Хогвартс погрузился во тьму. Это было не солнечное затмение, покрывающее мир тенью, не принесенная ветром черная туча, закрывающая источник солнечного света. Это была душевная тоска, охватившая не только обитателей Хогвартса, но и сам замок.
Лица профессоров, учеников, внезапно появлявшихся призраков были крошечными единицами всеобщего мрака скорби. Каждый угол замкового пространства был пронизан холодной печалью, душераздирающей болью. Казалось, какая-то никому не известная сила обесцветила когда-то красочный и величественный Хогвартс, испепелила всю радость, которая наполняла замок, оставив лишь пепел тоски и обрывки воспоминаний о прежних счастливых днях. Будто что-то заслонило свет и тепло, проникавшие извне в Школу Чародейства и Волшебства.
Только после смерти Седрика Диггори становилась заметна связь юноши и замка. Каждый обитатель Хогвартса отчаянно искал в своей памяти мгновения, проведенные с этим парнем, или его добродушный, исполненный простоты и искренности согревающий взгляд.
Седрик Диггори, несомненно, был один из немногих волшебников, обладающих лучистым сердцем, которое не теряет свой свет под тяжестью каких бы то ни было испытаний. Душа этого юного волшебника никогда не переставала пробуждать к жизни лучшие качества даже самых подлых и мерзких людей. Наверное, в этом и было ее главное волшебство.
Ранее вряд ли бы кто-нибудь задумался о том, как много тепла и света исходит от одного пуффендуйца. Никто и представить не мог, что со смертью этого юноши замок опустеет, станет холодным пристанищем невосполнимой тоски и душевной боли.
Но поменялась не только атмосфера Хогвартса. Серьезно изменились и его обитатели.
Вместо прежних решительно шагающих оптимистов-гриффиндорцев по лестницам бродили вялые блекло-красные мантии. Заносчивые слизеринцы не смотрели на других свысока – они погрузились в глубокую задумчивость. Вместо прежних сине-желтых парочек когтевранцев и пуффендуйцев, увлеченно обсуждавших прошедшие уроки или прочитанные книги, по углам ютились серые комочки, объятиями и слезами надеющиеся воскресить того, кого вернуть было уже невозможно. Среди них была и Чжоу.
В гостиной Пуффендуя поселилась мертвая тишина. Каждый предмет отдающей теплым желтым светом комнаты напоминал о погибшем Диггори. Камин, перед которым Он подолгу болтал с сестрой. Широкий деревянный стол у окна, за которым Он, разгорячившись, со своими друзьями искал в кучах пергаментных свертков постоянно терявшееся перо. Лестница, ведущая в мужские спальни, с которой пуффендуйцы так часто слышали бодрящие и радующие душу теплые и торжественные пожелания доброго утра. Наверное, именно из-за того, что гостиная стала для желтых мантий олицетворением Седрика, они все реже в ней появлялись и избегали её. Любое воспоминание после согревающей улыбки будто резко ударяло ножом, порождая острую и жгучую боль в сердце. По этой же причине Лианна и Джейкоб подолгу бродили по коридорам Хогвартса с целью найти хоть один закуток, не вызывающий режущую боль воспоминаний о лучшем друге.
Ранее пугавшие учеников своим неожиданным появлением призраки теперь вяло летали по замку. Многие из них предпочитали проводить время на скамьях или подоконниках, вытирая воздушные слезы бестелесным платком. От прежней их энергичности не осталось и следа: призраков будто что-то раздавило и смяло штампом отчаяния.
С недавних пор среди узнаваемых призрачных лиц появилось еще одно. Оно бесцельно бродило по коридорам, вяло переставляя ноги и часто о них спотыкаясь. Часто сталкивалось с точно такими же еле-передвигающимися волшебниками и натыкалось на них, так что столкнувшиеся едва не падали в разные стороны. Эти призрачные очертания появлялись у самого края пуффендуйского стола в Большом зале, на берегу Черного озера, на Деревянном мосту. Чаще всего там, где никого не было.
Прежде этот призрак неоднократно давал о себе знать на уроках: образцово справлялся с работой, вступал в занимательные беседы с профессорами, незаметно пытался помочь соседу по парте. Теперь же от всего этого не осталось и следа: все эмоции выцвели, мысли летали где-то далеко не в реальном мире, а физическое тело оставалось лишь только воспоминанием о когда-то непризрачной Кейси Диггори.
***
Пасмурный вечер. Холодный ветер. Скоро наступят сумерки.
Кейси стояла в самом центре Деревянного моста, соединяющего Хогвартс с его окрестностями. Её взгляд был устремлен на расщелину между скалами, трава в которой мерно шелестела. Со стороны могло показаться, что Кейси старательно изучает растительность под мостом, всматривается в самую глубь. На самом же деле Диггори не видела ни травы, ни перил моста, ни серые каменные возвышения по сторонам. Мысленно она была вдали от реального мира, она пыталась проникнуть туда, где был Он. В голове Кейси крутилась вереница воспоминаний, связанных с Седриком.
Вот они в саду родного дома бегают вокруг качелей: сестра визгливо догоняет брата, надеясь ударить его своим семилетним кулачком за то, что тот то и дело брызгает в нее водой.
Вот они смотрят в окно Хогвартс-экспресса, а Он посмеивается над Кейси из-за того, что она, отправляясь в замок впервые, лицом и ладонями прижавшись к стеклу, с изумленным и восхищенным лицом наблюдает за сменяющими друг друга дорожными пейзажами.
Вдруг она переносится в снежный двор Хогвартса: Кейси и Седрик бросают друг в друга снежки в Рождественские каникулы, несколько лет назад, когда отец разрешил провести праздник в замке.
В этот мир Кейси возвращалась снова и снова, как только представится возможность. Можно сказать, что она даже и не выходила из него: сосредоточенно устремив взгляд в учебник на уроке, она не видела букв и иллюстраций - перед ней проплывали счастливые воспоминания. С недавнего времени, когда она поняла, что не найдет Его взглядом, Кейси потеряла смысл пробираться в глубь Большого зала и занимала самое крайнее место, чтобы как можно скорее выбраться из этого шумного и пугающего её пространства. Несмотря на то, что Кейси не замечала всего, что было вокруг, она чувствовала себя в опасности. Когда она пробиралась через толпу учеников в коридорах Хогвартса и беспрестанно натыкалась на встречных, она не ощущала столкновений, не видела лиц тех, с кем столкнулась: Кейси продолжала идти вперед, сосредоточенно устремив взгляд в дальнюю точку, неосознанно надеясь на то, что в этой-то точке она найдет Его.
Она избегала утешительных слов соседок по комнате, профессоров и учеников с других факультетов; как только Кейси замечала (что бывало довольно редко), как подернутое состраданием и скорбью лицо приближалось к ней и намеревалось обнять или вместе поплакать, она резко разворачивалась и бежала куда глаза глядят, даже если тем лицом был серьезно обеспокоенный Невилл. Она чувствовала, что, выслушав слова утешения и выражения скорби, лишь еще больнее стукнется о почву реального мира.
Кейси осознавала, что со смертью Седрика потеряла часть самой себя.
Через некоторое время все поняли, что лучшим исцелением душевной боли младшей Диггори будет уединение, и оставили её. Не подумай, дорогой читатель, что вмиг всех охватило равнодушие – о, нет! Потеряв старшего Диггори в мире физическом, а младшую - в духовном, Хогвартс погрузился в еще более мрачную тьму.
Лишь одни из нескольких тысяч глаз Хогвартса, наблюдавших за младшей Диггори и желавших разделить с ней тоску, не могли совершенно оставить Кейси.
***
Малфой стоял у входа на Деревянный мост в нерешительности. Его обдувал холодный ветер, пальцы рук медленно коченели. Взгляд Драко был устремлен на темный силуэт в самом центре моста.
С тех пор как Хогвартс потерял Диггори старшего, Малфой почувствовал, что его предназначение – быть рядом с той, что сильнее других пострадает от этой утраты. Это был призыв разума, крик сердца и осознание всего существа Драко.
Он следовал за Кейси везде, куда бы она ни шла. Как она сосредоточенно смотрела в одну точку, так же внимательно и он наблюдал за ней. Драко не показывался ей на глаза, прятался, как только она могла заметить его – но никогда не оставлял её в полном одиночестве.
Он запомнил все посещаемые ею места, даже время, в которое Кейси бессознательно направлялась в пространство уединения. Он предугадывал её действия, каждый поворот, каждую точку, на которой она остановит свой взгляд.
Малфой готов был при первой же необходимости броситься на защиту, как только Кейси настигнет угроза извне. Его беспрерывно сопровождали бессонные ночи: тревога за Диггори не позволяла ему уснуть. Когда напряжение достигало своих пределов, Малфой хватался за Нимбус, тихо поскрипывал оконным ставнем и вылетал к окну комнаты Кейси. Убедившись, что во сне ей не угрожает опасность, Драко, слегка успокоившись, возвращался обратно. Случалось, что он прилетал несколько раз за ночь.
Если Кейси сталкивалась с кем-то, отчего её книги и учебники приземлялись на каменный пол, Драко в спешке собирал их и затем незаметно подкладывал хозяйке, пока та ещё не осознала потерю.
Какая бы ни была погода, он часами наблюдал за Кейси в излюбленных ею местах: был ли то дождь – он мок под дождем, холодный ветер – он коченел до последнего, плотный туман – Драко стоял до тех пор, пока не расслышит хлюпанье ботинок по влажной земле. Малфой чувствовал, что его долг – во что бы то ни стало быть рядом.
Блондин видел, как холодный ветер развивает волнистые волосы. Он наблюдал за Кейси уже несколько часов, опершись на широкую, деревянную балку моста, за которую можно было нырнуть, как только Диггори направится в его сторону.
Малфой стоял в нерешительности: разум приказывал оставаться на месте, но сердце неудержимо влекло вперед. Все эти недели «тайной охраны» он продумывал каждое слово, которое скажет ей, каждое движение, которое сделает, приближаясь к Кейси. Малфой не один раз представлял свое появление перед ней; изнутри его все еще грызла вина за свой поступок, но он также понимал, что сейчас Кейси совершенно все равно на происшедшие ссоры и столкновения – они ничтожны и не имеют абсолютно никакого значения.
Он слишком хорошо узнал её за их, казалось, так далеко в прошлое ушедшие дружеские отношения.
Но Драко не мог простить самого себя. Ни за что.
Преодолев протестующий разум, он сделал шаг по дощатому полу моста. Тот протяжно скрипнул. Драко с ужасом метнул свой взгляд вперед на темный силуэт, но, убедившись, что никакой реакции не последовало, осторожно продолжил свой путь.
С каждым шагом его сердце обливалось кровью, тело парализовало на миг, но затем ноги сами собой вновь продолжали двигаться по выбранному направлению. Правая рука Драко нервически, до боли, временами сжималась в кулак.
Затаив дыхание, он остановился напротив Кейси. Она, пустыми глазами созерцая серые тучи, стояла, облокотившись на полукруглые перила моста. Драко видел покрасневшие от холодного ветра тыльные стороны ладоней, заметил страшную белизну кожи лица. Он так же, как и Кейси, облокотился на мостовые перила и устремил свой взгляд по направлению её взгляда, куда-то далеко, на другую сторону всего существующего.
Ветер выл промеж балок и узорчатых отверстий моста. Вдали слышен был плеск порождаемых им волн Черного озера. Внизу шумно колыхались ветви кустарников, шелестела темно-зеленая трава. По небу плыли серые тучи, сквозь которые слабо просачивались солнечные лучи. Прошло несколько минут.
- Наверное, это глупо... сторониться всех, когда каждый всего лишь хочет помочь тебе, - вдруг своим обычным, но подернутым безнадежностью голосом сказала Кейси, продолжая всматриваться в даль. Она едва слышно вздохнула.
Драко повернул к ней голову, смерив Кейси глубоким, проницательным и осторожным взглядом. Она продолжала.
- Иногда мне кажется, что я вместе с Ним покинула этот мир... но только Он ушел полностью, а мне приходится возвращаться, чтобы напоминать о нём остальным. – сказала Кейси, всматриваясь в колыхающуюся зелень внизу. Её голос дрогнул в конце фразы. Она говорила быстро, с паузами, как будто намереваясь высказать все накопившееся в душе одним предложением и тут же забыть это.
Драко продолжал смотреть на Кейси участливым взглядом, изучая изменившееся со времени смерти Седрика лицо. Оно было болезненно бледно, близко к мертвой белизне, поэтому так страшно контрастировало с черным джемпером. Не было прежнего румянца на щеках, скулы выделялись отчетливей. На приобретенной блеклости лица выделялись темно-фиолетовые круги. В желто-карих глазах не было привычного человеку блеска или выражения эмоции: они были пусты, устремлены в неизвестность. Казалось даже, что радужка начинает терять свой цвет. Весь вид Кейси для незнакомца со стороны мог бы напомнить что-то крайне похожее на скелет, поледеневший и замерший, отличавшийся от настоящих костлявых останков только раздуваемыми ветром волосами цвета молочного шоколада.
- Как будто во сне я перемещаюсь в Его мир, но как только наступает рассвет...возвращаюсь сюда. - продолжала Кейси.
Малфой молчал, понимая, что сейчас её прерывистые предложения не требуют ответа.
- Мне всегда казалось, что мир снов...это, на самом деле... вторая реальность, которую можно исправить при необходимости. – Кейси продолжала вглядываться в даль. Казалось, мысль вела её туда, куда она хотела попасть, - Поэтому...когда во сне я вижу его... мне кажется, что это и есть тот мир, из которого ни Он, ни я никогда не уходили... Каждую ночь, с того дня, как Он ушел, я либо вновь проживаю прошлое, либо продолжаю жить вместе с Ним и отцом так же, как и всегда... Но на рассвете мы всегда расстаемся, как будто каждый из нас отправляется в другой мир, где мы вынуждены в одиночку выполнять свою, определенную миссию... - Кейси чувствовала, как к горлу подступают слезы, - И я возвращаюсь сюда. – Поспешно закончила она.
Драко с облегчением осознал, что во сне, как он и надеялся, Кейси не угрожает опасность.
- Как только рассветное солнце проникает в мою комнату, я возвращаюсь из того мира снов сюда... И боюсь представить, с чем мне придется встретиться здесь, где Его уже не будет рядом. – Кейси судорожно вздохнула и уткнулась лицом в оледеневшие руки. В это же мгновение её ноги подкосились, и она, потеряв равновесие, сжалась в холодный комочек на скрипучем деревянном полу.
Драко тут же соскочил вниз, обняв её обеими руками так, что она, не отнимая ладоней от своего лица, лбом уперлась ему в плечо. Его щека касалась её макушки, а руки на спине Кейси сцепились в крепкий замок. Сомкнутый вокруг Диггори круг из рукавов черного пиджака слабо подрагивал из-за дрожи озябшего и обессилившего тела Кейси. До ушей Драко доносились глухие всхлипы.
- Иногда я слышу, как все они перешептываются о том, что Тот-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут вернулся... - отстраняясь от Драко, тихо проговорила Кейси, - И тогда... я боюсь об этом думать, - шептала она, обхватывая онемевшими руками колени, - Но...что, если это он убил Седрика? – впервые она обратила свой взгляд, наполненный горькими слезами и угасшей надеждой к Драко.
Изнутри Малфоя сковал паралич. В глазах блеснул холодный ужас. В его сердце будто воткнули что-то острое. Вмиг он вспомнил запущенный Пожирателями Смерти в день Чемпионата по квиддичу смертный знак. Вспомнил внезапное исчезновение отца на последнем испытании Турнира, через несколько минут после того, как участники вошли в лабиринт. Вспомнил, как он отправился искать Люциуса, скрывая это желанием выпить стакан воды. Осознание ударило в Драко роковой молнией.
Внутри Малфоя ожесточенно боролись две стороны. Первая рвалась и металась, желая освободиться от этих мучающих его и Кейси мыслей. Вторая чувством еще большей вины разъедала сердце Драко, напоминая об уготованной ему роли продолжателя дела отца, которая хоть и смутно, но уже была объявлена ему летом, до начала учебного года.
Он, колеблясь несколько мгновений, с ненавистью отбросил вторую свою половину, всем существом ощущая, что сейчас он нужен Диггори. Здесь. Прямо сейчас. И всегда.
Малфой быстро протянул вперед покрасневшие от холода руки, взял точно такие же замерзшие кисти Кейси и, смотря ей прямо в глаза, быстро и воодушевленно говорил следующее:
- Не верь слухам. Как бы правдоподобны они ни были – не верь тому, о чем шепчутся незнающие. Правда откроется, и именно тебе, пусть не сейчас, не завтра, но она найдет тебя. Как бы жестока она ни была, какой бы страшной не оказалась – помни, что есть тот, кто поможет тебе с ней справиться. Помни, что ты не должна справляться с настигшим тебя ужасом в одиночку. Если тебе нужен кто-нибудь поблизости, даже чтобы всего лишь помолчать – я всегда рядом, Кейси, слышишь? Я не оставлю тебя, как бы тяжело не сложилась дальнейшая моя... и твоя судьба. Правда будет жестока, она еще даст о себе знать. Но помни, что я – всегда на твоей стороне. Я всегда буду рядом и выручу тебя в трудную минуту. Я не оставлю тебя на произвол судьбы и не уйду, даже если ты прогонишь меня сейчас или когда-нибудь позже. Я не позволю тебе страдать в одиночку и думать, что ты одна во всем мире, слышишь? – он крепче сжал ее руки в своих, - Я никогда...
Кейси смотрела на него глазами, в которые медленно возвращалась надежда. Она видела, как загорелись его глаза; чувствовала, как потеплели её и его руки, как он насквозь продрог, но ни за что не уйдет и не оставит её наедине с пожирающей тоской. Кейси ощутила прилив никогда ранее не испытанного ею доверия. Всем существом своим она осознавала, что Драко не обманывает, что каждое его слово исходит от сердца и как никогда искренно и правдиво в эту минуту. Она смотрела в его глаза и снова видела ту океаническую лазурную глубь, которая когда-то впервые поразила её. Она видела, что в этой-то глубине и скрывался тот, что здесь, перед ней сейчас. Не тот Малфой, что строит козни всем, на кого обратит внимание, не тот надменный слизеринец, презирающий всех, кроме своей семьи и крови. Перед ней сидел самый искрений, самый осторожный и мягкий человек, которого Кейси когда-либо встречала. Диггори чувствовала, как от волшебника с платиновыми волосами напротив нее исходит душевная теплота и свет, как на ее глазах происходит его инициация. Она смотрела на него, крепко схватившего её руки своими, уже теплыми, и внутри Кейси снова загорался потухший огонек. Она чувствовала, как в сердце вновь зарождается надежда. Кейси осознавала, что она не одна. Как в «этом» мире, так и в мире снов. Она была твердо уверенна в том, что он никуда и никогда не уйдет.
- ...Слышишь? – внезапно остановился Малфой, отчаянно вглядываясь в желто-карие глаза Кейси и судорожно дыша. Он говорил совершенно свободно, совсем не так, как планировал в своей голове, но чувствовал, что поступает правильно, так, как подсказывает сердце. Драко ревностно смотрел на Кейси. Он заметил загоревшуюся в её лице надежду и ощутил, как внутри него тает прежняя глыба сомнения и страха.
Кейси осторожно кивнула несколько раз, продолжая смотреть ему в глаза. На её лице медленно вырисовывалась улыбка. Впервые с момента гибели Седрика Кейси Диггори улыбалась. Её улыбка была очень слабой, едва заметной, но тому, что был напротив, хватило и этого крошечного признака просыпающейся от томительного одиночества и страдания души. Драко всматривался в глаза Кейси, которые были наполнены слезами, но улыбались ярче, чем лицо. Смотрел в глаза, из которых лился прежний, потушенный пережитой потерей свет.
Два силуэта на Деревянном мосту больше не чувствовали холодного ветра, не замечали пробравшееся сквозь тучи солнце, не слышали шум воды и шелест травы. Малфой и Диггори сидели на дощатом полу, согнув колени, держась за руки.
Перед Кейси находилось самое близкое для неё существо с взъерошенными ветром платиновыми волосами, светящейся улыбкой и глубокими голубыми глазами, сияющими счастьем и чем-то еще, невыразимым.
Драко наблюдал за слегка развивающимися волнистыми волосами, желто-карими влажными глазами, в которых сияла надежда. Он смотрел на слабую полуулыбку, темные впадины на бледном лице и понимал, что в этой-то полуулыбке, в этих вновь сияющих глазах – то, чего он так отчаянно искал.
***
Выглянувшее из-за туч солнце освещало два темных силуэта на мосту. Они не осознавали, что отражаются друг в друге. Оба с бледными лицами, в черной одежде. Оба чем-то невероятно воодушевленные и осчастливленные. Силуэты молчали, так как понимали друг друга без слов. Малфой и Диггори чувствовали: что бы не случилось, они есть друг у друга.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Амортенция
RomanceОни ни за что не подумали бы, что будут чувствовать аромат друг друга. По мотивам серии романов Дж. Роулинг
