Моя недотрога

39

Юля

Я стала использовать свою беременность самым бессовестным образом. Лгала Дане, что мне страшно, и заставляла оставаться на ночь, хотя я была умиротворена, как никогда в жизни. Просто мне хорошо было с ним и я хотела, чтобы он был рядом. И малышка тоже этого хотела.

Теперь я шантажировала Аньку.

— Пожалуйста, — просила я. — Если Даня узнает, что я выходила одна из дома, он меня убьёт.

— Так не выходи, — резонно ответила подруга. — Сиди дома.

— Мне нужно это. Скоро я лягу в больницу и останусь там на недели. Я хочу поговорить с ней.

— Тётя не сделала тебе ничего хорошего.

— Она меня вырастила.

Анька сдалась, мы вызвали такси и поехали к дому тёти. Понятия уже не имею, что там с её графиком, остаётся надеяться, что она дома. Второй раз я уже не поеду. Остановились у подъезда, ожидая, когда кто нибудь войдёт.

Я позвонила в дверь. Зачем я это делаю? Сама не знаю. Просто надо расставить все точки, сейчас, потом будет поздно.

Тётя была дома.

— Пришла? — спросила она. — Входи.

На Аньку зыркнула недобро, но её этим не проймешь. Я вошла и сняла пуховик. Тут надо сказать, что недель до шестнадцати у меня вообще живота не было, это порядком меня беспокоило. А потом, как начал расти. Сейчас — уже девятнадцать. Каждую пройденную неделю я помечаю в календаре.

Тётя посмотрела на мой живот, потом медленно перевела взгляд на моё лицо.

— Насовсем пришла?

— Нет, — вздернула подбородок я.

И не стала напоминать ей, что это моя квартира. Уверена, что она помнит. Тётя поставила чайник, затем разлила чай по чашкам.

— Что тебе нужно?

— Просто спросить… зачем вы лгали?

— А зачем ты рожаешь, хотя по глазам вижу, что такая же проблемная беременность, как у матери? Так же осунулась. Потом ноги опухнут. Под конец она даже ходить не могла. И как родила, легче не стало.