𝑫𝒆𝒄𝒆𝒑𝒕𝒊𝒐𝒏-I𝑽𝑯I𝑱𝑯I

Глава 8

Готовые рисунки я отрывала и, не глядя, отбрасывала, и они, словно сухие листья, планировали на пол. Потом я решила сосредоточиться на песке – как вязнут в нем ноги солдат, как песок заволакивает погибших облаком пыли, когда они падают, как он вздымается волнами в ритме битвы. Я рисовала, рисовала, рисовала без устали – пока фильм не кончился и экран не погас. Положив карандаш на место, я окинула взглядом кипу набросков, которые она сбрасывала на пол, – надо же, как много. От неудобной позы болела спина и ныло запястье. Кровь и боль на лицах солдат напомнили мне об отце, который тоже был военным. Мне исполнилось три года, когда маме сказали, что муж погиб, выполняя задание, но как именно это произошло, не сообщили. Сейчас, посмотрев этот фильм, я снова попыталась представить, как расстался с жизнью папа из-за какой-то великой цели, более важной, чем его жизнь. Я нащупала под блузкой солдатский жетон. Я сидела, то и дело поглядывая на дверь, и ждала, когда же вернется мадам Гренобль, и с каждой секундой все больше нервничала. Потом опять вернулась к мыслям об отце и вдруг заплакала. С минуту она рыдала, отчаянно пытаясь вытереть слезы рукавом, но они все текли и текли. Испугавшись, что преподаватель застанет меня в таком состоянии, я выбежала на улицу. Палящее солнце на миг ослепило. Я жадно глотала воздух, пытаясь успокоиться, но тело по-прежнему содрогалось от рыданий. Я читала, что такое состояние называется панической атакой, и действительно запаниковала. Что, если мадам Гренобль решит, что ее ученица – истеричка и ничего из нее не выйдет? В поисках укрытия я бросилась в соседний корпус, толкнула дверь и устремилась по коридору в поисках пустой аудитории. В первой же комнате никого не оказалось. Я юркнула туда и упала на стул, уронив голову на руки и продолжая плакать. Громкий, отдавшийся в пустом здании эхом треск, а потом – какая-то возня заставили ее встрепенуться. Поспешно вытерла глаза рукавом, несколько раз глубоко вздохнула и, обнаружив, что почти успокоилась, собралась, пока не заметили, тихонько улизнуть, когда снова послышался шорох, приковавший меня к стулу. Я с ужасом поняла, что шуршание доносится у нее из-за спины. Я резко обернулась – никого. С еще большей тревогой осмотрела пустую комнату – и наконец заметила в углу неприметную дверцу. Шорохи за ней становились все громче, а потом я услышала громкое «Ой!». Дверь распахнулась, и оттуда спиной вперед показался высокий юноша в темно-синих мешковатых штанах с огромными карманами и сером вязаном пуловере, обтягивавшем мускулистый торс. Из-под серой кепки торчали растрепанные каштановые пряди. В руках парень тащил что-то тяжелое. Он осторожно пятился, пока не поравнялся с учительским столом, на который бережно водрузил открытую картонную коробку, доверху набитую проводами и приборами. Задумчиво качая головой, парень оглядел свои трофеи. – М-да, – пробормотал незнакомец. – В Интернете за все это барахло много не дадут... Лучше поискать кого-нибудь в городе. – В его речи слышался ирландский акцент. Когда парень повернулся в профиль, я узнала в нем одного из тех, кого показывал Энтони: «Видишь во-он того, в кепке? Новенький. Я слышал, что он из Европы. А еще ходят слухи, что он тут главный богатей, даже богаче Джейдена». Парень принялся увлеченно рыться в своей коробке, словно старушка на барахолке. – Ого! – Он широко улыбнулся. – «Никон», вот это дело! «Киношное оборудование», – щелкнулоу меня  в голове. Парень принялся набивать огромные карманы содержимым коробки, собрал несколько оставшихся проводков и швырнул их обратно в ящик, который снова засунул в кладовку. Потом, что-то весело насвистывая, захлопнул дверь. Но когда я почти решилась заявить о своем присутствии, парень сделал нечто такое, от чего я застыла на месте. На двери в кладовку висел замок, и я только сейчас заметила, что из замочной скважины торчат две отмычки. Незнакомец запер его, а отмычки засунул в один из карманов.Когда он с довольным видом повернулся и обнаружил меня перед собой, хитрая усмешка на его лице сменилась озабоченной гримасой. Несколько секунд он буравил меня взглядом и вдруг спросил с искренней заботой в голосе: – Солнце мое, у тебя все нормально? _Я посмотрела в окно и увидела свое отражение в затемненном стекле – под глазами полукруглые потеки размазанной туши: точь-в-точь панда в растрепанных чувствах. Я одернула юбку и попыталась вытереть тушь, после чего смущенно отвернулась. Меня видели плачущей немногие, и мне совершенно не хотелось добавлять в этот список незнакомого парня. – Да! – ответила я резче, чем собиралась, ломким от слез голосом. Незнакомец полез в задний карман штанов, вытащил что-то маленькое и блестящее и протянул мне. – Меня растили мама и две старшие сестры, так что я приучился всегда держать под рукой сладкое на всякий случай, – весело заметил он и протянул мне шоколадку. Я взяла ее и невольно улыбнулась. Парень подмигнул в ответ. Пухлые губы раздвинулись, обнажив чуть-чуть кривоватые зубы. Темно-голубые глаза незнакомца излучали спокойствие и искренность. Я развернула шоколад и отломила кусочек, а остаток протянула юноше. – Я вот тут, понимаешь, замок чинил, – осторожно заметил он, мотнув головой в сторону кладовки, и откусил кусок шоколадки прямо у меня из рук.– Подрабатываешь слесарем? – спросила я, дерзко посмотрев ему прямо в глаза. – Если надо, могу и слесарем, – отозвался он, на миг став серьезным, а потом снова солнечно улыбнулся кривой плутовской улыбкой, словно происходящее его донельзя забавляло. – Кстати, меня зовут Винни, – весело сказал он и протянул руку. – Саманта. _Винни мгновенно схватил меня за руку, подтянул к себе и по очереди чмокнул в обе щеки. – У меня под кроватью запас шоколада – на всю жизнь хватит. Понадобится – обращайся! – сообщил он огорошенной мне. Было ясно, что ему самому эта выходка страшно понравилась. – Ну, рад был познакомиться, а теперь мне пора, – ухмыльнулся Винни и двинулся к двери, но остановился на пороге. – Могу я попросить тебя не распространяться о том, что я организовал себе небольшую подработку? У меня и так от заказов отбоя нет. – Он по-прежнему шутил, однако в его голосе прозвучали серьезные нотки. Я поняла, о чем он просит. – Забуду, что вообще с тобой знакома, – пообещала я. Парень немного постоял, потом еще раз подмигнул: – Надеюсь, все-таки не забудешь._И исчез, пока я пыталась найти достойный ответ. Тут до меня дошло, что я пробыла в аудитории слишком долго. Похолодев от ужаса, я выскочила из корпуса и бросилась в студию. Мадам Гренобль уже стояла у мольберта. – Делать перерывы в занятиях без разрешения не полагается, – недовольно проговорила преподавательница.– Простите, – прошептала я. – Я только...– Ничего-ничего, – перебила мадам Гренобль и принялась шуршать набросками, которые больше не валялись на полу, а аккуратно стояли на мольберте. – Вот эти, – медленно проговорила она, – весьма и весьма хороши. Я заметила, что глаза у нее при этих словах сверкнули – видимо, мадам Гренобль действительно была довольна. Она провела по наброскам указательным пальцем с длинным ногтем и скомандовала:– Сядьте, нам есть чем заняться. На сей раз мадам Гренобль никуда не ушла. Она снова включила проектор, отошла в угол и наблюдала, как я рисую, несколько часов подряд.