На краю

7

Обстановка за столом была явно напряжённой. Отец старался побольше пить и как мог поддерживал разговор. Бабушка сыпала вопросами о моей жизни за границей, про которую я вообще мало хотел распространяться. Я кратко и односложно отвечал, не вдаваясь в подробности, но, судя по тому, что поток вопросов не иссякал, до бабули все никак не могло дойти, что разговаривать об этом я не хочу.

Кирилл в основном молчал и явно мечтал оказаться сейчас в своей комнате, наедине с какой-нибудь видеоигрой, а не за одним столом с  вновь воссоединившимся семейством. Хотя, он был  единственный, с кем я общался все эти годы. И пусть, по большей части, наше общение сводилось к коротким редким перепискам в соцсетях, оно все же было. Неприязни к мальчишке я не испытывал, хотя и особой любви, надо признаться, тоже. На самом деле, мы просто мало знали друг друга, я уехал, когда он был ещё совсем ребёнком, да и до этого мне было особо не до него.

Отдувались за всех Татьяна и Полина. И, если при взгляде на первую у меня скулы сводило от злости, то присутствие второй даже немного расслабляло. Девушка что-то бесконечно  тараторила, болтая обо всем на свете, и я, попивая отвратительный зелёный чай, подумал, что взять ее сюда оказалось неожиданно хорошей идеей.

Непонятно, как она вообще пришла мне в голову – просто идти сюда одному было совершенно невыносимо, а Полина оказалась в этот момент рядом. А еще, как оказалось, годы невластны над моим вечным желанием позлить отца. Я прекрасно знал, как он взбесится, увидев у себя дома одну из своих сотрудниц. И не смог отказать себе в таком маленьком удовольствии.

– Все очень вкусно, – Полина улыбнулась хозяйке, и Татьяна расцвела.

– Спасибо, я очень старалась.

Я взглянул на свою тарелку с едой, к которой даже не притронулся. Я не то, чтобы специально хотел задеть этим Татьяну, просто ярость, которую я так старательно пытался в себе подавить, тугим жгутом сдавливала шею, мешая  глубоко вдохнуть, не то, что поесть. Даже чёртов чай с трудом лез в глотку.

Полина принялась что-то рассказывать про коронное блюдо своей мамы, а я, слушая ее вполуха, наткнулся взглядом на открытое и радушное лицо Татьяны и понял, что закипаю. Вид этой женщины вызывал у меня почти что болезненный приступ ненависти. Полина бросила на меня быстрый взгляд, и я попытался придать своему лицу максимально спокойное выражение. Получалось из рук вон плохо, потому что Татьяна перевела взгляд с девушки на меня и побледнела.