Домом назову твои объятия | 16+

7

Луа

Понедельник...

Раньше я любила этот день недели. Он ассоциировался у меня с началом новой жизни. Понедельник всегда был для меня нечто новым, интересным и продуктивным. Сейчас же все люди страшно заняты, кроме меня. Я просто ждала, когда один день пройдет и начнется другой.

Было поздно ехать домой вчера ночью, поэтому мы со Стэф решили остаться в пентхаусе дедушки и бабушки. Моя комната здесь была гораздо роскошнее, чем загородом. Большая двуспальная кровать, прикроватные тумбы, большой белый шкаф, белый ковер и т.д. Но самое главное, что мне очень нравилось – панорамные окна. Я не чувствовала себя в аквариуме, когда спала здесь. Мне даже нравилось просыпаться с первыми солнечными лучами.

Почти шесть утра. Тапочки, халат, неаккуратный пучок. Все, как всегда. Приняв холодный душ, я взбодрилась. Еще несколько ванных процедур и я уже почувствовала себя более живой. Хорошо, что часть моих вещей находились здесь. Хотя даже, если бы их не было в шкафу, дедушка бы приказал своим слугам купить мне новые. Да, в этом доме я чувствовала себя принцессой.

– В нашей семье только у нас странная привычка просыпаться рано, солнышко, – поприветствовал меня дедушка, который сидел в столовой, читая новости на айпаде и попивал свой утренний кофе. Привычка пить кофе, кстати, у меня тоже от него. Когда мы жили вместе, это был обязательный утренний обряд. – Как тебе вчерашний вечер? Не было ли слишком скромно?

– Все было, как всегда отлично. Ты точно умеешь проводить такие мероприятия, – я тоже налила себе кофе и села рядом с дедулей. Он улыбнулся от моего комплимента. – Томас Дэлонг очень влиятельный человек? Ты так представил его перед всеми, будто он... очень важный.

– Это правда, милая, – дедушка помешивал кофе серебряной ложкой от набора «Robbe & Berking», привезенная им лично из Германии. – Из молодых бизнесменов влиятельнее него только Томиан Оллфорд в Нью–Йорке и Кайландо Фостер в Вашингтоне, который с недавних времен, как мне доложили, стал сенатором, – я знала этих людей, потому что они всегда были на виду. Остальных предпринимателей я не знала. – Но больше всего нас со Стэфани поразило то, что Томас всего добился сам. У него не было влиятельных родственников. Из грязи в князи, как говорится. Что не говори, а у мистера Оллфорда и Фостера очень богатые отцы. У Томаса же был он сам.