Moments

Перестарался (ДжеффКоды, NC-17)

Джефф пропускает Тина вперёд и закрывает за ним дверь, мягко улыбаясь и наблюдая за тем, что парень ведёт себя, как кот, который попал на неизведанную территорию, благо ничего не обнюхивает. Зато трогает гриф новой гитары, стоящей в углу, рассматривает синтезатор и пульт звукозаписи, и крупко вздрагивает, когда Сатур обнимает его со спины, укладывая подбородок на плечо.

      – Пи’Джефф, нельзя так бесшумно подходить, – Код фыркает и тянет руку вверх, дёргая парня за прядь волос, выбившуюся из хвостика и щекочущую шею.

      – Ну не всегда же мне каблуками цокать, – он смеётся и сжимает Баркода сильнее в своих руках, ощущая, что внутри шипит и пузырится игристым вином счастье, разливаясь теплом по венам. Сатуру не верится, что наконец-то он может обнимать этого мальчика, стискивать в своих объятиях и целовать, смотреть с восхищением и восторгом, больше не скрываясь за ложными отношения Пи-Нонга. И пусть ему пришлось преодолеть сложный путь осознания и принятия себя, и того, что ему может понравиться парень не только с эстетической точки зрения, как красивая картинка, но и на уровне эмоций и сексуального желания, которое сложно было контролировать и продолжать держать в себе. Особенно, когда сам Тин преодолел барьер из собственных страхов и переживаний, начал касаться открыто и нежно, признаваться в любви всеми возможными и доступными способами, хотя Джефф искренне боялся, что после своего ухода из компании получит от Кода только тотальный игнор. Но Баркод будто принял какое-то решение, пустил на самотёк всё, что между ними происходило, пока один из вечером в доме Сатура не закончился неловким поцелуем в уголок губ. Тин не знает, что на него тогда нашло, они играли на приставке, Джефф обыгрывал его уже пятый раз подряд, и Код, совсем не думая головой, выбрал удачный способ отвлечь своего друга. И пока парень приходил в себя от шока, Баркод выиграл этот бой, победно вскидывая руку с зажатым в ней геймпадом. После этого им пришлось поговорить, обстоятельно, долго, с признаниями во взаимной симпатии, навернувшими на глаза слезами и крепкими, заземляющими объятиями. Сатур до сих пор помнит до мельчайших деталей этот момент, хотя прошло уже около месяца, помнит, как успокаивающе гладил Тина по плечам, как шептал ему нежные глупости на ухо и покрывал мягкими поцелуями родное лицо. А первый поцелуй в губы хранит вообще в отдельной папочке памяти, воскрешая его иногда и снова наслаждаясь робкими движениями и тихими выдохами. Тогда он не рискнул пустить в ход язык, считая, что они и так слишком много сделали для одного вечера, поэтому дразняще прикусил нижнюю губу и отстранился, снова обнимая теперь уже своего мальчика и заваливаясь с ним на постель, не давая отстраниться ни на миллиметр.