Moments

Метки (ДжеффКоды)

      – Код, посмотри на меня, – Джефф трётся носом о шею Тина, стараясь привлечь внимание, выводит на голой груди какие-то круги и скользит по животу кончиками пальцев, слыша только ворчание:

      – Подожди, пожалуйста, я отвечаю на сообщения.

      – Тиннасит, даже я уже поставил телефон на зарядку и включил беззвучку, а ты всё клацаешь, – Сатур редко включает зануду и предъявляет претензии, но ему хочется немного внимания, поцеловаться перед сном, потрогать друг друга, но пока он получает закатанные глаза, поджатые губы и руку, машинально гладящую плечо, пока второй рукой Баркод отвечает на смс. – Код, последнее предупреждение, потом будет хуже, – Джефф поднимает глаза, бросает взгляд на Тина, но тот только кивает головой невпопад, словно говорит, что «да-да, сделаем вид, что я тебе верю».

      И Сатур смотрит на него, прищурив глаза, облизывает губы и прижимается ими сбоку к шее, мягко целуя. И он знает, что они с Баркодом в этом плане противоположности: у Тина очень чувствительные соски, но поцелуи на шее практически не вызывают никакой реакции, если только...

      – М-м... Пи’! – Код стонет и машинально роняет телефон на грудь, чувствуя, как Джефф сначала просто его целует, а потом втягивает тонкую кожу между губ и посасывает, пуская по телу мурашки и наверняка оставляя засос, – у меня завтра съёмка!

      – Я знаю, – Сатур усмехается, крепче обнимая Тина и не давая себя оттолкнуть, когда он рядом с этим засосом оставляет ещё один, больше и темнее, ощущая, как дрожит тело в его руках, – но ты не оставил мне выбора, – он лижет темные кровоподтёки, ползёт губами к кадыку, мягко целуя, и спускается ниже, всасывая кожу над ключицами и легонько прихватывая её зубами.

      – Пи’Джефф, ну всё, всё, я убираю телефон, честно, – Код блокирует устройство и откладывает его на тумбочку, ожидая, что его перестанут пытать, но вместо этого Сатур усаживается к нему на бёдра, победно улыбаясь, нависает сверху, целомудренно чмокая в пухлые губы, и снова скользит ртом ниже, чтобы впиться в шею поцелуем уже с другой стороны. И музыканту так нравится ощущать между губ нежную, мягкую кожу, солоноватый вкус на языке, и втягивать носом аромат любимого тела: бергамот и лимон с еле ощутимыми нотками сладковатого кокоса. В этом запахе всё так, как и в самом Баркоде: несочетаемые вещи, которые идеально сочетаются.

      Код примерно понимает, на что будет похожа его шея, уже представляет, как будет получать пиздюлей от менеджера, но расслабляется, осознавая, что уже неважно, один засос или десять, их всё равно придётся как-то скрывать. Поэтому он немного выгибается и стонет, когда Джефф снова втягивает и сосёт кожу, зарывается в волосы Сатура на затылке и тянет, отстраняя его от своей шеи и впиваясь в губы поцелуем.

      Джефф улыбается, толкаясь в любимый рот языком, гладит большим пальцем метки и засосы, заставляя Тина дрожать под ним.

      И их поцелуи то разгораются сильнее и ощутимее, подогревая кровь, то становятся нежными, невесомыми, когда звучат мягкие чмоки, а между губами тянутся ниточки слюны. Один поцелуй, перетекает в другой и третий, языки сталкиваются друг с другом, и парни стонут, жмутся ближе, не желая отпускать.

      В итоге они засыпают в странной позе на боку, большим клубком из рук и ног, но ощущают такое невероятное тепло и любовь, находясь так близко друг к другу.

      – Пи’Джефф, я сдам тебя, так и знай! – слышится утром из ванной, когда Тин смотрит в зеркало, – это пиздец, меня будто вампир покусал, – он касается кончиком пальцев одной из меток и глухо стонет, зыркая через зеркало на вошедшего в комнату Сатура.

      – Ну, тогда обсосал, а не покусал, – музыкант широко улыбается и обнимает со спины, устраивая подбородок на плече и любуясь своей работой в зеркальном отражении, – могу ещё добавить, вот тут у тебя ничего нет, – он чмокает участок кожи на шее и звонко смеётся, когда Тин начинает буквально вырываться, – зато они не смогут на тебя надеть ничего такого уж откровенного.

      И Джефф ещё не знает, что водолазка без рукавов на Баркоде будет смотреться настолько ахуенно и гораздо откровеннее всего, что было до этого.