Было мне тогда семь лет. Моя семья получила долгожданную квартиру и очень скоро перебралась туда жить. Дом был новый, кирпичный — просто загляденье. Во дворе — новенькая детская площадка с кучей всевозможных горок и каруселей. А за домом — пустырь, который еще не успели ничем застроить. Посреди пустыря красовался огромный куст сирени. Когда мы с другими ребятишками затевали игру в прятки, его пушистые ветки непременно становились для кого-нибудь из нас укрытием.
Через два месяца после переезда я заболела. Высокую температуру никак не удавалось сбить, тело покрылось сыпью, днями и ночами меня душил кашель, буквально не позволяющий нормально дышать. Врачи долго не могли понять, в чем дело. В конце концов, сошлись на том, что это, очевидно, сильная аллергическая реакция, но на что, определить опять же затруднялись.
Однажды ночью я проснулась оттого, что все тело бил сильный озноб. Хотела позвать маму, но ужасающий кашель не дал мне сделать этого. Спустив ватные ноги с кровати, я хотела пойти к родителям, но не успела сделать и двух шагов, как перед глазами все закрутилось и поплыло...
... А дальше был необычный сон. Я очутилась на том самом пустыре с кустом сирени посередине. Пейзаж был знакомым, но в то же время крайне странным. Он напоминал не цветную кинокартину: все вокруг было в каком-то бело-сером цвете. Возле сирени стоял мальчик. Сейчас, когда прошло уже довольно много лет, мне сложно в деталях вспомнить его внешность. Помню лишь, что на тот момент он показался мне моим ровесником или чуть младше. Он не был мне знаком, но я отчего-то без опаски подошла к нему. И тут между нами состоялся довольно странный диалог:
— Зачем болеешь? — серьезно спросил он у меня.
— Не знаю… — растерялась я. — Болею, и все…
— Скоро не будешь. Вот море увидишь, и не будешь.
— Какое еще море? — я неожиданно осмелела. — Ты-то откуда знаешь?
— Я все знаю. И про Валю, и про Витю…
— Валя, Витя… А кто это? Я не знаю таких.
— Узнаешь. С Валей-то скоро познакомишься. А с Витей… с Витей потом, когда петь будешь…
Я даже не знала, что ответить этому странному мальчику. У меня в знакомых не было никаких Вити и Вали, моря я никогда в жизни не видела, да и поводов петь у меня тем более не было.
— Ты кто? — испуганно спросила я.
Мальчишка внимательно посмотрел на меня и вместо ответа вдруг ткнул пальцем в сиреневый куст и сказал:
— Вот здесь я живу!
Тут я проснулась и увидела вместо своей комнаты совершенно незнакомое помещение. Это была больничная палата. Как оказалось, в ту ночь мне стало совсем плохо, и только вовремя приехавшая «скорая» помогла вернуть меня к жизни. Пролежала я в больнице около месяца, а когда выписалась, от соседей случайно узнала страшную новость: на следующий день после моего приступа в тех самых зарослях сирени нашли полиэтиленовый пакет, а в нем — мертвого мальчика примерно двух-трех месяцев от роду...
Я и сейчас частенько вспоминаю тот странный сон. Бог знает, совпадение или нет, но со временем я поняла смысл всего, что сказал тот странный мальчишка… Врачи посчитали, что моему выздоровлению будет способствовать смена климата, и родители на все сбережения купили небольшой домик в южном городке у моря. Мера оказалась действенной: я и правда бешеными темпами пошла на поправку.
Через год после переезда у меня родилась младшая сестренка, которую назвали Валентиной. В третьем классе мама повела меня на прослушивание в музыкальную школу, и меня взяли туда без экзаменов, усмотрев способности. А многими годами позже я, уже учась в консерватории в другом городе, приехала к родителям на каникулы. Встретила знакомых музыкантов, и они попросили меня попеть с ними в одном из местных ресторанчиков, поскольку их вокалистка слегла с ангиной. Во время одного из выступлений ко мне подошел знакомиться высокий молодой человек. Теперь это мой муж. А зовут его Витя.
