Было это два года назад. Застряла я однажды на железнодорожном вокзале в провинциальном городе. Опоздала на пересадку на свой поезд, а следующий шёл по расписанию только утром. И осталась я коротать ночь в пустынном неуютном здании.
Был стылый канун октября. В обшарпанном здании вокзала, все более и более ветшающего с конца советской эпохи, полы вместо уборщицы подметал ветер — сырой сквозняк гонял по грязному полу какие-то бумажки и обрывки пакетов. Дело было к ночи, и у меня порядком слипались глаза. Но ютиться на облупленных сидениях ох как не хотелось — и неудобно, и холодно, и рюкзак, чего доброго, сопрут и глазом не моргнут.
Словом, обдумав сложившуюся нерадостную ситуацию, поплелась я в крошечный кафетерий. Он тоже не особо поражал уютом, но там было хоть немного светлее и теплее, чем в уныло-сером главном здании. Заказав кофе, я уселась за пластиковый столик поближе к одной из висящих под потолком шестидесятиваттных лампочек. В рюкзаке у меня завалялся старый номер «Гео», и я надеялась с помощью кофе и чтения скоротать семь долгих часов ожидания поезда.
Шло время. Перевалило за полночь. Подозревая, что назавтра у меня безбожно разболится желудок от этой «нескафешной» мути, я всё-таки продолжала ее пить. С одной стороны, спать хотелось жутко, с другой — не хотелось «отключаться» в таком месте. Приходилось держаться. И так час за часом.
Очнулась я оттого, что ткнулась носом в глянцевую страницу с фотографией Тадж-Махала. Сонно чертыхнувшись, я подняла голову и еле сдержала крик. Напротив меня за столом, аккуратно сложив руки на грязном пластике, сидел худой мужичонка, и в упор, не мигая, смотрел на меня. Был он щуплый, заросший, небритый, в старом плаще с оторванной пуговицей у ворота. Ну, вылитый бомж.
Но меня по-настоящему испугал не столько его вид, сколько глаза — глубоко посаженные, бледно-серые, будто помутневшие от катаракты. И неподвижный пристальный взгляд, точно клеем приклеенный к моему лицу.
От одной мысли о том, сколько он тут сидел, неотрывно пялясь на меня, спящую, мне стало дурно.
Я попыталась агрессией прикрыть испуг.
— Вы кто? Что вам надо? Вам что, других столиков мало?
Не знаю, какого ответа я ждала, но точно не такого, который прозвучал. Голос у «бомжа» был глухой и надтреснутый. Создавалось ощущение, что он говорит откуда-то издалека:
