Это было очень странное утро. Я не спала уже третьи сутки, и мне на удивление сильно хотелось прогуляться по городу — это удивительно, ведь я не большой любитель выходить из дома. Тем не менее, я отправилась дышать свежим воздухом на отличной погоде: свинцовое небо, туман, нулевая температура, что-то моросящее оставляло мелкие капельки на моем пальто. Наверное, еще чуть-чуть, и с неба стал бы опадать пепел, как в Сайлент Хилле.
Меня невыносимо тянуло к набережной. Наверное, тут нужно пояснить: набережная в моем городе — это не то милое местечко, которое сейчас вам нарисовало ваше воображение. Это потресканный и разукрашенный выпускниками кусок асфальта километра два в длину, с низким бетонным парапетом вдоль заросшего камышами берега Днепра. В теплые времена года на этом парапете обычно восседают местные представители молодежи за светскими разговорами. Но сейчас я не заметила там никого, кроме местного фрика. Ну как фрика — ну ходит себе человек в камуфляже и с соколом в руках годами напролет...
Присев на холодный бетон, я скоротала часок за прочтением рассказов Стругацких и поеданием конфет, взятых из дома про запас. Я уже неторопливо выдвигалась в сторону дома, как периферией зрения заметила движение со стороны реки. Что-то было не так с островом (Паучий или Победы — один черт я ни там, ни там не была).
Прямо в этот момент небольшой остров медленно и с треском приподнимался над водой. Он поднимался на массивных «лапах», гнущихся в нескольких суставах, напоминающих скорее огромные корни деревьев. Я почти уверена, что у этого было восемь таких лап, как у паука. Он стал походить на существо в стиле рассказов Лавкрафта, укрывшееся в целях маскировки почвой, как покрывалом, на которой со временем проросли деревья. «Паук» медленно оборачивался из стороны в сторону, будто спал не один десяток лет и сейчас пытался понять, что происходит.
В один момент я почувствовала на себе взгляд. Пронизывающий, внимательный, холодный. Как взгляд маньяка, заметившего свою трясущуюся жертву через щель шкафа. Остатки трезвого рассудка в моей голове старались напоминать мне, что взгляду взяться неоткуда, но я ничего не могла поделать с этим чувством. Этот неловкий момент продлился весьма недолго: видимо, животинка испугалась внимания и, ловко подогнув лапы-корни, вернулась на исходную позицию, отправляя к берегу огромные волны. Немного позалипав и обдумывая вопрос: «Что, черт подери, сейчас произошло?!» — я заметила метрах в ста от себя двух престарелых рыбаков, мирно возящихся с лодкой. Ах, как правдоподобно они изображали, будто ничего не заметили, находясь около берега... Возможно, они ничего и не изображали. Впрочем, в тот момент меня беспокоило не это, а глупость вездесущих британских ученых, проводивших исследование сна. Видите ли, визуальные галлюцинации возможны только на четвертые сутки бессонницы. Это было действительно очень странное утро.
