Дни сменялись днями, неделя тянулась за неделей, и время нашей истории подходит к июню, месяцу третьего и последнего испытания Турнира Трех Волшебников.
За последнее время Кейси как никогда погрузилась в работу. Она всегда была трудолюбива, в этом нет сомнений, но с недавней поры стало казаться, что без какого-либо рода деятельности эта девушка не проживет и дня. Если перечислять все то, что наполняло ее жизнь в это время, нам, увы, не хватит времени на то, чтобы узнать дальнейшие подробности истории. Скажем только, что Кейси Диггори была невероятно продуктивна в предэкзаменационные недели: проводила по нескольку часов с Седриком в гостиной или в тихом месте двора Хогвартса, повторяя весь материал, необходимый для СОВы, или упражняясь с братом в заклинаниях, тем самым стремясь как можно больше помочь Седрику в подготовке к экзамену. Конечно, иногда её трудолюбивое рвение создавало впечатление, что к СОВе и последнему испытанию Турнира готовится вовсе не Седрик, а его младшая сестра. Хотя, конечно, у Кейси были заботы, связанные и с собственными достижениями в области учебы: предстояло сдать годовые экзамены четвертого курса, а это, очевидно, было ещё одной причиной её занятости. Она также встречалась с Невиллом в библиотеке, но теперь гораздо реже, поскольку юный гриффиндорец был обеспокоен своими результатами не меньше Кейси. В целом, ореол её обитания вне занятий ограничивался всего четырьмя местами: комната, гостиная Пуффендуя, двор Хогвартса и, конечно, библиотека.
Кто-то скажет, что подобное рвение к работе было естественным состоянием Кейси с самого рождения; кто-то оправдал бы подобное поведение лишним волнением перед экзаменами. Но те, кто был наиболее близок с Кейси Диггори, знали, что причиной её безудержной тяги к деятельности является глубокая душевная рана.
Возможно, сама Кейси и пыталась отвлечь от себя подобные мысли, занималась самообманом, уверяя себя в том, что она совершенна равнодушна к случившейся ранее ссоре. Но в глубине души она осознавала, что причиной её душевного надлома (которого она пыталась всячески от себя скрыть) является разрыв с Драко.
Как только образ блондина возникал в её голове, она тут же хваталась за книгу, бежала к брату, в теплицы Помоны Стебль, библиотеку – старалась чем-нибудь себя занять, лишь бы не поддаваться прежним чувствам, воспоминаниям. Кейси знала, что стоит только дать себе секунду, чтоб мысленно вернуться в прошлое, она тут же разрыдается, или начнет перебирать каждое мгновение, проведенное с ним.
Вполне естественен вопрос: как же она вела себя, встречаясь с Малфоем, например, в Большом зале? В этом случае, к радости или к несчастью, гордость и чувство собственного достоинства затмевали все другие качества. Как только она ловила на себе взгляд слизеринца, на лице Кейси тут же появлялась натянутая улыбка, всем своим видом демонстрирующая мнимый оптимизм и равнодушие ко всему, что не входило в её беседу с Седриком, Джейкобом и Лианной.
Когда же пуффендуйцы и слизеринцы встречались на занятиях, казалось, что для Кейси не существует людей, помимо своего факультета: в сторону зеленых мантий она не бросала и взгляда. Чаще, чем когда-либо, она коротала время перед приходом профессоров с соседками по комнате или другими однокурсниками. Другим верным помощником Диггори была книга. Или несколько книг на рабочем столе. В этом случае все её существо было непоколебимо сосредоточено на том, что она читала. К слову скажем, что ни Эрни, ни Драко не осмеливались сесть с ней за парту.
Кейси всеми силами пыталась заглушить в себе душевную рану, отвлечься от мучительных мыслей и постоянно подступающего кома в горле, и потому хваталась за первую попавшуюся возможность чем-либо занять себя, лишь бы не думать о прошлом. Ей было как никогда тяжело наедине с собой, и поэтому она, хоть и не слишком любившая людные места, предпочитала проводить время с кем-то, кто бы мог направить ход её мыслей в другую, несвязанную с Драко, сторону.
Драко Малфоя же за последние недели все более и более поглощало чувство вины. Признаемся в том, что слизеринец никогда так не страдал от собственной совести, как после разрыва отношений с волшебницей с Пуффендуя. Конечно, большую часть времени на его лице сияла такая же белоснежная насмешливая улыбка, а глаза смотрели высокомерно. Однако при более внимательном наблюдении можно было заметить, что и за этой улыбкой скрывается внутреннее опустошение, а в глубине глаз, как будто на дне океана, таилась горькая печаль.
Время, прожитое без Кейси, показало слизеринцу, насколько сильно эта девушка повлияла на его жизнь. Больше не было вечерних разговоров по душам, забавного выполнения уроков в библиотеке. Перед Драко больше не было той скептически изгибающейся брови, которая появлялась при его острых шутках или насмешках. Не было желто-карих глаз, от которых веяло теплом, добротой и пониманием. Малфой больше не слышал мягкого, но звонкого голоса, который очаровывал его, пока она читала ему книжные статьи в библиотеке; он не видел склоненную голову с слегка вьющимися волосами цвета молочного шоколада, выпавшую прядь которых каждый раз так хотелось заправить за ухо, как всегда делала Кейси.
Все существо Диггори стало для Малфоя тем, чем является дом для крепко любящей семьи. С ней, он чувствовал, испарялась вся накипевшая в сердце злоба, а на её месте появлялась никому более неизвестная искренность и, можно даже сказать, мечтательность слизеринца. Кейси стала для Драко бесконечным источником позитива и тепла – тех ощущений, которых Малфой не находил ни в своем доме, ни в кругу друзей.
То, как он поступил с Эрни было не чем иным, как страх потерять одно из немногих, действительно дорогих сердцу. А может, и единственное, к чему Драко привязался всей душой.
Он, проклиная себя, сознавал, что сам стал причиной произошедшего разрыва. Его жестокость, надменность и стремление очистить свой путь от помехи-Эрни произвели свой эффект, которого он всеми силами своей души хотел избежать. Возникает вопрос: но почему же нельзя было обойтись с МакМилланом нежнее, уважительней – по-другому? Ответ прост: Драко не мог иначе.
Воспитываясь в аристократической семье, наблюдая жестокие расправы отца с теми, кто становился преградой планам Люциуса Малфоя, Драко неосознанно скопировал поведение отца внутрь себя, и, когда дело касалось его личных интересов, употреблял эту манеру естественным образом. Можно даже сказать, что это поведение управляло им.
Каждый раз, каждое мгновение, как Малфой замечал Кейси, в его душе поднимался пожар сожаления, сознания своей вины и собственной мерзости. Он готов был лететь туда, где она находилась и что-угодно выполнить, чтобы искупить свою вину. Холод же и полное безразличие со стороны Кейси только больше разжигали внутренний пожар Драко, заставляли его рану болеть сильнее и яростнее. Но, как только он делал шаг в её сторону, жгучее сомнение преграждало ему путь.
***
Шум. Овации. Палитра ярких красок рябит в глазах. Чемпионы уже зашли в лабиринт третьего испытания Турнира. Со всех сторон доносится людской говор, смех, эмоциональные рассказы, звуки торжественного марша. Куда ни глянь – везде столпотворение разноцветных кофт, джемперов, пиджаков. Кейси вместе с Аммосом Диггори сидели в третьем ряду трибун, ожидая появления чемпиона и, конечно, надеясь, что им окажется Седрик. Отец рассказывал дочери забавные случаи, происшедшие с ним в министерстве, по временам подтирая платком подступавшие к глазам от смеха слезы. Все существо Аммоса было исполнено радостью и торжеством, трепетным ожиданием. Кейси слушала его рассказы, по временам кивая, оперевшись локтями на колени и положив голову на ладони. На лице её сияла добродушная улыбка, в глазах читалась простая и искренняя любовь к отцу. Рядом с Аммосом лежали несколько плакатов, на которых ярким цветом было отчетливо напечатано: «Седрик – наш чемпион!», - а ниже располагалась двигающаяся фотография подмигивающего брата Кейси.
- Собственно, так и закончился этот переполох, - отирая вспотевший лоб, добродушно вздохнул Аммос Диггори. Он перевел свой взгляд за голову Кейси, после чего его лицо просияло радостной улыбкой, - Смотри-ка! И Ричард здесь! Если не возражаешь, я схожу поздороваюсь с давним коллегой? – обратился он к Кейси.
- Да, да, - улыбаясь, ответила Кейси, - я буду здесь, - и она переместила колени ближе к скамье, освобождая для Аммоса проход.
После того, как Диггори старший временно покинул свою дочь, Кейси мгновенно погрузилась в задумчивость. На душе вдруг появилось какое-то тягостное ощущение, не то предчувствие, не то опасение. Она вернулась в свое прежнее положение и, хоть и не думала о чем-то конкретном, сосредоточенно смотрела в одну точку в полу трибуны. Слегка завитые волосы равномерно осеняли ее лицо и ладони с двух сторон.
В это же время у входа на вершину трибуны появился Малфой с стаканом воды в руках. Он был одет в темный костюм, всем своим видом являя официальность и важность. Он оглянул трибуну в поиске знакомых лиц, и его глаза заметили совершенно неподвижную фигуру посреди мелькающих тут и там силуэтов. Он тотчас же узнал макушку Кейси и уже подмеченную им за время их разрыва одинокую сосредоточенность. Чуть позже он заметил немного неловкую фигуру округлого человека в лимонном костюме, приближающуюся к силуэту с знакомыми очертаниями. Малфой медленно опустил свой стакан, как тотчас же что-то сверкнуло на площадке перед лабиринтом.
Не успел Аммос занять свое прежнее место, а Кейси вновь принять удобную позу, как оба увидели то же самое.
На стриженном газоне перед лабиринтом неожиданно появились две фигуры после яркой вспышки света. В ту же секунду что-то блестящее, отражая в себе лучи закатного солнца, отскочило в сторону. После вполне естественного вскрика толпы силуэты на площадке приобрели видимые очертания. Кейси приподнялась со скамьи, скептически нахмурив брови и прикрыв глаза рукой от закатных лучей, вглядываясь в то, что происходило на площадке. Она увидела лохматую голову Гарри Поттера, как будто бы в страхе оглядывающегося по сторонам. Перед ним лежало неподвижное тело довольно высокого молодого человека, на спине которого были заметны желтая и черная полосы лонгслива. Голова волшебника была отвернута от трибун. Через несколько секунд Кейси увидела сбегающихся к появившимся из лабиринта профессоров.
В это же мгновение осознание ударило в нее и Аммоса как током.
- Седрик! – отчаянно вскрикнули Диггори.
- Это...это...это мой мальчик! – лицо Аммоса исказилось судорогой, отчаянный и полный горя крик вырвался из груди. Аммос медленно подносил дрожащие ладони к лицу. Его колени подкашивались, и он против воли, дрожа всем телом, медленно опускался на скамью.
- Нет... - только и смогла вымолвить Кейси и, несмотря на мгновенно ослабевшие и потерявшие равновесие ноги, бросилась вниз на площадку, обеими руками разгребая толпу.
Приблизившись к Поттеру, она увидела онемевшее и покрывшееся синей пеленой лицо брата, бездыханно раскинутого на траве. По лицу Кейси прокатились судороги, трясущиеся ладони мгновенно приблизились к ее лицу, которое покрылось краской, и на глаза выступили слезы. Перед ней был самый худший кошмар, то, чего она всегда боялась предвидеть.
Мертвый брат лежал перед ней, безжизненно глядя в пустоту.
Из груди Кейси вырвался судорожный крик, ком поднялся в горле, по лицу ручьями потекли горячие слезы. Она в исступлении прильнула к тому, что осталось от Седрика и, содрогаясь от рыданий, слез и криков, уже не хотела отпускать тело брата. Она позабыла обо всем, что творилось в мире, слышала только раздирающие сердце крики отца, пробирающегося сквозь толпу к воспоминанию о своем сыне. Вся ее любовь к брату вмиг выразилась в нескончаемом страдании, скорби и страхе. Она прижалась к кофте Пуффендуя, надеясь услышать либо тихий смех, либо едва-уловимый вздох. В голове Диггори отчаянно и безнадежно вертелась надежда на то, что происходящее с ней сейчас - лишь неудачный розыгрыш. Кейси чувствовала, что ткань под её лицом промокла насквозь, чувствовала, что сама ни за что не сможет покинуть брата. Рядом она услышала глухой грохот: Аммос, обессилев, упал на землю рядом с дочерью.
Осознавшие происходящее профессора принялись за дело. Кто-то начал успокаивать взволновавшуюся толпу, кто-то побежал к растерявшимся музыкантам.
Кейси ощутила, как чьи-то шершавые, явно мужские руки, пытаются приподнять ее от земли. Слышала, как чей-то явно напуганный голос, ласково упрашивает ее подняться. Кейси, захлёбываясь в рыданиях, будто приковалась к Седрику, не желая отпустить его. Она отчаянно сопротивлялась, молила оставить её, но, ощутив собственное бессилие, заметила, как тело медленно удаляется от нее. Сквозь слезы она увидела беспомощного, разбитого горем отца, обнявшего Минерву МакГонагалл, старающуюся поднять Аммоса. Лицо профессора было так же исполнено горя и скорби.
Пелена слез все труднее позволяла Кейси различать происходящее вокруг нее. Все слилось в хаос, смешанную палитру цветов, напоминало ураган. Она ощутила, как шершавые руки оставили её, и тут же Кейси подхватил кто-то другой. Силуэт в черном приземлился на колени рядом с Диггори младшей, пытаясь заглянуть ей в лицо.
Сквозь слезы Кейси разглядела знакомые очертания: платиновые волосы, острое лицо и голубые глаза, в которых отчетливо читалась тревога. Она, совершенно обессилев, почти что упала на обнявший ее силуэт, обхватила его шею руками и головой уткнулась в плечо черного пиджака. Кейси ощутила, как обнявшие ее руки будто хотят защитить её от внешних опасностей.
Глаза Драко, исполненные сострадания и горя, были устремлены на сокрытую в его объятиях, содрогающуюся и захлебывающуюся от рыданий Кейси.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Амортенция
RomantikОни ни за что не подумали бы, что будут чувствовать аромат друг друга. По мотивам серии романов Дж. Роулинг
