гарри бежал. Куда бежал, зачем бежал, откуда бежал, как долго —  он не знал.

Знал лишь, что должен бежать, что не должен останавливаться, что обязан добежать до конца этой туманной, едва видной тропинки... что это жизненно важно.

   Гарри захотел остановиться. Это желание бежать... куда он бежит? К кому? Или же... от кого?

Медленно поднимающийся туман спокойствия не добавлял, когда мальчик внезапно осознал, что не может остановиться. Ноги, будто обретя разум, сами несли его вперед по дороге. Легкие горели огнем, в боку нещадно кололо, но остановиться он не мог.

Паника начала топить разум, когда туман начал окрашиваться в черный, а под ногами начал раздаваться противный, до боли знакомый хруст.

  Крик ужаса застрял еще в груди, когда он, опустив взгляд, понял, что бежит по костям. По гребаным, мать их, человеческим костям с остатками кожи и гнилой плоти.

   Туман резко превратился во что-то темное и жидкое, и осознав, что это, Гарри замер в ужасе.

Кровь.

    Гребаная кровь, в которую превратился туман, была везде.

Она заливалась в уши, перекатывалась на языке, закрывала глаза, слепляла кровавой коркой пальцы, но страшнее всего было то, что находилось за туманом, который столь резко пропал.

Фигура. Вдалеке виднелась чужая фигура, сидящая на троне, и животный ужас охватил тело. По спине побежали стада ледяных мурашек, и вопль все же вырвался из груди.

   Фигура сидела на троне.

На троне из тел.

На троне из тел Джинни, Гермионы, Невилла, Полумны, Локи, Тони, Тора...

   — Гарри... иди ко мне...

  — Нет! — вырвался из горла крик, и Гарри, тяжело дыша, раскрыл глаза, вглядываясь в потолок. Ужас, ослепивший его во сне, медленно отпускал, медленно, невыносимо медленно разжимал свои тиски, и реальность постепенно заставляла очнуться от кошмара.

Что ему снилось?

Что-то страшное. Что-то, отчего в жилах леденела кровь, отчего страх и животный ужас застревал в горле так и не прозвучавшим воплем.

  — Гарри? — он перевел шальной от страха взгляд на взволнованную Наташу, стоящую рядом, и та незаметно вздрогнула, глядя в слишком светлые, практически белые глаза, медленно возвращающие изумрудный цвет.

Локи, стоящий рядом с ней, фыркнул, принося странное успокоение.

   — Я же говорил, что все с ним в порядке.

Тони, оказавшийся внезапно возле его постели, устало выдохнул.

    — Гарри, не пугай нас так больше. — серьезно произнес стоящий невдалеке Тор, и внезапно на его месте Гарри померещился полусгнивший труп. Страх на мгновение предательски появился в глазах, отчего Бог недоуменно нахмурился, поудобнее перехватывая молот и оглядываясь. — Тут никого нет, чародей, не беспокойся. А если появится, я его уничтожу.

От этого Гарри улыбнулся. Чувство страха отступало под этим решительным, по-детски упертым и твердым взглядом, под взволнованностью Романофф, под мягкими глазами Брюса и под совершенно нечитаемым взглядом Локи.

   — Спасибо... спасибо. — улыбнулся он им всем, и на мгновение показалось, что вновь вернулся тот мальчик, что еще верил в добро, в свет и в чистоту людей.

Тот мальчик, что не колеблясь был готов броситься наперекор врагу, защищая друзей, тот мальчик, что бегал по лесу от егерей, тот мальчик, что счастливо улыбался сквозь слезы, облитый с ног до головы кровью Василиска.

Тот мальчик, что был жив.