Это точно судьба

глава 17.

ночь.

Хван спал на своей кровати,а Феликс в гостиной на растеленном диване;все как они и договаривались.

проснувшись резко от пересохшего горла и с абсолютно не дышавшим носом,Хван решил сходить выпить воды и закапать в нос пару капель жидкости.

стараясь абсолютно тихо достать из шкафа стакан у него не получилось.
выпала кружка. разбилась. от этого проснулся Феликс. подпрыгнув на кровати его посетила мысль,что их грабят и он закричал. Хван подпрыгнул на месте и вскрикнул.

—Джинни, это ты что-ли? я уж подумал, что нас грабят,—заходя на кухню и зевая выпалил Феликс.

—я проснулся с пересохшим горлом и сухим носом. я хотел тихо достать стакан,но эта чертова кружка,—указав пальцем на пол,где валялась разбитая кружка,—разбудила тебя. поршивка.

—это плохо,что она разбилась. значит поссоримся..,—сказал Феликс и побрел к мусорному баку,где стоял веник с совком.

—не неси чушь,—сказал Хван и подойдя к Феликсу, легонько постучал его по голове.

—теперь только.. я надеюсь нигде не осталось маленьких осколков. главное чтоб они не впились тебе в стопу и не случилось что по-хуже,—убирая на свое законное место веник с совком, сказал Феликс.

—завтра, после работы, пройдусь тут пылесосом,и всё будет чисто и безопасно. да и к тому же я всегда хожу по дому в тапках. что и тебе советую, Ликс!,—указывал пальцем на его босые ноги Хван.

—кто-то мне говорил о воспитании недавно. и о указывании пальцем тоже говорил.. кто же это был? не помнишь? а? Джинни?,—с сарказмом спрашивал Феликс, и, как бы для вида, почёсывал свой затылок.

—иди спать и не капай мне на нервы.

—хорошо любимый! слушаюсь и повинуюсь!,—послав воздушный поцелуй и немного рассмеявшись, Феликс покинул кухню.

—дурак..

—я вообще-то всё слышу!

—дурак!,—ещё громче повторил Хван.

поставив стакан в раковину Хван вышел с кухни, и кинув короткий злой взгляд на, как оказалось уже в ответ смотрящего на него, Феликса, ушёл в свою комнату.

                                      ***

утро.

—доброе утро Ликси,—совсем позабыв о том,что случилось этой ночью, с добротой в голосе, сказал Хёнджин.