Снег на костях

Обреченность. Безумие. Голод

I

 Солнце взошло. Они покинули укрытие, как только первый луч света коснулся его крыши. Первое, что увидели, была смотровая вышка, превратившаяся в щепки и теперь валявшаяся подле. После же их взгляды застыли на складе, что превратился в сгоревшие развалины. Обуглившееся дерево и расплавившиеся металлические пласты со всем оружием были погребены под обвалившейся крышей. Стояла тишина, и лишь время от времени было слышно движение в озере. Они старались вести себя как можно тише, чтобы ненароком снова не увидеть то, что пряталось в его глубинах.

Следы на ближайшие несколько километров застыли, взявшись льдом, который окаймил четкие линии сотен непохожих узоров на нем. Белого порошка на кустах и деревьях не осталось – резко выступила перед Джеем с Эдвином почти черная нагота, не прикрытая зеленью.

Кинув взор на порт в ожидании увидеть возле него два снегохода, Джейдену захотелось рвать и метать, ведь их средства передвижения превратились в бесполезные куски железа.

И направились обратно в сарай – было необходимо открыть внедорожник. Нервы сдавали. Понимая, что они могли застрять тут надолго, Уэллинг, не выдержав, начал долбить в окно, после чего вышел на улицу и притащил тяжеленный камень. Мужчина колотил им, игнорируя мешающего и останавливающего его Эдвина. У него получилось только выбить небольшой скол длиною в сантиметр. Но Джею хватило и этого: он нашел в сарае тонкий металлический прут. Вдев его в тот промежуток между дверью и сколом, он поддел механизм изнутри и открыл машину. Следующие попытки завести «Хаммер» с помощью проводов окончились неудачей. Остались они ни с чем.

- Куда теперь? – спросил Росс, всматриваясь вдаль и прикрывая рукой красные глаза.

- На восток, - Джей кивнул, закусывая нижнюю губу и морщась на разрушенные строения позади. «Как же достала эта чертова паршивость...»

Внутри обоих бушевала буря. Безысходность смешалась с отчаянием и усталостью. Усталостью бороться, когда хотелось жить, но сил становилось все меньше и меньше. Создавалось ощущение, что все на свете препятствовало им, но они все равно шли наперекор.

Они шли. Шли долго и молча. От ветра, иссушающего глаза, было больно их открывать и даже легче казалось идти вслепую, не видя ничего, ведь белоснежная равнина – это и есть то самое ничто – пустота, пожирающая их разумы и тела. Мысль сдаться начала приходить Эду все чаще с того момента, как они стали находить записки: все, кто хоть как-то пытался биться за свою жизнь, умирали. Были съедены тварями, обитающими здесь, в этих проклятых краях, конца которым, как думал Росс, нет. И сколько бы они ни шли, Эдвин считал, что чем дальше, тем опаснее. Но и это ему уже было безразлично – тень смерти, падающая на них, то приходила, то отступала. И с каждым ее появлением он все больше удостоверялся, что после все эти мучения закончатся. Закончится и борьба. Нужно всего-навсего кинуться к тем выродкам – они только этого и ждут, и потому идут по пятам. Неужели им не на кого рассчитывать?