В иной жизни

21

Акааши сидел на краю кровати Куроо и невидяще смотрел в окно. Куроо говорил с ним; Акааши слушал и часто отвечал. Но большинство времени он просто сидел и продолжал всматриваться в никуда.

Куроо был бы озадачен, если б не то, что случилось в начале дня. Так же, как и Акааши, он сидел на той же стороне кровати на расстоянии от своего гостя. Его желтые глаза часто метались от пола к потолку, вокруг комнаты, затем снова на пол, но ни разу не на Акааши.

Он боялся, что если посмотрит, то не сможет сдерживать эмоции.

— Как он выглядел? — шёпотом спросил Куроо.

Ответ занял у Акааши чрезмерно времени.

— Когда я проснулся?

— Да... — Куроо перевёл взгляд вниз.

Акааши что-то едва недовольно пробормотал, продолжая смотреть перед собой.

— Бледным. Больным. Мёртвым.

— Как ты понял, что он... больше не был с нами?

— Всё его тело было расслаблено. Его голова лежала на моей, словно голова человека, что был без сознания.

Настало время Куроо бормотать, звук исходил из недр его груди. Он не торопился возобновлять речь, но всё же сделал это.

— Собираешься идти на похороны?

— Нет.

Ответ прозвучал быстрее, чем Куроо предполагал. Но ещё больше его шокировало продолжение.

— Я отказываюсь идти. Моим последним воспоминанием о Бокуто не будет он в официальной одежде, бледный и в гробу, окружённый бесчисленным количеством людей, которые не беспокоились о нём до дня, когда узнали о его смерти. Моё последнее воспоминание о Котаро уже запечатлелось и умрёт вместе со мной.

Акааши говорил монотонно, но Куроо не мог не заметить злобы в каждом слове вплоть до конца фразы. Он понимал, откуда пришёл Акааши и даже не думал холодно обращаться с ним. Куроо было лишь немного горько. Он также не собирался показываться ни на каких похоронах. Он бы был раздражён каждым человеком там, и он осознавал, что та же боль сжигала и Акааши.

Куроо склонился вперёд и сцепил руки в замок. Он уткнулся взглядом в стену и нервно покачивал ногой, пока эмоции не утихли в нём.

— Ты знаешь... Эм... — он уставился в пол и почесал шею, оставляя ногтями красные отметины.

— Бокуто, он... Действительно лю- эм- заботился о тебе... Он говорил о тебе всё время с тех пор, как встретил те-

— Не надо.

Куроо застыл. Продолжая держать руку на шее, он медленно посмотрел наверх, чтобы встретиться с пустыми глазами Акааши, что словно никогда не знали никаких эмоций.

— Не надо, Куроо. Просто... не надо.

Он громко сглотнул и отвернул голову, продолжая смотреть в окно. Акааши сжал руки в кулаки, впиваясь пальцами в кожу. Он перенаправлял боль.

— Извини, — это было последним, что произнёс Куроо пред тем, как тоже уставиться вперёд, не имея ничего больше, что мог сказать.

Они составляли компанию друг другу, сидя в тишине около пяти минут, и за это время Акааши ни разу не взглянул на Куроо. Это продолжалось до тех пор, пока периферическое зрение не уловило движение со стороны. Акааши развернул голову и увидел тихо всхлипывающего Куроо, уткнувшегося лицом в ладони. Заторможенно, Акааши инстинктивно придвинулся к нему. Он положил руку на широкую спину и стал мягко поглаживать её, надеясь успокоить и остаться сильным из них двоих. Но с каждой проходящей секундой Акааши чувствовал нарастающую боль. Он хотел бы перебороть её, но понимал, что не сможет.

Прошло много времени, пока Акааши не положил голову на плечо Куроо, чувствуя, как печаль медленно пожирает его заживо.