Домом назову твои объятия | 16+

38

Луа

Боль охватила меня, словно мрачная тень, затмевая мое душевное равновесие. Посмотрев на Клэйна, я поняла, что он был потрясен не меньше меня.

– Как это дело замяли? – еле выдавила из себя я, пытаясь сохранять спокойствие, хотя глаза были уже на мокром месте. – Серебряная медалистка совершила самоубийство. Это как можно было так откупиться...

Дядя развел руками, так как сам не знал. От этого мне стало еще страшнее... Какими же большими связями обладает мой дедушка?

– Знаю одно: мистер Бэйкер бесчеловечен, когда речь идет о репутации семьи. Его нельзя назвать ужасным человеком, но он разрушил немало жизней. После смерти Чарли Бэн чувствовал вину и спился. Луиза ушла от него, не выдержав его глубокой депрессии. Твой отец — подонок, но в нем все же осталась часть чего-то хорошего от молодости.

Клэйн вытащил пачку сигарет и протянул ее Мартину. Дядя взял одну, и они начали курить прямо в комнате. Безмолвие витало в воздухе, словно усталость сдерживала даже самые мельчайшие звуки.

– Значит, что отец спился из-за чувства вины?

***

12 лет назад...

– УБЛЮДОК!

Мистер Олдайн приехал со своей "бандой" в Лагос (Португалия), куда отправили на лечение Бэнджамина Бэйкера. Целый год от Мартина скрывали смерть сестры. Никто не знал о том, как умерла Шарлотта Олдайн. Даже собственный брат.

– Я НЕНАВИЖУ ВАШУ СЕМЬЮ! ЧЕРТОВЫ БЭЙКЕРЫ! ГОРИТЕ ВЫ ВСЕ В АДУ! – со всей дури Мартин ударил Бэна, который даже не сопротивлялся. Он принимал все удары на себе, понимая, что заслуживал их. – Я ВЕДЬ СЧИТАЛ ТЕБЯ БРАТОМ!

В его глазах появились слезы, а голос дрожал. С непреодолимой горечью и безмолвным отчаянием Мартин упал на колени, медленно опускаясь на землю. Его слезы текли по щекам, сливаясь с пылью, покрывающей землю.

– Я ведь ненадолго оставил ее...

Мартин мучился от мысли, что больше никогда не услышит голоса Чарли, не увидит ее заботливого взгляда, не сможет поделиться своими радостями и печалями. Он ощущал потерю Чарли на каждом шагу и в каждом моменте своей жизни. Его душа была разбита на куски, и он не знал, как собрать ее снова.