сквозь моё окно

глава 47

Прощение

– ВАЛЯ —
Канун Нового года
Мне жаль...
Прости меня...
Я никогда не хотел сделать тебе больно.
Не знаю, о чем я думал.
Просить прощения бывает так сложно, нужны зрелость и храбрость. Признать, что ты ошибся, значит столкнуться с самим собой и с тем фактом, что ты не идеален и никогда не будешь таким, что ты можешь ошибаться, как и все.
Люди ошибаются, но лишь храбрецы признают свои ошибки.
Худшие ошибки – те, которые невозможно стереть, и не важно, когда за них извинились, такие ошибки оставляют шрам на сердце. Те, о которых больно вспоминать.
В канун Нового года мы почему-то становимся чувствительными, задумываемся обо всем, что сделали, о том, что не сделали, о людях, на которых мы повлияли хорошо или плохо. В этом году я прошла через многое, особенно начиная с лета... Последние шесть месяцев были для меня эмоциональными американскими горками.
Часы показывают 23:55, и мои глаза наполняются слезами, я могла бы сказать, что удивлена, но нет. Я всегда плачу перед Новым годом, от грусти, радости, тоски или смешанных эмоций, которые не могу разобрать.
Моя мама кладет руку мне на плечо, чтобы обнять меня, мы обе сидим на диване. Мы дома у Елены, ее близкой подруги, у них большая семья. Мы всегда встречаем здесь Новый год. Думаю, моей маме никогда не хотелось отмечать только вдвоем, и мне тоже.
Мама гладит мою руку, опираясь подбородком на мою голову.
– Еще один год, детка.
– Еще год, мамочка.
Перед нами появляется Елена с трехлетним внуком на руках.
– Давайте, встаем, пора считать.
В этой маленькой комнате около пятнадцати человек, ведущая на экране телевизора начинает отсчет.
10 Улыбка Юли...
9 Безумные поступки Лёши...
8 Занудные комментарии Саши...
7 Невинность Дани...
6 Пощечина от матери...
5 Обидные слова Егора...
4 Сладкие слова Егора...
3 Его красивая улыбка утром...
2 Глубина его голубых глаз...
1 Я люблю тебя, белка.
– С Новым годом!
Все кричат, обнимаются, празднуют, и я не могу не улыбнуться, хотя по моим щекам катятся крупные слезы. Я стала вести себя, как неуравновешенный Егор.
Я очень по нему скучаю. После Хэллоуина мы виделись почти каждый день, но две недели назад он сказал мне, что его семья всегда проводит Рождество и Новый год на экзотическом пляже Греции, потому что, кажется, там живут их родственники. Егор снова и снова спрашивал меня, хочу ли я, чтобы он остался. Как я могу позволить себе отнять у него время с семьей? Я не настолько эгоистична.
Моя мама обнимает меня, возвращая к реальности.
– С Новым годом, красавица! Я тебя очень люблю.
Я обнимаю ее. У нас все еще сложные отношения, но мы работаем над ними. Конечно, я еще не сказала ей, что мы с Егором встречаемся, всему свое время. Из-за разницы в часовых поясах Егор звонил мне несколько часов назад, чтобы пожелать счастливого нового года.
После объятий я остаюсь сидеть на диване. Мне нечем заняться... Я теряюсь, когда осознаю это. После встречи Нового года Саша всегда заходил за мной, и мы гуляли по улицам и желали всем счастливого нового года, отмечая вместе со всеми.
Мне больно...
Не могу отрицать, Егор всегда был рядом, и этот месяц мне было трудно без него, потому что у нас так много общего. Мы играли в снежки, когда был первый снегопад, принимали в гости детей в страшных костюмах на Хэллоуин, делали марафоны наших любимых сериалов, покупали книги, чтобы обмениваться ими после прочтения, играли в настольные игры, рассказывали страшные истории и жгли костер у моего дома, один раз даже подожгли двор, и моя мама нас чуть не убила. Я улыбаюсь, когда вспоминаю это.
Что я делаю?
Может быть, я не смогу доверять ему, но могу простить его. В моем сердце нет места обиде.
Недолго думая, хватаю пальто и следую за своим сердцем. Выбегаю из дома Елены, меня ударяет холод недавно наступившей зимы, но я бегу по тротуару, желая счастливого нового года всем встречным. Рождественские огни украшают улицу, деревья в садах перед домами, дети играют с рождественскими звездами и лепят снежки. Это прекрасное зрелище, и я понимаю, что иногда мы так зацикливаемся на своих проблемах, что не видим красоту в простых вещах.
Обнимаю себя и ускоряю шаг. Я не могу бежать по снегу – не хочу поскользнуться и что-то сломать. Нога утопает в сугробе, и я отряхиваю ее, чтобы идти дальше, но когда поднимаю взгляд, замираю.
Саша.
В длинном черном пальто, черной шапке и очках, слегка запотевших от холода. Я ничего не говорю и просто бегу к нему, забывая о снеге, проблемах, эмоциональных ранах, я просто хочу обнять его.
И обнимаю, проводя руками по его шее и прижимая к себе. Я чувствую мягкий запах его одеколона, которым он всегда пользуется, он наполняет и успокаивает меня.
– С Новым годом, идиот, – ворчу я в его шею.
Он смеется.
– С Новым годом, Валь.
– Я так скучала по тебе, – шепчу я.
Он прижимает меня к своей груди.
– Я тоже скучал по тебе, ты даже не представляешь как.
Нет.
Все было не так.
Как бы я ни хотела, чтобы все было так, реальность от этого не поменяется.
В реальности я бегу по снегу со слезами на щеках, без пальто, и так сжимаю свой мобильный телефон в руке, что он вот-вот треснет. Мои легкие горят от холодного воздуха, но мне все равно. Мама бежит за мной, кричит, чтобы я успокоилась, остановилась, надела пальто, но мне все равно.
Я не могу дышать.
Я до сих пор помню, как быстро исчезла моя улыбка, когда раздался звонок. Мать Саши звучала безутешно:
– Саша... пытался... покончить с собой.
Они не знают, выживет ли он, пульс у него очень слабый.
Нет, нет, нет.
Саша, нет.
Все проплывает перед моими глазами. Что я сделала не так? В чем облажалась? Почему, Саша? Чувство вины наполняет мое сердце. Мне никогда, никогда не приходило в голову, что он может сделать что-то подобное. Он не выглядел подавленным, он не... Я...
Когда я прибегаю к его дому, мимо на полной скорости проносится скорая помощь, и я падаю на колени в снег. Соседи Саша укрывают меня пальто. Я держусь за грудь, судорожно дыша.
Мама обнимает меня сзади.
– Девочка моя, с ним все будет в порядке.
– Мама, я... Это моя вина... Я не общалась с ним... Он... – Я не могу дышать, не могу перестать плакать.
Дорога в больницу на такси прошла в тишине, было слышно только мои рыдания. Положив голову на колени моей матери, я молю, умоляю, чтобы он выжил. Этого не должно было произойти, это страшный сон. Мой лучший друг не мог этого сделать, мой Саша...
В больнице я бегу к родителям Саши, они разбиты, глаза опухли, на лицах боль. Они начинают плакать, как только видят меня, и я плачу вместе с ними, обнимая их.
Вытирая слезы, я отхожу.
– Что случилось?
Его мама качает головой.
– После встречи Нового года он ушел в свою комнату, мы много раз звали его, я подумала, что он уснул, и пошла посмотреть... – Голос срывается, на лице боль. – Он принял столько таблеток, он был так бледен. Мой сыночек... – Ее муж приобнимает ее. – Мой сыночек будто умер.
Так трудно видеть их страдания и боль, ощущать их отчаяние и чувство вины. В чем мы облажались? Чего мы не увидели? Может быть, во всем, а может, ни в чем. Саша, может быть, пытался нам показать или не пытался, так или иначе чувство вины пожирает нас.
Самоубийство...
Почти запретное слово, которое никто не упоминает, о котором никто не любит говорить, это неприятная и неудобная тема, но действительно есть люди, которые решают покончить со своей жизнью. Я, например, никогда об этом не думала, мне казалось, это происходит с другими и никогда не случится с моими близкими.
Я не думала, что Саша сделает что-то подобное.
Пожалуйста, Саша, не умирай, умоляю я с закрытыми глазами в приемной. Я здесь, я никогда не уйду, я обещаю, пожалуйста, не уходи, Саш.
Проходят минуты, часы, я теряю счет времени. Доктор выходит, и от выражения его лица сердце сжимается в груди.
Пожалуйста...
Доктор вздыхает.
– Парню очень повезло, мы сделали промывание желудка, он очень слаб, но стабилен.
«Стабилен»...
Меня накрывает облегчение, и я настолько обессилена, что, если бы не мама, держащая меня, я бы снова упала. Доктор говорит о том, что стоит направить его в психиатрию, и многое другое, но я просто хочу увидеть его, убедиться, что он в порядке, что он никуда не ушел, поговорить с ним, уговорить его никогда больше так не делать, попросить у него прощения за то, что перестала с ним общаться и не пыталась все наладить.
Может быть, если бы я... он бы этого не сделал...
Может быть.
Доктор говорит нам, что Саша будет всю ночь без сознания и что мы можем пойти отдохнуть и вернуться утром, но никто не уходит. Мама выделяет нам свободную палату для отдыха, она давно работает в этой больнице, ее все знают и уважают.
Я кладу голову на мамины колени, и она гладит мои волосы.
– Я же говорила, что с ним все будет в порядке, детка. Все будет хорошо.
– Я чувствую себя виноватой.
– Это не твоя вина, Валь. Нечего себя винить, просто будь рядом, помоги ему справиться с этим.
– Может, если бы я не перестала с ним общаться...
Мама перебивает меня.
– Валь, пациенты с клинической депрессией не всегда показывают, что чувствуют, они могут выглядеть счастливыми, даже если им плохо. Очень трудно помочь, если они не просят о помощи, и иногда они не видят смысла в том, чтобы попросить о помощи, потому что считают, что их жизнь потеряла смысл.
Я ничего не говорю, просто смотрю в окно, как падает снег. Мама гладит меня по щеке.
– Поспи немного, отдохни, это была тяжелая ночь.
Глаза горят от слез, я закрываю их, чтобы попытаться немного поспать, забыться, простить себя.
– Ты упадешь! – кричит мне снизу маленький Саша. Я забираюсь на дерево.
Я показываю язык.
– Тебе просто обидно, что ты не можешь поймать меня.
Саша скрещивает руки.
– Конечно нет, а еще мы договорились, что деревья не считаются, обманщица.
– Обманщица? – Я бросаю в него ветку.
Он уклоняется от нее.
– Эй! – Он смотрит на меня убийственным взглядом. – Хорошо, перемирие, спускайся, и мы сыграем.
Я осторожно слезаю с дерева, но когда оказываюсь перед Сашей, он касается меня и убегает.
– У-у-у-у-у! Теперь ты лови меня.
– Эй! Это обман.
Но он будто не слышит, и мне не остается ничего, кроме как преследовать его.
Я просыпаюсь от того, что кто-то сжимает мои плечи и разрушает приятный сон, полный игр и наивности. Мама улыбается мне с чашкой кофе в руке.
– Карамель маккиато.
Мой любимый.
Я вспоминаю Егора и наше первое свидание в больнице. Я не решилась позвонить ему, потому что знаю, он примчится ко мне, а я не хочу испортить ему Новый год. Я знаю, что это меньшее, о чем можно думать в такую минуту, но не хочу втягивать еще кого-то в эту горькую ситуацию.
– Он уже проснулся, его мама и папа только что навестили его. Хочешь войти?
Сердце сжимается, в груди печет.
– Да.
Ты справишься, Валь.
Моя рука дрожит на дверной ручке, но я поворачиваю ее и вхожу. Я смотрю в пол, пока закрываю дверь за собой. Когда я поднимаю взгляд, сжимаю челюсть, чтобы заглушить рыдания.
Саша лежит на белых простынях, на правой руке капельница, он такой бледный и слабый, что кажется, может сломаться в любой момент. Ее медовые глаза находят мои и наливаются слезами.
Я быстро подхожу к нему и обнимаю.
– Идиот! Я очень тебя люблю. – Я зарываюсь лицом в его шею. – Прости, прости меня, пожалуйста.
Когда мы перестаем обниматься, Саша отводит взгляд, вытирая слезы.
– Мне нечего тебе прощать.
– Саша, я...
– Я не хочу твоей жалости. – Его слова удивляют меня. – Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной быть рядом со мной только потому, что это случилось.
– О чем ты...
– Это было мое решение, и оно не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к кому-либо еще.
Я делаю шаг назад, но Саша не смотрит на меня.
– Нет, ты этого не сделаешь.
– Что?
– Ты не заставишь меня уйти, – говорю я. – Я здесь не потому, что обязана, а потому, что очень люблю тебя, и мне жаль, что я не поговорила с тобой раньше, чтобы попытаться все исправить, но до того, как это произошло, я уже решила найти тебя, клянусь.
– Я ничего от тебя не требую.
– Но я хочу объяснить тебе, хочу, чтобы ты знал, как сильно я скучала по тебе, как ты мне дорог.
– Чтобы я больше не пытался покончить с собой?
Откуда такая горечь в его голосе? Эта дерзость и нежелание жить? Это всегда было в нем?
Я вспоминаю мамины слова: жизнь теряет смысл для людей с клинической депрессией, ничто не имеет значения. Ему уже все равно.
Я подхожу к нему.
–Саш. – Я замечаю, как он напрягается, когда слышит это прозвище. – Посмотри на меня.
Он качает головой, и я беру его лицо в ладони.
– Посмотри на меня! – Его глаза находят мои, и мое сердце разбивается, когда я вижу в них отчаяние, боль, одиночество, печаль, страх, много страха...
Мои глаза снова наполняются слезами.
– Я знаю, что сейчас все кажется бессмысленным, но ты не одинок, тебя любит очень много людей, и мы рядом, готовые помочь, как только будет нужно. – Слезы катятся по моим щекам и капают с подбородка. – Пожалуйста, позволь нам помочь тебе, я обещаю, что все пройдет и ты снова будешь наслаждаться жизнью, как тот маленький обманщик, с которым я играла в детстве.
Нижняя губа Саши дрожит, из глаз текут слезы.
– Мне было так страшно, Валь.
Он обнимает меня, зарываясь лицом в мою грудь и плачет, как ребенок, я плачу вместе с ним.
С ним все будет хорошо, я понятия не имею, как помочь ему снова влюбиться в жизнь, но я буду рядом столько, сколько нужно.