На здоровье я никогда не жаловался, не обидела природа. С самого детства крепышом был и редко болел. Совсем избежать контактов с медициной невозможно, если ты, конечно, не в лесу глухом живёшь. Вырезали у меня однажды аппендицит; недели две в стационаре райцентра пролежал. Три дня подготовка какая-то к операции, оставшиеся одиннадцать дней - восстановление, потому что домой не так близко ехать.
Помню, только стал от наркоза в себя приходить, как суета в палате началась, возня. Принесли санитары мужчину на носилках, как мешок с картошкой бросили на свободную кровать и ушли. Успел приметить лишь то, что истощён он был, и торс бинтами перевязан. Очень скоро я потерял интерес к новому соседу по палате, совсем не до него: вместе с возвращением к реальности после наркоза вернулась и боль в прооперированном месте. Язык заплетался, вместо слов получалось лишь невнятное бормотание. Привлечь внимание не удалось; к счастью, терпеть пришлось недолго: я погрузился в крепкий, исцеляющий сон.
Проснулся на следующий день, около двенадцати утра, когда лучи жаркого июльского солнца прогрели больничную палату. Осмотревшись, я обнаружил, что четыре из шести коек свободны - постельного белья нет, матрасы скручены рулетом. А ведь до операции имелось лишь одно свободное место. Никто из занимавших эти койки не должен был выписываться так рано. Может, перевели?
Новый сосед, которого привезли вчера, лежал на койке напротив, сложив руки на груди, и отсутствующим взглядом буравил одну точку в потолке. Им оказался худой (скорее стремительно похудевший от чего-то) смуглый человек лет пятидесяти с рыжевато-седыми усами. Бесцветно-голубые глаза никак не реагировали на мое пробуждение и скрип кровати. Наверно, мысли его были далеко.
Я сделал попытку встать с кровати. Встать удалось, только едва я успел распрямиться во весь рост, как пришлось тут же согнуться: колющая боль внизу живота вынудила. Потренировавшись, я определил то положение тела, при котором можно было безболезненно передвигаться. Подобно каракатице вышел я из палаты и направился в туалет. Умывшись и сделав свои дела, стал возвращаться обратно. Проходя мимо двух беседующих медсестер, решил подслушать, замаскировав остановку под интерес к содержимому одного из книжных шкафов. Дело в том, что предметом их обсуждения был «тот новый из седьмой». Седьмая - номер моей палаты. Новых больных в палате не было, да и вообще никого не было, кроме меня и этого человека. Ясно, о ком речь.
