Этим летом мы со старым знакомым решили встретиться. Взяли поллитра коньяка и пошли в парк посидеть на лавке перед фонтаном. Начался внезапный летний ливень, и мы забежали под лапник растущего рядом высокого хвойного дерева. С нами под природным навесом оказалась неопределенного возраста девушка. Она, как мне показалось, была то ли под воздействием наркотиков, то ли в средней степени опьянения. Девушка вела себя весело и общительно и активно пыталась наладить с нами диалог, но мне ее состояние, внешность и поведение показались... не в моем вкусе, в общем. Однако мой знакомый поддерживал с ней разговор. Через десять минут речи этой особы мне окончательно надоели, и я решил их избежать с помощью плеера. Первые пару минут она или не замечала, или не обращала на это внимание, но потом вдруг возбудилась, забыла про моего спутника и начала проявлять агрессию по отношению ко мне.
Молча улыбаясь, я стоял и смотрел на нее нарочито отсутствующим взглядом, и в какой-то момент сквозь музыку из достаточно хорошо изолирующих наушников услышал обрывок фразы: «... я — ведьма...». Я вынул наушники из ушей и не слишком любезно спросил:
— Какая ещё ведьма? От «синьки» поехала, дура?
— Ты чего, не веришь, что я ведьма?!
— Двинулась совсем? Мы в двадцать первом веке живем!
— Не зли меня, или я... — она запнулась, подбирая угрозу.
— Ты своими «или» пугай детишек пятилетних. На одном месте я вертел твои «или». Иди отсюда.
— Ну смотри у меня, — процедила девушка и наконец пошла под ливнем к фонтану. Дальше «ведьма» начала выполнять какие-то нелепые ритуалы — ходила вокруг фонтана, кланялась ему, падала на колени, воздевала руки в неопределенном направлении и что-то бубнила, но мы не разобрали ни единого слова. Не переставая бубнить и размахивать руками, она минут через десять удалилась вглубь парка.
Мы пожалели об отсутствии рядом санитаров и двинули в бар, ибо от поллитры коньяка захотелось пригубить еще. Бармен нас встретил прямо у входа и радостно сообщил, что сегодня бар закрывается раньше. Мы решили не искать приключений и разойтись по домам.
Я всегда, выпивши, иду домой пешком, чтобы проветрить голову перед сном. Идти от этого бара до моего дома было километра два. Ну, я и пошел.
Я раньше часто ходил домой в самых разных состояниях, иногда буквально на «автопилоте». Я бывал вымотанным, уставшим, пьяным, но мне никогда не было так тяжело идти, как той ночью. Каждый шаг давался мне с неимоверным усилием. Я чувствовал себя вполне трезвым, но очень грузным. Пройдя половину пути, я понял, что идти сил больше нет, и сел на лавку. Что произошло дальше, я хорошо помню, но абсолютно не понимаю. Я достал перочинный ножик, сделал надрез глубиной 5-7 миллиметров на большом пальце правой руки и стал водить им по своему лицу. После этого я встал и спокойно дошел до дома.
Проснувшись утром, я сразу вспомнил, как «играл в индейца», и осторожно проверил, проснулась ли жена. Она уже встала, и я порадовался тому, что спал лицом в противоположную от нее сторону. Потрогав лицо, я увидел на пальцах шелуху запекшейся крови. Я осторожно проскользнул мимо своей половинки в ванную комнату, взглянул там в зеркало и оторопел.
Матерь божья! У меня лицо не просто было испачкано кровью. На нем были какие-то узоры и символы. Какие-то спиральки, круги, полосы от волос до шеи, символы, по моим скудным познаниям в лингвистике более всего похожие на санскрит... И все это было нарисовано достаточно «густыми», выпуклыми, багровыми «штрихами», как будто я рисовал не пальцем, а кисточкой.
Я стал быстро все это смывать, но тут в ванную вошла жена и ошалела вместе со мной.
Позднее, после обеда, я заметил, что у меня зверски затекли мышцы спины и плеч, как будто я всю ночь мешки с цементом таскал.
